Культурология: Дайджест №2/2012

7. Sandmann P. Das Weltproblem bei Ferdinand Ebner. – M?nchen: Kyrios-Verlag, 1962. – 180 S.

8. Zucal S. Pneuma und «communitas» bei Ferdinand Ebner. – Режим доступа: http://www.ebner-gesellschaft.org/archiv/silvano_zuca-pneuma_und_communitas _bei_ferdinand_ebner_vortragszusammenfassung

ИСТОРИЯ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ

ОСТРОВА, ОСТРОВА…[8 - Иванова Н. Острова, острова… // Библио-Глобус. – М., 2011. – № 08–09, авг. – сент. – С. 22–23.]

    Ника Иванова

На полях опаленных Родоса
Камни стен и в цвету тополя
Видит зоркое сердце матроса
В тихий вечер с кормы корабля.

Там был рыцарский орден: соборы,
Цитадель, бастионы, мосты,
И на людях простые уборы,
Но на них золотые кресты…

    «Родос». Николай Гумилёв
В заповеднике Камирос на скалистом и лесистом западном берегу острова Родос с вершины холма открывается вид на Эгейское море, а «среди древних развалин буйно цветут ромашки и маки» (с. 22). Город-государство древний Камирос был одним из центров ахейской культуры. На монетах, которые чеканили в Камиросе в древности, был изображен лист смоквы-инжира, а не лев или орел, как на соседних островах. На Родосе немало прекрасно сохранившихся древнегреческих памятников, отчего Камирос часто сравнивают с Помпеями. В руинах Камироса сегодня живут только юркие ящерицы, люди город давно оставили.

На острове Родос не просто имеются многочисленные следы Средневековья. Весь остров – это великолепно сохранившийся памятник рыцарским временам. В городе Родосе в центре возвышается Дворец Великих Магистров, ко Дворцу ведет из гавани Мандраки Улица Рыцарей, на которой некогда располагались резиденции национальных групп ордена рыцарей Святого Иоанна. Все постройки отлично сохранились, так что можно подумать, что вот-вот появятся их обитатели – рыцари в боевых доспехах.

Членов ордена Святого Иоанна «называли ионитами, госпитальерами или странноприимцами, это были монахи-воины. Многочисленные замки-крепости, возведенные ими, и сегодня высятся на неприступных скалах побережья» (с. 23). Родосские рыцари, члены этого военно-монашеского ордена, обосновались на греческом острове Родосе, что в Эгейском море у юго-западного побережья Турции, в 1306–1308 гг., но конфликты с мирской властью средневековой Европы вынудили госпитальеров покинуть остров.

В стихотворении Николая Гумилёва «Родос», начало которого поставлено в виде эпиграфа к реферируемой статье, речь идет о мечте воскрешения в Европе рыцарства, о мечте превращения современного мира в «новый Родос»:

Мы идем сквозь туманные годы,
Смутно чувствуя веянье роз,
У веков, у пространств, у природы
Отвоевывать древний Родос.

Стихотворение было написано Гумилёвым в январе 1912 г.

    И.Л. Галинская

ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ СЛОВЕСНЫХ ФОРМ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ

ФОЛЬКЛОРНО-МИФОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ ПОЭТИКИ ОБРАЗА ЕВГЕНИЯ В ПОЭМЕ А.С. ПУШКИНА «МЕДНЫЙ ВСАДНИК»[9 - Перзеке А.Б. Фольклорно-мифологические мотивы поэтики образа Евгения в поэме А.С. Пушкина «Медный всадник» // Филология и человек. – Барнаул: Издательство Алтайского государственного университета, 2010. – № 1. – С. 50–59.]

    А.Б. Перзеке

Поэма «Медный всадник» написана в октябре 1833 г. Текст представили на суд царя, дабы он разрешил ее опубликовать. Но Николай I требовал изменения многих мест поэмы, отчего при жизни Пушкина она напечатана не была.

