Святой Василий

6+6+(1+9+9+9)=12+(1+9)=12+10=12+1+0=13 – это роковое число, при котором должно быть Великое Явление Конца Света. Обязательным условием является то, что дед Василий должен соблюдать обет молчания. К нему старец Иннокентий приставил трех братьев-послушников. А так как при жизни он уже постиг адские испытания, то и приравнено его положение с муками распятого на кресте. Пройдя обряд Посвящения, он 6 июня 1999 года выйдет к братьям и сестрам в образе Святого Василия.

По большому счету, деду Василию некуда было деваться. Он подумал: «Уж чем в тюрьму, так лучше в секту. Будь что будет. Ему теперь все равно, но в тюрьму отчаянно не хотелось. Пусть уж среди безумцев буду Святым, раз так решили братья и сестры и приняли его за Посланника из Царства Тьмы».

Келья представляла собой небольшое помещение, выложенное из кирпича. Была лежанка, на ней постелька из шкуры медведя; срубленный пень, служивший столом. Свет едва проникал через небольшое окошечко в стене. Лаз в пещеру-келью составлял где-то метра два в длину, поэтому деду Василию пришлось на коленях вползти в свою обитель.

Длительность испытания установили сами верующие, считая, что за этот срок он приблизится к Высшим Силам Тьмы. Этот обряд ему необходим для усмирения плоти и покаяния. Дьявол ниспослал на отшельника тягчайшие испытания – душевную смуту. В эти минуты душевного уныния он призовет на помощь Дьявола, и тот его услышит, очистит сознание, изгонит из души смутные мысли, и тогда сможет он предстать в Судный день перед братьями и сестрами в образе пророка Святого Василия.

Глава 6

Дед Василий в глубокой тайге и безмолвии совершал преподобный свой многотрудный подвиг. Ни одна живая душа не переступала порога его убогого жилища размером в шесть квадратных метров. На собратьев по вере (так он мысленно называл их) было возложено послушание доставлять ему пищу раз в сутки ровно в полночь и забирать его помои, а затем пустое ведро ставить у входа. Святой Василий должен накрывать себя черным полотном и на коленях принимать пищу у брата, не произнося ни одного слова. «Совершенное безмолвие – есть крест», – наставлял его Старец Иннокентий. На нем он должен распять себя со всеми своими душевными и физическими страданиями, очищая свое сознание. Только тогда на него снизойдет озарение и будет ниспослано откровение, которого ждали от него братья и сестры. Деду Василию даже стало нравиться такое отшельничество. Он спал днем, а ночью, когда собратья по разуму засыпали, выползал из своей обители и делал небольшие разминки. Затем на четвереньках вползал в келью и созерцал. Он мог так часами лежал, как труп, размышляя о жизни. Затем под утро засыпал глубоким сном. Храп разносился по святым местам, будоража сон охраняющих его покой собратьев.

Так проходил день за днем и намечался день окончания его заточения. Он действительно начал верить в то, что он Святой, и искренне раскаялся в своих грехах. Это Господь его рукой наказал блудную его жену Зинулю и этого блудного сына Ваньку. Он смилостивился к нему и послал ему Спасение. Дед Василий начал усиленно молиться, но молитвы не шли ему на ум, и он, крестясь, повторял: «Господи, спаси и сохрани»!

Вставал на колени и бил челом о землю.

Глава 7

В своей келье дед Василий чувствовал себя в безопасности. Здесь было довольно уютно по сравнению с той землянкой, где ему пришлось жить в последнее время. Обитель была невысокая, и ему при огромном росте постоянно нужно было сгибаться. Он сам когда-то добровольно обрек себя на страдания и одиночество. Поначалу это жилице ему даже казалось раем, а одиночество не таким тяжким. В небольшое отверстие в стене он наблюдал за собратьями по вере и духу: как усердно выполняли свое послушание верующие, день и ночь рыбачили, варили уху, мирно беседовали.

К концу назначенного срока ему становилось все тяжелее и тяжелее находиться в обители. Закрытое пространство и затекшие ноги начали его раздражать. Спасало то, что втайне от собратьев он выползал из своего жилища, сидел на берегу, дышал свежим воздухом. Облегчало его состояние и то, что он, немного искупавшись в реке, освежал свое тело. К вынужденному молчанию ему не привыкать, да и живя среди людей, он особой разговорчивостью не отличался. Жинка всегда обижалась на его немногословность.