Кочующий портал

Женька обожала вечерние посиделки с мамой. После рабочего дня они с мамой разговаривали о школе, об одноклассниках, могли обсудить фотографии граффити Стоянова, а могли и не разговаривать ни о чем, просто сидели рядом и молчали под рокот работающего в комнате телевизора. Сегодня, после целого дня на адреналине, у Женьки даже язык покалывало, так хотелось рассказать маме про свою находку, но, вспомнив стальной взгляд полковника, она в очередной раз сдержалась. Чтобы как-то отвлечься, девочка подцепила вилкой третью котлету и аккуратно перенесла в свою тарелку. В сжимавшей вилку руке возник какой-то зуд. Наверное, от нервов. Почесав запястье, Женька подняла глаза, и ее взгляд встретился с маминым.

– Ты чего чешешься? Небось бегала в футболке, вот и покусали насекомые. В ванной лежит мазь от укусов, смажь руку.

Женька послушно кивнула.

Из коридора донеслось невнятное бормотание. Подскочив, девочка понеслась туда, нашла на тумбочке рюкзак и вытащила из него телефон.

– Стебелькова, – каким-то напряженным голосом прошептал Стоянов, – у тебя на руке татушка появилась?

Женька удивленно закатала рукав. Действительно, в том месте, где весь вечер чесалось, появилось что-то похожее на татуировку. Послюнявив палец, девочка попыталась стереть черную картинку. Не получилось. Придерживая телефон плечом, Женька поспешила в ванную.

– Вот видишь, – заорал куда-то в сторону Стоянов, – у Стебельковой тоже татушка, – и снова обратился к ней: – Объясни моей маме, что ничего мы не набивали, просто зашли в какой-то туннель и стали невидимыми.

– Стоянов, – как можно тише взвыла Женька, – ты что, всем рассказал про туннель? Мы же подписку о неразглашении дали.

В трубке послышалось жалобное сопение.

– А что мне было делать, если мама ремня обещала дать?

– Ну все, Стоянов, – показательно тяжело вздохнула Женька. – Готовься к расстрелу.

– Дура, – буркнул одноклассник и, кажется, хотел бросить трубку.

– Вовка, – Женька взвизгнула так, что сопение в трубке тут же вернулось, – когда будешь завещание писать, оставь мне, плиз, твой мяч с автографами нашей сборной.

– Вообще, что ли, ненормальная? Моя мама хочет с тобой поговорить.

– Тили-тили тесто, жених и невеста, – раздался откуда-то издалека голос Генки, младшего Вовкиного брата.

– Какая невеста, придурок! – заорал Стоянов.

Бровь Женьки грозно поползла вверх. Что значит «какая невеста»? Не то чтобы Женька хотела быть чьей-то невестой, тем более стояновской, это совсем не айс. Просто это она, Женька, должна была гордо отказаться от Стоянова, а не Стоянов от нее. Вот гад!

Ну держи девятиметровый в правый край ворот. Сам напросился.

– Евгения. – Голос Елены Константиновны, мамы Стоянова, врезался в ухо дребезжащим буравчиком. Женька даже поморщилась и убрала телефон подальше от лица, – Можешь объяснить, что это за бред с мистическим туннелем?

– Никакого туннеля, – отчетливо начала Женька. – Просто Вовка боится сказать вам, что мы набили татухи в знак нашей любви. Вечной и… лучезарной.

В трубке что-то звонко щелкнуло. Наверное, челюсть Елены Константиновны упала на пол. Кажется, мама Стоянова пока не была готова становиться свекровью. Мстительно прищурившись, Женька вспомнила, как Елена Константиновна взяла слово на прошлом родительском собрании и распиналась, будто она, Женька, плохо влияет на несчастного Стоянова. Губы сами собой растянулись в улыбку, и Женька елейным голосом добила собеседницу:

– Да, и еще. Скоро мы поженимся и переедем к вам.

Будет знать, как вести себя на собраниях! Отключив телефон, Женька медленно выдохнула. Ну все, теперь пусть Стоянов выкручивается. А завтра придется искать телефон профессора, созваниваться, договариваться о встрече и ехать показывать ему эти дурацкие татушки.

– Куда это ты собралась переезжать?

Мамин голос был вполне обычным. Судя по всему, она услышала только последние слова. Женька закусила губу. Татуировка появилась на видном месте и чуть позже или чуть раньше мама так же, как Елена Константиновна, увидит это произведение туннельного искусства. Так что лучше сразу покончить с этой темой.

– Мы с Вовкой набили татушки в знак нашей любви.

Женька демонстративно завернула рукав, предъявляя картинку. Затем, гордо вскинув голову, просочилась между остолбеневшей мамой и дверным косяком и влетела в свою комнату.

Отдышавшись, она достала средство для снятия лака, намочила ватный кружок и снова яростно потерла «татуировку». Бесполезно. Ватный кружок так и остался чистым без единого намека на оттершуюся краску. Пришлось настроить телефон и сфотографировать запястье. Когда Женька увеличила снимок, на нем стали видны какие-то лабиринты. Рисунок напоминал сложную мозаику, собранную из черных шариков. По форме мозаика напоминала кляксу с рваными краями. Интересно, а вдруг это какой-то код? А может, вирус? А вдруг ее чипировали инопланетяне? Женька яростно замотала головой. Нет. Ничего подобного быть не может. Во всяком случае, мама всегда так говорит папе. Завтра вся эта фигня сойдет сама собой.

