Сотхидирсх

Но он не обращал никакого внимания на досужие разговоры.

Зайцы-труженики были ему ещё и советчиками, с ними он обсуждал свои замыслы, и скоро появился удивительный дом, увидев его, все ахали и подолгу смотрели на него, как на произведение искусства.

В пористом камне было много отверстий разной величины, они были сделаны насквозь по всему периметру здания, в них были вставлены карандаши из цветного стекла, внутри которых был стержень. Карандаши были разной длины.

А недалеко от дома были высажены крупные деревья акаций, они были все в цвету.

– Дом, что надо, а вот с акациями он переборщил, – сказала дама в шляпе с огромными полями, – я этот запах терпеть не могу.

– А мне очень даже нравится, посмотрите на цветущие грозди, а запах. Да с ним будет сотрудничать любая парфюмерная фабрика, и он может обогатиться в будущем, – возразила высокая, стройная дама.

– В его дом не попасть, туда могут попасть только зайцы, кошка и мистер Латдэйк. Только эта четверка вхожа в его дом.

Приватная территория, а так хотелось бы туда заглянуть, – сказал рядом стоящий мужчина в тонкой безрукавке.

– Не знаю, насколько правда или вымысел, но якобы внутри его дом в дневные часы освещается от прозрачных стеклянных карандашей, карандаши ведь проходят как гвозди сквозь стену вовнутрь дома, – включился в разговор мужчина, держащий в руках саквояж, сделанный из самого дорогого зверя, живущего на этой планете.

Он был в дорогом костюме и туфлях от самой известной фирмы «Три Козы».

Значок с красующимися тремя козочками красовался на его туфлях.

– Зря про него говорили, что у него нездоровая зависимость от камня. Всем бы иметь нездоровую зависимость от камня, как у Ксокша, разве Вы не согласны со мной? – сказала полная, солидных лет дама, стоящая в толпе зевак.

– Он мог бы пропускать в свой дом, как в музей и зарабатывать деньги, – вымолвил мужчина с саквояжем.

– Не всё же можно продать за деньги, а тем более приватность. По Вашему виду видно, что Вы на многом можете сделать деньги, – возразила высокая стройная женщина средних лет.

– Продают даже свои королевства, вопрос лишь в цене и ещё местечке на красивом побережье, и вот уже уносит, словно ветром, туда тех, кто возглавляет королевство или других персон из королевств, а Вы о приватности дома. И не надо завидовать, дама. В нашем городке женщины так лихо обогащаются и всё благодаря нормам юридического права, – ответил ей мужчина с саквояжем.

– Я как погляжу на некоторых, так я и многих мужчин вижу довольно-таки богатыми и разодетыми, словно щеглы: ходят, ездят и носятся туда-сюда, – добавила дама в шляпе с широкими полями.

– Люди дела должны носиться всюду. Что они смогут делать, сидя на одном месте? – сказал мужчина с саквояжем.

– Тогда, когда же те, у кого есть дело, делают своё дело, если они так часто носятся повсюду? Это чистой воды бездельники. Не нужно морочить нам голову, – сказала высокая стройная женщина.

– Они носятся туда-сюда, чтобы делались всё те же дела, – ответил он.

– Да он сделал не дом, а обитель для хранения карандашей, и что тут умилительного. Карандашница она и есть карандашница, и всё тут. Узкоглазый, – сказал только что подошедший юнец.

– А имя у него, как у бродячего пса, никчемный пёсик – сопливый носик, – сказал приятель юнца.

Мужчина с рамой для картины подскочил к ним и ударил рамой одного, а потом и другого. Два наглых юнца, скорчившись, перекатывались по земле.

– Это вам за узкоглазого и за имя, похожее как у бродячей собаки, слышите меня? – сказал юнцам стоящий в толпе мужчина.

– А ты лучше помалкивай и не завидуй сделанному, слышишь? – добавил мужчина с рамой первому юнцу.

Слово за слово, и вдруг завязалась рукопашная драка, в которой в разные стороны летели части поломанной рамы, шляпы с полями, туфли от самой дорогой фирмы. Три козы со значка туфель господина с саквояжем взлетели, стали скакать и бодаться в воздухе и на земле.

