Слеза Востока

Она улетела домой сразу, чтобы не передумать, чтобы не сделать шаг назад, чтобы не дать ему ненужный шанс, чтобы не стать его несчастьем. Улетела в родительский дом, где ее дочка тоже ждала ее и она, сдерживая слезы, молча обняла каждого. Обняв дочь заснула в своей детской спальне, никому не сказав ни слова. Матери не надо было слов, она все поняла и так.

Через неделю она произнесла:

– Мама, нам надо возвращаться в штаты. Здесь я не могу дышать. Слишком он близко от меня.

– Ты снова убегаешь.

– Теперь я бегу уже от познанной и запретной любви.

– Ты сама построила все эти условности, не будешь ли ты потом жалеть?

– Я не вижу выхода. Ты сильная, мама, ты смогла здесь жить с отцом. Бросить прежнюю жизнь. А если у меня не будет так?

– Я просто знала, что так полюбить больше никого не смогу и еще я поверила твоему отцу. Поверила в его любовь к западной женщине. Как видишь мы оба рискнули и не ошиблись. Да и чем рисковали бы, мой брачный контракт полностью меня защищал. Был бы у каждого неудачный брак за плечами и больше ничего. Я бы вернулась к себе и пустилась в разгул, а он бы привел во дворец пять жен.

– Мама, не говори так. Вам дано то, что не дано другим.

– Ты моя дочь и лучшее мое продолжение. Поверь в себя, в свои корни. Доверься наконец эмоциям и сердцу. Ты наша гордость и я хочу чтобы ты была счастлива – в Америке, здесь, где угодно и с кем угодно, лишь бы нашла себя.

– Я стану счастливой, я обещаю.

Мать смотрела в прошлое, где ее дочь все время проводила с тремя своими братьями. И никакие доводы разума не могли заставить ее дочь оставить в покое мальчиков и заняться своими девчачьими делами. Они вчетвером зависели друг от друга как близнецы. Без сестры братья тосковали, а он так сразу смотрел на все вокруг как вновь осиротевший. В конце концов взрослые оставили их в покое, позволив наслаждаться обществом друг друга, но все же мама высказала свои опасения отцу:

– Не слишком ли они близки, нет ли в этом предрассудительного. Они вчетвером как неразлучники, я даже не знаю как они разъедутся учиться. И боюсь как бы ситуация не вышла из под контроля. Не сделает ли он больно нашей дочке.

– Я тоже думал об этом. Но мне сдается что они созданы друг для друга. Ты же видишь как он смотрит на нее. Это не братское обожание. Это любовь. Пусть пока детская, но кто знает может тебе стоит самой воспитать себе зятя.

– Если бы знать где упасть.

До отъезда в штаты у нее состоялся разговор с братом:

– Ты снова убегаешь от него. Снова разобьешь ему сердце.

– Я и свое разбила.

– А вы не можете быть вместе и не мучать друг друга и всех нас?

– Если бы все было так легко.

– Он меняется ради тебя.

– ?

– Ты не знаешь?

– Он ничего мне не говорил.

– Он помирился с отцом.

Она почувствовала как кровь прильнула к ее щекам, а брат продолжил:

– Он попросил прощения у отца. Он был у нас целый день, когда ты была у него. Он задумал реформы и обсуждал их с нами. Это все для тебя.

– Почему он ничего не сказал мне.

– Я думаю он не хочет давить на тебя. Боится, что не достоин тебя и эти поступки расценишь как красивый жест чтобы растрогать тебя, либо подкупить.

– Мне грустно, что он избегает делиться со мной такими важными событиями в жизни всех нас. Он знает, насколько мне важно чтобы он помирился с отцом, жаль что я узнаю это от тебя. Я очень боюсь его потерять и также мне страшно быть с ним.

– Ваша проблема в том что вы слишком боитесь сделать друг другу больно.

Она улетала с тяжелым разбитым сердцем.

«Его самолет приземлялся во дворце в котором он не был много лет, но то время что он в нем прожил он был поистине счастлив. Сердце сжималось от боли, но страха не было. Ведь здесь его семья-его отец, его мать и его братья. Все как и раньше, вот только она заперта в его непреступном замке. Заперта ради своей безопасности, он так думал, хотя и понимал что только его разбитое сердце не дает отпустить ее, не может он пока расстаться с ней, не может снова остаться один на один с вечным страхом ее потерять. Этот страх цепкими лапами крепко держал его после ее ранения. Самолет только коснулся земли, а отец уже ждет его. Подойдя к отцу, он долго смотрел на его поседевшие волосы, на постаревшее с последней встречи лицо, и кто знает сколько морщин появилось благодаря ему самому. Все также не отрывая взгляд от его добрых глаз он произнес:

– Прости меня, отец, прости за все. Особенно что не был тогда с тобой, на ее месте должен был быть я.

– Я счастлив что ты вернулся. Не кори себя – на все воля Аллаха, она жива и это главное.

– Ее шрам навсегда будет моим позором и моей болью.

– Как она?

– С ней все хорошо, скоро она вернется.

– Ты все также любишь ее?

– Я никого другого не любил.

– А она?

– Она боится меня.

– Она не тебя, она себя боится. Всю жизнь бежит от своей судьбы».

Дни закружились в привычном ритме, с одной лишь разницей что где-то в груди остался еще один ее шрам – шрам предательской нечестной судьбы.