Реферируется статья кандидата филологических наук, доцента Андрея Борисовича Перзеке, в которой рассматривается мифопоэтический смысловой образ Евгения. «Петербургская повесть» позволяет расширить диапазон «интерпретации образа Евгения за счет включения уровня мифопоэтики» (с. 51). Евгений не тужит «о почиющей родне», сказано в поэме. Мотив сиротства широко распространен в мифах и сказках. Любимая Евгением Параша, «его мечта», живет с матерью-вдовой в ветхом домике «почти у самого залива» за некрашеным забором, где и погибает во время наводнения.

В фольклоре с сиротой связана семантика избранности. Это, по мнению автора реферируемой статьи, подчеркивается тем, что Евгений во время потопа спасается, потому что сидит на площади Петровой верхом на мраморном льве, а вода подмывает только его подошвы.

В сказочной структуре основной формой завязки, как писал В.Я. Пропп в работе «Исторические корни волшебной сказки» (Л., 1986), служит какая-либо беда. В поэме Пушкина такой формой выступает наводнение. Еще один сказочный элемент – «мифологема Пути». Евгения доставляет к месту, где был дом Параши, лодочник. Но дом унесен наводнением, и Евгений сходит с ума. Пушкин показывает в поэме «Медный всадник» абсолютную незащищенность человека «от могучих надличностных сил-стихий», а также «легкую гибельность его земного существования» (с. 53). Поэтика Пушкина в изображении Евгения «призвана передать и подтвердить его выделенность и одновременно беззащитность, высокое состояние души и неотмирность», т. е. основные черты этого художественного типа (с. 54).

Медный всадник «с простертою рукою» на каменном постаменте и мраморные львы олицетворяют царящую в мире власть «с семантикой неживого, неподвижного, холодного, неумолимого, не оказывающего помощь в бедствии» (с. 55). Кумир на бронзовом коне обращен к Евгению спиною, т. е. для Медного всадника Евгений не существует, но миф о Медном всаднике оказывается губителем Евгения. Для понимания сущности Евгения, считает автор реферируемой статьи, следует обратить внимание на связь героя поэмы с ночью, ибо именно ночью бедный чиновник «размечтался как поэт» о женитьбе на Параше. «Вытесненный на самый низ социума, Евгений может реализовать себя только в мечте, которой в реальности сбыться не суждено, и предстает он едва ли не первым в русской литературе петербургским мечтателем, тип которого в дальнейшем многогранно и широко развернулся» (с. 56).

Образ Евгения насыщен рядом фундаментальных мифомотивов, одним из которых выступает его безумие, «углубляя семантику неотмирности» (с. 57). Именно в таком состоянии герой поэмы постигает темную сущность Медного всадника, называя его «строителем чудотворным», откровенно грозит ему. В этом мотиве автор реферируемой статьи усматривает «поведение юродивого, особой фигуры в русском национальном мире» (с. 57).

Автор заключает, что «ведущие черты образа Евгения в диалектике типического и индивидуального проявляются на мифопоэтическом уровне семантики «Медного всадника» и интегрируются в пушкинский вариант художественного типа «лишнего человека, многогранного и значительного в своем высоком строе души и разладе с миром» (с. 58).

    И.Л. Галинская

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ И ЗАГАДОЧНЫЙ ГЕРОЙ ДОСТОЕВСКОГО В «ПРЕСТУПЛЕНИИ И НАКАЗАНИИ»[10 - Kliger I. Shapes of history and the enigmatic hero in Dostoevsky: The case of «Crime and Punishment» // Comparative literature. – Oregon, 2010. – Vol. 62, N 3. – P. 228–245.]

    Илья Клигер

Американские литературоведы полагают, что основные проблемы, которыми Ф.М. Достоевский был озабочен в журналистике начала и середины 60-х годов XIX в., те же, что во многом отразились в его романе «Преступление и наказание» (1866).