Несколько стеклянных карандашей вызволились из дома Ксокша и разрисовали их, несколько пуговиц от платьев и костюмов тоже взлетели ввысь, а одна прозрачная пуговица попала в глаз одному зеваке, да так и осталась в нём, изменив расцветку глаза на многие годы.

Пролились первые три капли крови, после которых все женщины заголосили высокими звуками второй и третьей октавы. Среди этих звуков взлетел ввысь голос такой высоты, что многие прикрыли уши.

– Милая леди, вот Вам моя визитка, подойдите ко мне завтра в репетиционный зал, Вы издали звук такой высоты, которого нет ни у одного клавишного и другого инструмента, – сказал мужчина солидных лет с аккуратной бородкой, обращаясь к той, которая кричала высоким голосом.

– А Вы не боитесь, что после моего пения на стенах Вашего учреждения появятся такие трещины, что оно просто рухнет? Может, встретимся где-нибудь под могучими кедрами, ибо только они способны выдержать силу моего голоса, – ответила она.

– Последую, куда скажете: к кедрам или дубам, куда пожелаете, – ответил мужчина солидных лет.

Энергичные женщины разрывали подолы своих юбок и платьев, перевязывали ими ушибы и раны мужчин и женщин-спорщиков. А та, что была когда-то в шляпе с полями, так разорвала свою одежду, что оголились её некоторые сокровенные, запрятанные от всего мира места её упругого красивого тела, при виде которых раненные и перевязанные мужчины как по команде направили свои взоры именно на эти места.

Ох уж эти мужчины! Они такие горячие в этом городке, словно кипяток.

А женщины такие знойные и активные, что кажется, это не женщины, а бурлящие источники, несущиеся без остановки.

– Кончайте, законники, оставьте свою дискуссию и бойню, дайте посмотреть на дом, мелькаете тут перед глазами, – недовольным голосом сказал мужчина в тонкой безрукавке.

К толпе подошла семидесятилетняя дама, она воскликнула: «Какая драма!!! Это мой любимый жанр, да ещё наяву! Ах! Ах!»

– Да отойдите в сторону, здесь небезопасно, милая дама, – сказал юноша, оттолкнув её влево. Тут над его головой пролетела стрела, а потом пролетела стрела справа от дамы семидесяти лет.

Следом уже летел туфель с массивным квадратным каблуком, он упал на голову этой дамы, она мгновенно рухнула наземь. Перед её глазами мелькнуло чьё-то лицо, глаза её сомкнулись. Карандаши над ней нарисовали милого ангела, который стал кружить над ней, а разрисованные три козы истошно замемекали.

Недалеко от толпы раздались звуки бас-гитары, какой-то прохожий музыкант-бродяга стоял рядом с происходящими событиями, его бас-гитара внесла свой акцент в данную ситуацию. На небесах появились облака, похожие на ударники, по ним в такт гитары ударял гром.

Как и полагается басам, они вдруг создали ощущение прочного фундамента в данной ситуации, а гром держал нужный ритм на ударниках-облаках. Всё внимание переместилось на музыканта-бродягу с гитарой, некоторые стали под ритмы пританцовывать, а кто-то замер, слушая низкие звуки гитары.

«Мне поможет гитара
Спрятать боль и грусть,
Я от звуков гитары
Наконец-то очнусь»,

низким голосом стала напевать семидесятилетняя женщина. Ангелы, летающие над ней, сделали своё дело, они унеслись, и она наконец-то очнулась и стала напевать.

Пронесённые среди толпы стрелы охладили чувства спорщиков, а музыкант разрядил неприятную остановку.

На следующий день на первых полосах газет мелькали сочные заголовки типа «Убийство возле дома Ксокша», «Пролитая алая кровь напротив дома с карандашами», «В городке завёлся загадочный стрелок» и ряд других заголовков в таком же стиле.

Кто же так играет такими заголовками в газетах городка Рэ-Форгрик?

Глава пятая

После постройки дома Ксокш сделал наколенники для зайцев.

Задача была прямо-таки непростая, но после некоторых размышлений и советов с зайцами он использовал способ дробления камня на мелкие крошки.

Затем зайцы сшили небольшие мешочки, в них насыпали крошки камня, а там дело техники и наколенники готовы.