Дежа вю
– Как вас зовут? – поинтересовался Андрей.
– Александр.
– Послушайте, отец Александр,– задумался учитель. – А почему именно шесть лет?
– Ну, сын мой, – засмеялся Александр. – Это совсем просто, неужели ты даже этого не знаешь? Шесть – плохое число, дьявольское, а у нечистой силы тоже есть свои традиции и предпочтения!
– А почему я?
– А вот тут разговор особый,– священник внезапно помрачнел. – С тобой у них связаны особые надежды…
– Почему?!– всполошился Андрей.
– Ты знаешь, кто был одним из твоих предков? Очень-очень дальних?
– Нет.
– Надо знать свою родословную, – вздохнул батюшка. – Одним из твоих пращуров был священнослужитель, причём очень ревностный и благочестивый, посвятивший служению Господу всю свою жизнь…
Глаза Андрея округлились от удивления.
– Ты ведь, сынок, не веруешь в Бога? – мягко спросил его Александр.
– Нет, – пожал плечами историк.– Я верю в здравый смысл, рассудок и волю человека.
– Вот именно! И для нежити очень важно не просто убить тебя и высосать до отказа твою силу, эмоции, даже кровь, а привлечь на свою сторону, сделать одним из них. Представляешь, какая это пощёчина и всем верующим, и самому Господу, и твоему предку: потомок одного из лучших служителей Бога переметнулся на сторону зла! Их позиции упрочатся во много раз! Поэтому, сынок, – священник пристально посмотрел на него.– Тебе необходимо укрепиться в своём сердце, уверовать в Господа нашего и идти туда…
– Куда?!
– К ним, к исчадиям ада.
– Но я не хочу! Я боюсь!
– Ничего не поделаешь, сынок, предначертанного избежать нельзя, но в твоих силах изменить ход событий. Ты должен. Есть ещё кое-что, – добавил он. – Тебе недавно исполнилось тридцать три года?
– Да, и что?
– Это возраст Христа, это такая дата в жизни человека, которая может изменить всё его бытие в плохую или хорошую сторону. Для тебя, Андрей, это возможность направить свою жизнь в праведное русло, ведь до сих пор ты не особенно задумывался, зачем живёшь, верно?
– Похоже, что так… – Андрей вспомнил мысли, овладевшие им, когда он стоял перед школой.
– Поэтому у тебя нет выбора, Андрей,– сказал священнослужитель, вставая и забирая у него пустую чашку.
– Мне очень и очень страшно, отец, – сознался учитель.
– Знаю, сын мой, но я тоже буду молиться за тебя! – серьёзно ответил Александр.
– Я так понимаю, мне надо идти?– встал Андрей.
– Да, они уже ждут тебя.
Андрей подошёл к иконе Христа и долго смотрел на его лицо, пытаясь понять, как это можно – жить со знанием своей судьбы, не отступить, не струсить, а принять всё, что уготовило тебе провидение?!
– Он тоже очень боялся, и ему тоже было очень тяжело, Андрей, – подошёл и встал рядом с ним священник.
Андрей ещё немного постоял, потом опустился на колени и склонил голову:
– Благословите, отец!
Отец Александр возложил на его голову руку, постоял так и величественно промолвил:
– Благословляю тебя, сын мой, на тяжёлый труд, на ратный подвиг. Иди и сделай всё от тебя зависящее! – и перекрестил его.
Андрей поцеловал руку священника, встал и подошёл к выходу, остановился, набираясь духа, потом толкнул тяжёлую дверь и сделал шаг наружу.
И сразу же оказался на запруженной нечистью площади, на помосте… Рядом, держа обеими руками острый топор, застыл в ожидании палач. Андрей сделал ещё один шаг и оглянулся: далеко-далеко позади, маленьким золотым прямоугольником светилась церковная дверь, а в ней стоял крохотный силуэт священника, и, как ни далеко он находился, Андрей зримо ощутил его присутствие рядом с собой, его веру в Бога и благословение. Это ощущение добавило ему уверенности и практически полностью уничтожило его страх.
«Я готов, Господи,– мысленно произнёс он. – Я приму всё, что должен принять и изменю всё, что могу изменить!»
Андрей сделал ещё несколько шагов и оказался на краю помоста, сверху вниз глядя на площадь, заполненную чудовищами в облике людей. Он рассмотрел среди них небольшие фигурки и интуитивно догадался, что это его ученики из пятого Г, и острая жалость к этим маленьким невинным созданиям опять кольнула его в сердце.
«Я жалею вас,– подумал он. – Я несу за вас ответственность, и… я больше не боюсь смерти»,– с удивлением обнаружил он и ощутил, как радость захлестнула его. Андрей увидел, как, подобно распускающемуся лотосу, от его тела начинают отходить лепестки разнообразных зелёных оттенков, а сам он – словно сердцевина огромного цветка.
