Чудесная панацея

– Нисколько.

– Ну и дурак!.. А я скучала…

– Зря…

– Я знаю… Ты очень хороший, Сашка… Тебя нельзя не любить, – Ленка вздохнула и дальше мы танцевали молча.

Медляк закончился, Ленка растворилась в толпе, а я, увидев у входа Страуса, направился к нему. Мы вышли на улицу и зaкурили.

– Вот я не пойму, – начал Страус после недолгого молчания, – чего в тебе есть такого, что к тебе все бабы липнут? Прям как мухи на… – он запнулся – на мёд. Как это у тебя получается, скажи?

– Завидуешь?

– Еще бы. Тут ходишь за какой-нибудь фифой неделю, конфеты покупаешь, цветы рвешь, подарки даришь – а она потом все равно продинамит… А ты – пальцами щелкнул – и любая на спинку опрокидывается…

– Пошло, – поморщился я.

– Зато по сути. Лан, не будь жлобом. Открой секрет успеха.

– «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей" – процитировал я, опустив, правда, вторую часть цитаты.

– Че, в натуре? – удивился Страус и почесал за ухом. – Не гонишь? Это все? Давно придумал?

– Это Пушкин придумал, – рассмеялся я. – Давно. Тьма ты необразованная – в школе это проходили

– Не, этого не помню. А Пушкина про дуб даже наизусть учил! – похвастался он.

– Ты меня поразил. Я-то думал, что ты, кроме букваря, ничего больше не осилил..

– Гад ты, Черный, – обиделся Страус, – Был нормальным парнем, а теперь одни понты со своей Москвой…"

– О чем базар? – к нам подошел Серега, утирая пот – видимо, наплясался от души.

– Да так, – уклончиво ответил Страус. – Черный шибко ученым стал, опытом делится.

– Так давайте ко мне, а? У меня есть. А то эту науку без допинга не осилишь, – предложил Серега.

Мне очень не хотелось оставлять Люську одну, без присмотра – у нее сегодня не было отбою от кавалеров, – но и лучших друзей обижать отказом тоже не хотелось.

– О сеструхе можешь не беспокоиться, – словно прочитал мои мысли Серега. – Не маленькая уже… Да, Черный, совсем большая девочка стала, – увидев мой кулак у своего носа, он сменил тон и зачастил: – Так, говорю, не волнуйся за нее. Здесь недалеко, проводят. Да хоть бы и Катька моя.

Действительно, сестра Сереги была лучшей подругой Люськи. Поколебавшись, я все-таки отправился с ребятами.

…Нам было уже хорошо и весело – одну бутылку мы «усидели» и начали вторую. Мы обсудили последние новости и сплетни, я рассказал об учебе, а потом Серега продемонстрировал свою новую татуху: два красных сердца, в одном "С", в другом "Ю" – перевитые то ли цветочными стеблями, то ли колючей проволокой.

– Круто, – констатировал я, – А если с Юлькой поссоришься? Неосмотрительно…

– А он другую Юльку найдет! – хохотнул Страус. – Я ему то же самое говорил, а он уперся – надо! А мне-то что? Желание клиента – закон. Не, себе-то я что-то такое хочу… байкерское… Череп там… Или волка…

– Мотоцикл наколи во всю спину, – посоветовал обиженный Серега. Они шутливо помутузили друг друга и успокоились.

А потом, помолчав и не глядя на меня, Страус сказал:

– Тут Анька приходила… Про тебя спрашивала – я промолчал. – Слышишь, Черный?

– Не глухой! – несколько грубее, чем рассчитывал, отозвался я. – Сколько раз просил – при мне этого имени не называть!..

– Сссуров, но сссправедлив! – невнятно пробормотал Серега и заснул, уронив голову на руки.

– Она любит тебя, – определенно Страус решил испортить мне настроение.

– Послушай, – устало сказал я, – Ты, вроде, не дурак… Неужели ты думаешь, что что, если бы она меня любила, что так поступила бы?

– Я думаю, что ты слишком…

– Слишком??? – я горько усмехнулся.

