Подарки судьбы. Рассказы

– Мам, я открою, – вскочила Лена и через минуту очутилась возле порога. Открыв дверь, Лена увидела маленькую смуглую женщину с макияжем и с красиво уложенной прической.

– Я Анна, здравствуйте, – протянула руку незнакомка и, не дождавшись ответа, продолжила: – Мне нужна Софья Петровна, приехала делать о ней репортаж.

– Все понятно, – кивнула Лена и позвала маму.

– Да что рассказывать то, – смущенно теребила платок Софья Петровна, усаживаясь перед журналисткой.

– Так все расскажите, с самого начала. Ведь с мужем полвека были вместе, пятерых детей воспитали, – улыбнулась в ответ Анна.

– Ой, да как все жили, так и мы. Муж у меня фронтовик, всю войну прошел на своих двоих ноженьках, в пехотных войсках служил. Целину поднимали, в колхозе работали с утра до ночи. Я дояркой почитай с пятнадцати лет. Вон видите, какие руки, – кивнула Софья Петровна и показала свои сухие и мозолистые руки. – А ноги совсем страшно показать. И зимой и летом в резиновых сапогах на босу ногу. Где ж оно теперь здоровье то? Нету его…… – вздохнула, задумчиво глядя вдаль мать Лены.

– Софья Петровна, расскажите немного о детях, – прервала раздумье Анна.

Та заулыбалась и оживилась.

– Все пятеро счастливы, при деле. А как же. Иначе и быть не может. Мы ведь с мужем были счастливы, а дети чем хуже? Вот Леночка моя, учительница, детишек учит. Старшенькой на Севере, морской офицер, как и мечтал. Да что ж это я, счас фотокарточку принесу, – засуетилась Софья Петровна.

Через минуту она, сияя от счастья с торжественным видом, внесла большую фотографию, где было запечатлено все семейство. Софья Петровна аккуратно положила ее на стол, любуясь как на икону.

– Вот. Еще дед мой живой был, все тут, и дети, и внуки. Почитай уж года два этой фотокарточке.

Еще долго Софья Петровна рассказывала журналистке о сложившихся судьбах ее детей и внуков. А вечером собралась вся ее семья, целых двадцать два человека. Нет, обманула двадцать три, потому что у Лены появился еще один близкий человек, с которым надеется прожить всю жизнь.

– Дай Бог, чтобы у вас все сложилось. Добрый человек, мне он понравился, – подбадривала ее мать.

Гости стали наперебой просить Софью Петровну сказать тост.

– Все что на этом свете хотела, сделано. Дай Бог каждому такую жизнь прожить – и сложную, и интересную, порой полную трагизма и отчаянья. Но в этой жизни была Любовь, которую мы с вашим отцом пронесли до конца его жизни, – говорила, волнуясь, Софья Петровна.

– Я завещаю вам, мои дорогие любить и быть любимыми, потому что нет на свете большего счастья. Что бы не происходило, держитесь друг за друга, потому что вы одна семья, родственные души, – Софья Петровна под «всеобщее молчание» выпила залпом бокал вина.

Все гости немного придя в себя, заулыбались и стали разговаривать друг с другом. Софья Петровна, сидя во главе стола, любовалась этой «идиллией». Потом затянула:

– Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…..

Ее красивый и звонкий голос разносился по всей деревне. Гости подпевали. Всем было хорошо и уютно в этом доме, где родились и выросли. Каждый думал о своем, но обязательно, как считалось, о главном в этой жизни – о любви.

Вечер удался, напелись и натанцевались. Когда встречаются вместе двадцать два человека, скучно точно не бывает.

Июнь, 2009 г.

Не городские люди

После нескольких месяцев мытарств и скитаний в Барнауле, Леня вернулся в свой родной Алейск. Краевой центр произвел на него неизгладимое впечатление, и полный разочарований, он дня два ни с кем не разговаривал, а только ел и спал.

– Как будто с плену, какого- то вырвался, – качала головой мать. Она не узнавала когда то настырного и веселого сына.