* * *

Женька подскочила на кровати. Сердце колотилось где-то в районе горла, а на тумбочке рядом с кроватью надрывался телефон. Странно, она же обычно выключала его на ночь. Протерев глаза, Женька тупо уставилась на дисплей. Номер незнакомый. Время четыре часа двенадцать минут. Ну и кому в такое время не спится? Сбросив вызов, девочка протяжно зевнула и снова нырнула под одеяло. Но звонивший решил не сдаваться, и телефон ожил вновь, оглашая квартиру звуками рэпа. «В пустыне сухой мы встретимся с тобой» читал «модный нынче в молодежных кругах» Ларс. Сцепив зубы, Женька протянула руку к телефону. Никогда не замечала, что речитатив так орет в ночной тиши. Надо будет завтра же, вернее, сегодня же, сменить звонок.

– Да, – яростно прошептала она, стараясь вложить в шепот всю накопившуюся за последние две минуты бурю эмоций.

– Евгения, ты спишь? – раздался знакомый голос.

«Нет, пляшу. В четыре утра», – хотела съязвить Женька, но вопрос, судя по всему, ответа не требовал.

– Ты оказалась права. – Женька закрыла глаза и, словно кадр из фильма, увидела, как светится от удовольствия худое лицо профессора. – В Теруэле действительно исчезли два человека. Я только что закончил разговор с коллегой из Теруэльского университета, и получается, что оба случая очень похожи. Это портал. Ты понимаешь, о чем я говорю? Им в разных научных источниках дают разные определения. При встрече я тебе расскажу более детально. Если нам удастся его засечь… Представляешь, что это значит для науки? Вообще, после нашей находки придется вводить в обиход новый топоним – «портал Мальцева».

Профессор глухо заквохтал. Женька даже не сразу сообразила, что Валерий Афанасьевич засмеялся. Затем в трубке повисло молчание. Кажется, профессор ждал от нее какой-то реакции, а вот какой, Женька спросонья понять не могла.

– А кто такой этот Мальцев? – наконец выдавила она, с грустью глядя на подушку.

– Вообще-то, это я, – в голосе профессора проскользнула обида.

Женька презрительно скривила губы. Ну и амбиции у «Голлума»!

– Тогда уж надо назвать его в честь первооткрывателя, – пробормотала она и взбила свободной рукой подушку. – Портал имени Стебельковой Е. М.

– И кто эта Е. М.? – подозрительно буркнул Валерий Афанасьевич.

– Евгения Михайловна. То есть я.

– Все бы Вам, Евгения Михайловна, шутки шутить, – хмыкнул в трубку профессор. – Ладно, с названием потом разберемся. На Волчьей поляне, где вы с Владимиром нашли туннель, мы уже не первый раз фиксируем появление портала. Время от времени он открывается. Десять лет назад, при таких же обстоятельствах, здесь пропал художник. То есть можно с определенным процентом уверенности утверждать, что этот вход в портал достаточно стабильный. После пропажи художника на поляне установили камеры слежения, и это дало определенные результаты. Аномальные явления были зафиксированы уже не единожды: то сдвиги в земной коре, то появление сверкающей пыли, которую вы наблюдали при очередном внедрении портала. Но попасть в портал нам пока не удавалось. И вот снова. Ты представляешь, какие возможности открываются? Кстати, как ты себя чувствуешь? А то я господину Стоянову никак не могу дозвониться.

«Везет же Стоянову, спит себе спокойно», – пронеслась в голове Женьки мрачная мысль. Почему бы ей тоже не спать, как все нормальные люди, вместо того чтобы слушать глупости ненормального профессора?

– Чувствую себя хорошо, – пробормотала она слипшимися от сна губами. – Сейчас даже татушка не беспокоит.

– Какая татушка? – севшим голосом прошептал Валерий Афанасьевич.

Блин! Ну зачем она ляпнула про татушку? Теперь ведь точно не отстанет. Включив настольную лампу, Женька села на кровати, посмотрела на запястье и тихо взвыла. Татушка была на месте. На первый взгляд, она не стала ни больше ни меньше. Но и не исчезла, как Женька надеялась.

– Вставай, одевайся и спускайся. Сейчас еще раз позвоню господину Стоянову. Внизу ждет машина.

– Меня мама не отпустит среди ночи, – прошипела Женька самый сильный, на ее взгляд, аргумент.

– Мама спит, – донесся из трубки поучительный голос. – Вот и не надо ее будить. Ей завтра на работу. Через пятнадцать минут вернешься домой. Мама даже не заметит твоего отсутствия. Пойми, Евгения, завтра вход в портал будет закрыт. Полковник позаботится, чтобы новое ограждение не пропустило случайного прохожего. Так что у нас есть всего несколько часов, чтобы узнать тайну туннеля. Мы не можем отказаться от такой возможности. Неужели ты не понимаешь важности возложенной на тебя миссии?

Честно говоря, Женька и вчера-то ничего такого не понимала, а уж в ночи тем более, но не стала объяснять профессору свою точку зрения. Все равно ведь не отвяжется! Положив телефон на тумбочку, Женька потянулась за одеждой, и тут в голове словно что-то щелкнуло. Снова взяв телефон, она несколько секунд ошарашенно разглядывала черный экран. Затем нажала прямоугольную кнопку на боковой поверхности. Телефон был отключен. Со вчерашнего вечера.