«Не всё так просто, мой разлюбезный!» – послышался внезапно ядовитый шёпот, и Андрей испуганно обернулся в поисках трёхглавого монстра, но никого не увидел: голос раздавался у него в голове.
«Всё совсем не просто, – повторил Цербер.– Ты думаешь, помолишься за несчастных деток, пожалеешь нас, и всё закончится, и ты спасёшь свою грешную душу? Нет, времена изменились, и мы тебя не отпустим!»
Андрею стало страшно, и он почувствовал, как начинают складываться и усыхать лепестки лотоса.
«Я не отдам его тебе, Цербер»,– раздался ещё один голос, и учитель опять оглянулся, но опять никого не увидел.
«Я не отдам его тебе», – спокойно повторил голос.
«А, это снова ты, старый знакомый! – ядовито протянул Цербер. – Явился посмотреть, как съедят очередную жертву? А ты, оказывается, любишь страдать? Тебе нравится видеть, как рушится дело рук твоих и твоего покровителя?»
«А ты по-прежнему любишь болтать, Цербер?» – усмехнулся второй голос, и Андрей ощутил в нём мощь, силу и немалую угрозу для своего бывшего директора.
«Эта душа обращена к свету по праву своего рождения, и я буду сражаться за неё!» – продолжил голос.
«Ой-ой-ой! – съехидничал Цербер.– Только из-за того, что это твой дальний родственник, ты явился сюда и предъявляешь на него свои права? Что-то о прочих душах ты так не заботился!»
«Прочие души полностью подчинялись тебе, за исключением Алексея, который смог избежать участи, которую ты уготовил ему!»
«Да-да-да, – протянул Цербер. – Это тот идиот, который сейчас живёт в монастыре и трясётся от страха за собственную шкуру… Ты его имеешь в виду?»
Второй голос не соизволил ответить на этот вопрос:
«А этот юноша полон решимости противостоять тебе, и твоим слугам, и твоему хозяину, поэтому я буду бороться за него!»
«Да ладно тебе, Сергий, – пренебрежительно воскликнул голос Цербера.– Какой тебе от него прок?! Ему тридцать три года, а он за всю свою жизнь не совершил ни одного доброго дела, ему неведомо понятие чести и благородства, зато он успел нарушить все девять заповедей!»
«Не все! – отчаянно вступил в их диалог Андрей. – Не все! Я не убивал, не предавал, не преступал клятвы!»
«Ой ли? – ехидно спросил Цербер. – Не предавал никого, даже своей любимой девушки, на которой обещал жениться, а потом трусливо сбежал из-под венца? Не нарушал клятву не курить, данную самому себе не одну сотню раз? Попридержи свой поганый язык и подумай: может, ты и убил кого-нибудь своим неосторожным словом?»
«Цербер, – спокойно произнёс Сергий.– Всё, что ты перечислил, не более чем ошибки, ибо всякий живущий на земле ошибается; но Андрей совершил эти грехи бессознательно, он не вынашивал решения, а поступал импульсивно!»
«Ой-ой-ой, – съязвил Цербер. – Как нехорошо с твоей стороны! Ты его оправдываешь, ты защищаешь его, но ведь незнание закона не освобождает от ответственности?!»
«Это закон людской, а не Божий!» – непреклонно ответил Сергий.
«Вот такие вы все, служители Христа! – рявкнул бывший директор. – Вы все иезуиты, казуисты и софисты! Вы вечно прикрываетесь словами вашего хозяина, извращаете их так, как вам угодно и выходите сухими из воды! Ну, хорошо, приведи мне хоть одно доказательство того, что эта тварь ничтожная заслуживает света?!»
«Он учитель; это был его сознательный выбор, желание его сердца, и он с честью исполняет свои обязанности! Андрей ни разу не покривил душой перед детьми, не обманул ни единого ребёнка!»
«Ну, и что?! Я тоже, повинуясь зову сердца, пошёл в школу!»
«Андрей учит их только добру; он умеет видеть в каждом ребёнке человека, уважать его, и он никогда не унижает своих учеников! Одного этого достаточно, чтобы вырвать его из твоих лап!»
«Ну, так попробуй, вырви!» – злобно прошипел Цербер, и Андрей услышал, как лязгнул вытаскиваемый из ножен меч.
«Во славу Господа нашего Иисуса Христа!» – воскликнул его противник и тоже выхватил меч.
Битва началась. Андрею казалось, что он видит её своими глазами, несмотря на то, что всё происходило у него в голове. Он видел двух всадников, закованных в латы, на боевых конях; он видел, как они ринулись навстречу друг другу и как со страшным скрежетом встретились их мечи. Учитель чувствовал мощь, страсть и негодование противников, он ощущал, как их удары достигают цели и гнутся латы, как трещат, разваливаясь на куски, щиты, как летят во все стороны кровавые ошмётки плоти и льётся по измятым доспехам горячая кровь.
Он понял, что более не выдержит этого, и воскликнул:
– Остановитесь! Это моя битва, и я должен сам сделать выбор!