Открывшаяся истина поразила ее словно гром. Дрожащими руками она не с первой попытки смогла набрать родной номер:

– Мама, мне надо с тобой поговорить. Не по телефону. Я не могу сейчас прилететь, может ты сможешь? Мне так нужен твой совет, – ее голос доходил до отчаяния и сердце матери сжалось от предвкушении несчастья. Впервые дочь обратилась к ней за помощью. Значит на пороге беда.

– Я вылетаю сейчас же. Только не наделай глупостей, ты обещаешь?

– Ну конечно, мама.

Она встретила маму, когда их семейный самолет приземлился в аэропорту Флориды. Мать сразу заметила тень усталости на прекрасном лице своей дочери. Их маленькая принцесса страдает. Отец порывался полететь, но мать категорически настояла на своем. Им с дочкой надо побыть вдвоем и, по видимому, была права.

Она остановила машину у берега пустынного океана. Они подошли к ласковым волнам и она заговорила.

– Мама, я не знаю как мне быть. Я беременна.

– От него?

– Да.

– Какой срок?

– Восемь недель.

– Что ты решила?

– Я не знаю, – и тут слова отчаянием потекли из нее – я понимаю, что это его наследник. Но если я оставлю ребенка он заберет его у меня и будет прав, даже по причине безопасности. Я не переживу в любом случае. Я буду ползать на коленях, умоляя его дать увидеться с моим ребенком. Если я решусь на аборт, простит ли он когда-нибудь мне это. Или может завтра он женится и мой ребенок будет только мешать их наследнику. Все эти мысли убивают меня.

– Он не женится ни на ком. Он с детства влюблен в тебя, ты же знаешь это. Он же сделал тебе предложение может это знамение судьбы?

– Как я могу разорваться – моя дочь американка, я не могу увезти ее отсюда, я не могу сама отказаться от свободы. Я убью себя, но там жить не смогу. Даже с ним.

Мать обняла ее:

– Решение обязательно найдется. За ним не надо бегать. Пару дней ничего не решат. Но тебе надо отпустить эту ситуацию иначе ты просто сойдешь с ума. Я останусь с тобой и буду с тобой что бы ты не решила.

Она горько заплакала в родных материнских объятиях. Последние дни она плакала каждую ночь, пытаясь найти правильное решение.

Ее дочь была с матерью на прогулке, а она смотрела материалы по новому делу, когда звонок в дверь попытался нарушить ее планы. Если охрана пропустила значит кто-то из своих. Мама вернется не раньше чем через два часа. Значит это бывший муж. Звонок настоятельно требовал впустить просителя.

Открыв дверь ее сердце разбилось на тысячи мелких кусочков, ее глаза не могли насмотреться на темную синеву его глаз.

– Ты впустишь меня?

Она отступила на шаг пропуская его внутрь. Она подошла вплотную и прижавшись к нему блаженно закрыла глаза. Ей надо набраться силы, вновь почувствовать себя любимой и не одинокой:

– Не говори ничего. Дай мне одну минуту.

Наконец она отодвинулась от него:

– Надеюсь ты не убил охрану?

Он только ухмыльнулся, а она отметила его впавшие щеки и усталость на лице. Он встал прямо перед ней чтобы он не могла отвести свой взгляд.

– Все это время я провел в поисках возможности быть с тобой. Я убрал свою гордыню и помирился с твоим отцом и попросил прощения у матери. Вместе с отцом и братьями мы решали как мне быть когда я буду отсутствовать в стране, когда буду жить с тобой в штатах или где тебе еще взбредет в голову. Я никогда не ограничу твою свободу, не буду шантажировать детьми. Если ты захочешь потом уйти от меня наши дети останутся с тобой, но под моей охраной. Я подпишу брачный контракт, я сделаю все что ты мне скажешь. Только дай мне один шанс доказать, что я достоин тебя, что ты будешь со мной счастлива. Мне нужна только ты, с самого первого дня я знал, что ты моя судьба, что забрав мою семью Аллах мне подарил тебя. Я убегал от тебя, а надо было бороться за твою любовь. Я принимаю тебя всю целиком, с твоим свободолюбием, твоей взбалмошностью, твоей публичностью. Единственное что я не вынесу так это твои заигрывания со смертью, я не вынесу больше твоих хождений по джунглям. Пусть это делают другие, от твоих прошлых приключений мне долго еще будут сниться кошмары.

– И ты не будешь против, когда я организую помощь всем тем несчастным в твоей стране, позволю им развестись и судить мужей?

– Буду только за. Но бунт подавлю жестко иначе будет повторение Ирана.

– И ты сможешь принять меня после критики ислама и религий в целом? И сможет ли принять это твой народ?

– Да.

– И то, что досталась тебе не девственницей и с ребенком?

– Да.

– И то, что занимался со мной до свадьбы сексом?

– Неистовым сексом.

– И то, что наш ребенок родится раньше, чем через девять месяцев после свадьбы?

Он замолчал, смысл сказанного не сразу достиг его. Он глядел на нее с тревогой и надеждой одновременно. И как будто прочтя его мысли она с усмешкой продолжила:

– Ты был не очень осторожным партнером во время неистового секса.

Он приблизился к ней вплотную, почувствовал как во всем мире остались только они вдвоем. Нет, втроем. Теперь он не один. Теперь он не упустит свое счастье. И он прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы, пытаясь сдержать свое бившее в эйфории сердце. Наконец его принцесса станет его королевой.