– Не знаю, что и случилось. Может, поругался с кем. Боюсь спросить. И про деньги молчит, – делилась мать своим горем с соседкой.

– Да, плакали денежки-то. Небось, все сбережения свои отдала, когда Леньку в Барнаул отправляла? – с сочувствием спросила соседка.

– Почти полгода его не было. Ни слуху, ни духу. Ведь на работу куда-то устроиться надо, поесть, жилье снять. А времена то нынче, какие стали, всем трудно, а молодежи и подавно, – оправдывала мать сына.

– А денег много проездил? – не унималась соседка.

– Порядочно. Тыщ двадцать с лишком, – вздохнула мать, и тут же встрепенувшись, добавила: – Сейчас это не деньги. Главное, что живой вернулся. А то такие страсти по телику покажут, ночь потом не спишь, все о сынке думаешь. Как он там бедненький. Где-то мотается по чужим углам, а может, обижает его кто, – запричитала мать.

Ленька лежал на кровати и через открытое окно слышал весь разговор. Его мучили угрызения совести, что он проездил почти годовую материну пенсию. Он успокаивал себя тем, что сможет отдать ей эти деньги, как только устроится на работу.

– Никогда больше не поеду в этот дурацкий город, – «грыз» себя Ленька. – Нечего там ловить. Чужой и суетливый. Много раз был в Барнауле, но чтобы жить. Не-е-е, увольте. Пусть дураки туда бегут. А мы уж здесь, в своем районном центре поживем, – сделал про себя вывод Леня.

Ленька был мастер по плотницким делам и работал в Алейском ЖЭКе. Кроме того, к нему шли «свои люди» в основном соседи, да знакомые. Он не отказывал никому – и лавку смастерить, и дверь поправить.

– Это меня мой дружок с панталыку сбил, – вспоминал Леня о друге, который пригласил на заработки в краевой центр. – Это Макс, будь он не ладен. Поехали, там, таких как мы, с руками оторвут. Ага…. Оторвут. Как же держи карман шире. Хорошо, что еще голову не оторвали, – с отчаянием думал о своей шабашке Леня.

Тут он через открытое окно услышал голос своего друга Пашки.

– Леха! Выходи, подлый трус. Хватит прятаться! – засмеялся друг, заглядывая с улицы в открытое окно.

Леня, приветствуя, махнул другу рукой и встал.

– Ты чего это нашего общества избегаешь? Зазнался от столичной жизни? – шутя, спросил Паша.

– Нет. Просто как-то чувствую себя не в своей тарелке, – стал оправдываться Леня.

– Я понимаю. Переаклиматизация еще. Ничего, пару деньков и привыкнешь, – поддержал Леньку друг.

– Мое место еще не занято? – осторожно спросил Леня.

– Да кто ж его займет? Такого мастера как ты еще поискать надо, – ответил с гордостью Паша.

Леня тяжело вздохнул. – Тогда завтра на работу и выйду. Матери надо долг отдавать, что брал на поездку.

– Ничего, это ты быстро. Что, не понравилось в большом городе? – подмигнул Паша.

– Да, Макс этот. Свяжешься с ним. Вечно в какую-нибудь историю вляпаешься. Кем мы там только не работали – и дворниками, и продавцами, и отделочниками. Оттуда вообще еле ноги унесли с этих отделочников то. Нас самих отделали, будь здоров, – взволнованно рассказывал Леня.

– Да уж….. Везде хорошо, где нас нет. А ну его этот Барнаул? Подними руку и отпусти, – хихикнул Пашка.

– Это точно. Не городские мы люди, – немного помолчав, улыбнулся в ответ Леня.

– Тогда по пивку? Я угощаю в честь такого дела, – предложил Паша.

– По пивку. Теперь из своего Алейска ни ногой, краше все равно не найдешь. Как говорят, где родился тем и пригодился.

– Согласен. Забыли?

– Забыли, – подтвердил Ленька уже другим тоном, и друзья отправились за пивом.