Журналы «Время» (1861–1863) и «Эпоха» (1864–1865), издававшиеся братьями Ф.М. и М.М. Достоевскими, являлись организационным центром литературно-критического и философско-эстетического направления, получившего название «почвенничество». Теоретиков почвенничества «объединяла идея слияния «просвещенного общества» с «национальной почвой» на основе традиционализма и православия, что <…> должно было обеспечить духовное и социальное развитие России»[11 - Литературная энциклопедия терминов и понятий. – М.: НПК «Интелвак», 2001. – С. 776.].

Журналы братьев Достоевских были литературоведческими, историческими и политическими, их авторы занимались философским осмыслением социальных контрастов, ведь журналы издавались после отмены крепостного права (1861) и в годы расцвета творчества шестидесятников, т. е. сословия разночинцев, выходцев из непривилегированных слоев общества, из мелкого чиновничества, из среды провинциального духовенства и проч. Разночинцы, как правило, занимались умственным трудом и обычно были носителями демократической идеологии.

Журнал «Время» был запрещен в мае 1863 г., а журнал «Эпоха» прекратил свое существование из-за отсутствия средств к его продолжению. М.М. Достоевский в 1864 г. умер, а Ф.М. Достоевский оплачивал их долги по журналу «Эпоха» почти до конца своей жизни. В американском литературоведении считается, что центральные проблемы, занимавшие Ф.М. Достоевского в журналистике, были теми же, что присутствуют в его прозе. Вот почему автор реферируемой статьи прочел роман «Преступление и наказание» как «политическую аллегорию», которая отражает социальные противоречия того времени.

Персонажи Достоевского несговорчивы, упрямы, неуступчивы и капризны, причем их капризность имеет определенный философский подтекст. Так, герой-повествователь «Записок из подполья» (1864) заявляет, что каприз более выгоден, чем любые прибыли и доходы. Вопрос «кто он (или она)» может быть поставлен ко всем героям романов Достоевского. Но больше всего он приложим к образу Раскольникова. Хотя читатель знает имя преступника, его местонахождение и даже до последней детали – ход убийств, которые он совершил, но при этом герой остается непознаваемым. Какова же сущность данного человека, бывшего студента Раскольникова, который убил старуху-процентщицу и ее сводную сестру? Мы знаем, конечно, что он считает свое преступление делом великого человека, т. е. хочет убить процентщицу, взять ее деньги и стать благодетелем человечества. Однако преступление требует целого ряда отнюдь не героических действий: достать топор, прятаться, лгать, смывать кровь и дрожать при мысли, что все откроется, что все будет обнаружено.

Впрочем, Раскольников колеблется до последней минуты, а убийство происходит так, «как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с неестественною силой, без возражений. Точно он попал клочком одежды в колесо машины, и его начало в нее втягивать»[12 - Достоевский Ф.М. Преступление и наказание // Достоевский Ф.М. Избранные сочинения. – М.: ОГИЗ, 1947. – С. 221.]. История России сопоставляется у Достоевского с жизнью загадочного героя-разночинца его послереформенной прозы. Сопоставляет Достоевский и понятия «преступление» и «карьера». Так, Раскольников не признает медленного пути достижения цели, который свойствен малоприятному образу карьериста Петра Лужина. Для мелкобуржуазного сознания Лужина понятно, что продвижение к цели должно происходить постепенно, шаг за шагом. Раскольников осознать этого не может. Находясь уже на каторге в Сибири, он задумывается над тем, почему не смог покончить жизнь самоубийством, когда увидел, что никогда не станет великим человеком.

Истинная история жизни загадочного разночинца Раскольникова является, по мнению автора реферируемой статьи, синекдохой (т. е. вместо целого названа часть) определенного периода истории России (с. 244).

    И.Л. Галинская

ИНТЕРПРЕТИРУЯ ПУСТОТУ: ПОСЛЕДНИЙ НЕЗАКОНЧЕННЫЙ РОМАН ВЛАДИМИРА НАБОКОВА «ЛАУРА И ЕЕ ОРИГИНАЛ»[13 - Leving J. ?nterpreting voids: Vladimir Nabokov’s last incomplete novel «The original of Laura» // The Russian review. – Syracuse, 2011. – Vol. 70, N 2, April. – P. 198–214.]

