– Машенька.
– Папочка, не плач. – Она вытерла рукой слезы на его щеках. – Мама злая. Давай, выгоним ее на улицу?
Я упала на стул. Алекс строго взглянул на меня.
– Вот чего ты добилась. Напугала ребенка.
Он ушел в комнату.
Я вышла на улицу. Пока меня не было, Макс выкурил целую пачку сигарет. Из машины послышался нежный голос Селин Дион. Я взяла комок снега и приложила к носу. Кровь уже не идет, но лицо грязное. Губа тоже распухла.
– Что произошло? – встрепенулся Макс, когда я подошла ближе.
Он повернул мое лицо к свету.
– Чудовище, – еле проговорила я.
Он тоже взял снег и, чтобы не причинить мне боль, осторожно приложил к губе. Кожа мгновенно вспыхнула огнем. От боли я зажмурила глаза, а потом снова заплакала. Горячие капли покатились по щеке. Макс на мгновение растерялся. Для него это мука, когда женщина плачет. Не умеет он утешать, но сердце разрывается.
Через толстую куртку, я почувствовала, как его руки нежно обняли меня за плечи. Горячие губы коснулись моих волос.
– За что он ударил тебя?
– Не знаю.
Он убрал руки.
– Алекс просто так не ударит. Что ты сказала ему?
– То, что он хотел услышать.
– А где Маруська?
– Он забрал у меня ребенка. – Снова заплакала я. – Она не хочет меня видеть. Даже предложила ему, выгнать меня из дома. Моя девочка больше не любит меня. Не любит.
Я уткнулась носом в его пуховик. Макс даже не шевельнулся. Стоит, руки в карманах, и только осуждающе смотрит на меня.
– Что он сказал? Расскажи все по порядку. Из-за чего вы поссорились?
– Он думает, что ты меня любишь. Представляешь? Ты меня любишь. Даже смешно. – Я взглянула на него. – Макс, скажи, что это не так.
– Это не так.
Сухо ответил он. И я поверила.
– Кто ему внушил эту бредовую мысль? У кого больное воображение?
– Не знаю. Тебе виднее.
– Мне? – удивилась я.
– Забудь об этом, – твердо сказал он. – Нужно забрать ребенка домой. У тебя есть ключ?
– Я не пойду.
– Почему?
Он встал, как вкопанный. Я сжала ключ в ладони.
– Она не пойдет со мной.
– За то со мной пойдет.
Он разжал мои пальцы. Тогда со злости, я кинула ключ в снег. Кольцо соскользнуло с пальца и тоже пропало в темноте.
– С тобой точно пойдет! – закричала я. – Эта я для нее никто! А, вы оба – любимчики!
– Чего ты орешь?
– Ты такой же, как твой братец! Всю жизнь пытаетесь отобрать у меня Машку.
Холодный ветер ворвался во двор. Макс принялся искать ключ в снегу.
Накинув капюшон на голову, я пошла по улице. В это время, машин еще не много. Город спит.
Я не помню, как я доехала до дома.
Зашла в квартиру. На кухне уже горит свет. Это Сан Саныч собирается на работу. Я тихо, стараясь не разбудить Наталью, прошла в свою комнату, кинула в рюкзак кое-какие вещи, туда же сложила свои документы, потом вернулась в холл, обула сапоги и, прикрыв за собой дверь, вышла в парадную.
Через час я оказалась на вокзале. В руках билет до Самары.
Все, как тогда.
При входе столпилась группа китайцев с красными флажками в руках. Вдоль платформы люди везут свои огромные чемоданы на колесиках. Громкий голос объявил посадку на поезд до Казани. Кругом суматоха, не смотря на ранний час. Газетные ларьки открывают свои ставни. Даже в кафе суетятся первые клиенты, пытаясь, купить свежую выпечку на завтрак. Сонные дети, спотыкаясь, плетутся вслед за родителями и тут же успевают сунуть в рот какую-нибудь конфетку, или пирожок.
У меня тоже проснулся аппетит. В это время я обычно завтракаю. Вид сладких булочек на витрине сразу же привлек внимание. Они не такие вкусные, как наши, но пахнут восхитительно.
Я зашла в кафе, нашла столик в самом дальнем углу и сняла куртку. Не хочу, что бы меня кто-то видел.
Кофе оказался хорошим, крепким и в меру горячим. Я сделала глоток.
Снова вокзал. Снова я одна, с рюкзаком на плече. Все повторяется, но каждый раз по-новому. Как мне теперь показаться на глаза родителям? Шесть лет я живу отдельно от них, даже не общаюсь и не звоню. Шесть лет вдали от дома.
Я потеряла мужа, бросила ребенка, убежала от людей, которые подарили мне новую жизнь. Я снова вернулась на прежнее место. Только в другом городе и с другим багажом за спиной. Стала ли я мудрее? Чему научила жизнь?
Чем больше я думаю об Алексе, тем больше убеждаюсь, что мы никогда не любили друг друга по-настоящему. Он не доверяет мне; я пытаюсь узнать о нем через других людей. Мы закрыты для настоящих, глубоких чувств.
Семь часов. Сан Саныч уже на работе выпекает коржи для нового торта. Наталья тоже встала, но еще не пила кофе. Сейчас она варит кашу, а Бернар крутится у миски, в ожидании своей порции. В холле Макс чистит ботинки. Его новая форма, выглаженная с вечера, сидит на фигуре идеально. По утрам ему обычно звонит друг, и они долго обсуждают последний матч по футболу. Макс успевает дойти до машины и даже доехать до работы, а телефон все работает.