– Черный, я все понимаю, – он стукнул рукой по столу. – Ты гордый. Это хорошо. Ты работаешь и учишься в самой Москве. Это тоже хорошо. Получаешь много – это замечательно. Руки у тебя из нужного места растут. Фасадом тебя Бог не обидел. Все это очень-очень замечательно. Ты самовлюбленный индюк, но блин… Ты имеешь на это полное право! Ты это заслужил. Но ты это… Насчет баб ты ваще не прав, братан. Тебе супер-пупер нужна, а не абы кто.

…Мечта! Идеал! Черный, такой бабы, как тебе надо, в природе НЕТ! Ты ее выдумал в своей голове! Пойми, одному в жизни трудно… Я скоро женюсь. Серега тоже подумывает. Нам по двадцать четыре уже, не забыл? А ты… Послушай, вот Анька…

– Я же просил – ни слова о ней!

– Хорошо, но…

– Подожди. Теперь я скажу. Я не собираюсь жениться потому что "пора" или "надо". Я женюсь только тогда, когда буду понимать, что иначе не могу. И только на той, без которой не буду представлять себе жизни. МОЕЙ жизни, понимаешь?

И да. Идеал у меня есть. Она должна быть женщиной. Такой, чтобы ни я, ни ты, – никто – не посмел назвать ее бабой. Красивая – отлично, но это бонус. Главное – мы должны любить и уважать друг друга. И доверять. И понимать. Разве я многого хочу?

– Не знаю, – язык у Страуса уже заплетался. – Я так-то по полочкам не раскладывал, чего хочу от ба… от женщины. Короче, я понял, что дома ты искать невесту не хочешь. Ну и зря. Городским красоткам ты не подойдешь: слишком правильный, а денег у тебя по московским меркам маловато…

– Переживу. Только вот о невесте я сейчас думаю меньше всего. Мне институт закончить надо и на нормальную работу устроиться… Поздно уже. Ты идешь домой?

– Не, я здесь останусь. Мы с Серегой договаривались.

– А я пойду, – я протянул ему руку, – Завтра вечерком заходите. Я, все-таки не святой – не смотря на все твои уверения. С городскими красотками мне не светит. Так что будем искать приключений здесь.

…Я был уверен, что усну, едва моя голова коснется подушки. Не тут-то было. Зануда-Страус напомнил мне о той, которую я всеми силами старался забыть уже несколько лет.

Покрутившись на жестком топчане, я понял, что поспать этой ночью мне не придется. Натянув джинсы и накинув куртку, я вышел на улицу, присел на ступеньку крыльца и закурил.

История, которая произошла со мной, была совершенно заурядной – каких тысячи. Тем не менее, мне от этого было нисколько не легче.

С Анькой, моей одноклассницей и первой красавицей школы, мы встречались с девятого класса, а влюблен я в нее был с тех самых пор, как увидел ее первого сентябре в толпе таких же, как я, первоклашек. Не отрываясь, я смотрел на огромные банты в русых косичках, на нарядный белый фартучек, который шила на заказ моя мама, на огромные глазищи – и понимал, что пропадаю. Тогда, отправляясь в первый класс, я меньше всего думал о предстоящей учебе, о трудностях, учительнице, оценках. Я смотрел лишь на нее – красавицу, похожую на великолепную заграничную куклу и замирал от восторга, понимая, что мы будем видеться с ней каждый день. Я был покорен.

Школьные годы принесли мне много новых ощущений: ликование от того, что удалось дернуть ее за косичку, ужасное потрясение из-за того, что после летних каникул оказался ниже нее ростом, торжество, когда снова перерос ее. Восторг, когда она стала обращаться ко мне за помощью в решении задач по точным наукам, когда на турнике я подтянулся больше всех, а она начала мне аплодировать… А когда в старших классах за мной стали увиваться девчонки, она вдруг сама пересела ко мне за парту… Тут, понятно, ощущения изменились: первое прикосновение – удар тока – первое неловкое объятие, первый невинный поцелуй…

Выпускной наш класс отмечал на лесной полянке, где мы расположились с ночевкой. Было так шумно и весело, что никто даже не заметил, как мы с Анькой скрылись в лесу…