    Ю. Левинг

В примечании к реферируемой работе автор указывает, что текст статьи написан в декабре 2008 г., т. е. до того, как были опубликованы карточки незаконченного набоковского романа.

Владимир Набоков (1899–1977) работал над своим последним романом, записывая текст на каталожных карточках, с декабря 1975 до весны 1977 г. Он успел написать 138 карточек, но велел уничтожить карточки после своей смерти. 30 лет содержание последнего романа писателя было известно лишь его сыну Дмитрию, жене и нескольким ученым. Только в начале 2008 г. Дмитрий Набоков объявил, что собирается опубликовать работу своего отца. Роман «Лаура и ее оригинал» («The original of Laura») был опубликован в 2009 г., а до этого на протяжении более 30 лет литературные критики, ученые-набоковеды и простые читатели обсуждали в средствах массовой информации и в Интернете вопрос о том, нужно ли выполнять волю писателя. Дмитрий Набоков опубликовал незаконченный роман отца только после смерти своей матери Веры Набоковой[14 - Статью «”Лаура и ее оригинал” Владимира Набокова» см.: Культурология: Дайджест. – М.: ИНИОН РАН, 2010. – № 3(54). – С. 113–118.].

Публичная дискуссия, которая велась на протяжении 30 лет до заявления Дмитрия Набокова о его решении опубликовать роман, сводилась к тому, должен ли он выполнить волю отца и сжечь карточки романа. Один из английских пользователей Интернета предложил компромиссное решение: «Сделайте фотокопию и сожгите оригинал… нет никакой проблемы» (с. 204). «Уважайте мертвого. Ведь он выразил свое желание, будучи живым, а не привидением. Сожгите роман», – сказано в другом блоге Интернета (с. 207).

В английской газете «Гардиан» в январе 2008 г. Кэтрин Хьюз высказала такое мнение: «Если бы это был кто-нибудь другой, а не Владимир Набоков, я бы предложила сделать достойную и уважительную вещь, т. е. сжечь “Лауру и ее оригинал”. Однако, поскольку речь идет об искуснейшем литературном шутнике всех времен и народов, можно предположить, что это одна из набоковских практических шуток, но уже из могилы» (с. 208).

Журналист Рон Розенбаум, в 2005–2008 гг. опубликовавший полдюжины статей о том, что следовало бы издать незаконченную «Лауру», в конце концов публично признал, что он, вероятно, был неправ. «Возможно, уже слишком поздно, но я теперь думаю о том, чтобы призвать Дмитрия изменить его мнение и выполнить желание отца», – написал Розенбаум в сентябре 2008 г. (с. 210).

В России в 2008 г. судьба незаконченного романа Набокова обсуждалась на телевидении в программе «Сегодня» (25 апреля 2008 г.) и в «Новостях» на телеканале «Звезда» (2 апреля 2008 г.). А московский журналист С. Романов написал в газете «Таймс»: «Перестаньте зря тратить силы. Нет никакой Лауры» (с. 209). В русскоязычном «Живом Журнале» вопрос публикации карточек романа «Лаура и ее оригинал» также обсуждался весьма активно, причем один из блогеров даже заявил, что он верит, будто Набоков на том свете смеется над участниками дискуссии (с. 209).

    И.Г.

ПЕСНИ ЖЕСТЫ МУЖСКОЕ ЖЕНСКОЕ: К ПОЭТИЧЕСКОЙ ПРАГМАТИКЕ АННЫ АХМАТОВОЙ[15 - Жолковский А., Панова Л. Песни жесты мужское женское: К поэтической прагматике Анны Ахматовой // От слов к телу: Сб. статей к 60-летию Ю. Цивьяна. – М.: Нов. лит. обозр., 2010. – С. 50–71.]