Всадники, тяжело дыша, остановились и обратили свои взоры к Андрею.
– Я, конечно, совсем не идеальный человек, – смущённый тем, что они так мгновенно послушались его, начал он. – В своей жизни я наделал много ошибок и согрешил неоднократно, но… но я никогда не думал, что от меня, от моего решения, поведения что-то может зависеть в этом мире… Я считал себя маленьким человеком, не верил в Бога и особенно не задумывался, зачем я живу…
Андрей помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил:
– А теперь я хочу поблагодарить тебя, Цербер…
«Меня?!» – возопил главный монстр.
– Да, тебя; за преподанный мне урок и за полученные знания, – твёрдо сказал учитель. – Если останусь жив, я употреблю все свои силы на то, чтобы нести свет, любовь и добро своим ученикам, ведь многие из них не видят этого дома… Не думаю, что я такое уж удачное приобретение для Иисуса Христа, – грустно добавил он, – в душе я всегда был и, мне кажется, останусь атеистом, но… разрушать судьбы своих учеников я не собираюсь, и это то, в чём я могу поклясться самой страшной клятвой!
«Свершилось!» – подобно раскату грома, раздался у него в голове голос Сергия, и в то же самое мгновение площадь вспухла, как гнойный нарыв, она надулась, и по ней в разных направлениях зазмеились рваные трещины. Натяжение становилось всё сильнее, и, наконец, нарыв прорвался! Полулюди-полумонстры с рычанием, криками и воплями посыпались в зияющую чернотой пустоту, отчаянно цепляясь когтями, щупальцами и лапами за края разлома.
– Вот и всё, – обречённо сказал Андрей, видя, как начинает трещать и рушиться помост, на котором он стоял. Он оглянулся назад, на дверь церкви, которая по-прежнему, как огонёк лампадки, светилась далеко позади, и успел мысленно попрощаться с отцом Александром, прежде чем пропасть приняла его в свои объятья…
Весело прозвенел будильник, призывая начать новый трудовой день, и Андрей открыл глаза: над ним, топорща усы, висела довольная морда мурлычущего кота.
– Что, мурлокотам, есть хочешь? – погладил его Андрей, встал с кровати, держа кота подмышкой, и направился на кухню. Пока он открывал холодильник, кот возбуждённо урча, тёрся об его ноги, потом сунул мордочку в миску и занялся делом.
Андрей прошёл в ванную, умылся, побрился, глядя на себя в зеркало, приготовил завтрак и спокойно собрался в школу.
Выйдя из квартиры, он тщательно запер её, ключ спрятал в портфель и спустился с седьмого этажа на лифте.
– Красота-то какая! – восхитился он, выйдя на крыльцо: вчерашняя слякоть сменилась стойким, но несильным морозцем, и яркое зимнее солнышко освещало всё вокруг.
– Мороз и солнце, день чудесный! – Андрей, довольно щурясь, процитировал Пушкина и пошёл на остановку. Тут же подошла маршрутка, на которой он без приключений доехал до школы и открыл входную дверь.
– А, Андрюшенька! – улыбаясь, приветствовала его тётя Катя. – Не опоздал сегодня! А Цербера всё равно нет: его в управление вызвали, так что можешь не волноваться!
– Здравствуйте, тетя Катя, привет, Марина! – махнул им рукой учитель и побежал в свой кабинет.
Там он спокойно начал оформлять доску, закончив как раз перед звонком; потом стоял и смотрел, как шумным, журчащим потоком в класс вливается пятый Г, рассаживается по местам и вопросительно смотрит на него.
– Здравствуйте, ребята! – весело сказал историк.
Дети встали рядом с партами и так же смотрели на него.
– Садитесь, начнём наш урок!
Ученики с шорохом уселись, раскрыли тетради и приготовились записывать.
– Записали число и тему урока, – продолжил Андрей, глядя на класс, и слова замерли у него на языке: на лице одного из учеников мелькнуло что-то неуловимое, что-то не совсем человеческое. Андрей мигнул – и всё пропало, только внезапно в кабинете раздалось:
– Ква!
– Желтоухов! – обратился к нему учитель. – Это ты квакаешь?
– Нет, Андрей Петрович, – встала его любимая отличница. – Он не квакает, это он лягушку в класс притащил!
Все захохотали, и Андрей тоже улыбнулся:
– Где же ты её достал, горе моё?
– В зоомагазине, – буркнул Димка, недовольный, что всё так быстро раскрылось.
– Иди отнеси в кабинет биологии и отдай Анне Владимировне, – велел Андрей, и когда Димка, ковыляя и приволакивая ноги, заспешил к выходу, он подумал: «Нет, дружок, шалишь! Уж я сделаю из тебя человека!»
– Продолжим, ребята! Сегодня мы будем изучать…
«Эй, Дрюня! Не расслабляйся, – прошипел у него в голове знакомый голос – Ещё ничего не закончилось!
