Сказочница

Лара испуганно прижималась к стене, невзирая на обшарпанность. Ей то и дело казалось, что сейчас из-за угла появится злой румынский спецназовец и возьмет их на мушку, требуя объяснить, что они тут делают и не шпионят ли. Она не представляла, как искать Николя – стучаться в каждую дверь и спрашивать, не заходил ли на огонек ее муж? Бывший, между прочим.

На площадке сразу под ними хлопнула дверь, послышались голоса. Снизу раздались торопливые шаги, и до Лары с Кротом долетели обрывки разговора:

– Да она чистая, квартира. Никаких отпечатков. Тело в морге давно.

– А документы?

Ларе показалось, что спрашивал давешний мужчина в шляпе – но ручаться она не могла.

– Все старье. Вряд ли его из-за них убили. Можете сами еще раз посмотреть.

Голос полицейского звучал натянуто, каждое слово давалось ему с заметным усилием. Крот потянул Лару к потемневшему окну и уселся на широкий подоконник.

Лара выглянула наружу и увидела большой по питерским меркам внутренний двор-колодец, в котором было еще несколько входных дверей. У одной из них стоял черный лимузин с флажками на бампере.

– Так куда…

Договорить она не успела. Из квартиры под ними вышло еще несколько человек, топоча словно стадо бизонов. Лара попятилась и схватилась за оконную ручку, которая внезапно оказалась не закреплена. Грохот падения отозвался троекратным оглушительным эхо.

Сердце у Лары ушло в пятки – она не знала за собой никакой особенной вины, но меньше всего хотела встречаться с полицией. Внизу резко стало тихо, потом кто-то начал подниматься по лестнице.

– Эй! – Крот спрыгнул с подоконника и потянул ее за рукав. – Только ментов не хватало. Переждем в мансарде, они туда не заглянут.

Они быстро преодолели последний пролет и поднялись по железной лесенке под самую крышу. За потрепанной дверью с проржавевшей замочной скважиной скрывалась большая комната с тремя окнами в человеческий рост и балконом. Состояние пола внушало опасения, но Крот ловко провел Лару по брошенным поверх доскам вглубь мансарды.

– Дверь тут не запирается, но внутрь они не сунутся. Небезопасно и все такое. Подождем минут двадцать и спустимся. Фанаты Арбениной в этот дом все время ходят, они уже привыкли. Тут типа счастливая крыша, на которой надо загадывать желания.

Он презрительно скривился. Лару все это мало успокаивало. Она бы с радостью оказалась внизу, пусть даже это потребовало бы от нее небольшой беготни по старой дореволюционной лестнице.

– Брехня это все, – добавил парень. – Глупый мистический бред для заманивания туристов.

– Но ведь желание может исполниться, если очень верить, – возразила Лара, не понимая его горячности.

– Тихо!

Он схватил ее за плечо и потянул вниз. Они присели на корточки, скрючившись за выступом стены. На лестнице послышались осторожные неторопливые шаги. Сначала только одна пара ног. Один человек. За ним поднялся второй, и донеслись едва различимые голоса.

– Да какие шаги, кошка, наверное…

– Пойду крышу проверю. Совсем ополоумела школота. Или сначала здесь посмотреть…

Голос первого Лара узнала – тот самый, в широкополой шляпе. Второй говорил басом и немного запинался.

– Да тут замок заело в прошлом веке еще, – кто-то подергал за дверь, но та не отворилась. – Крыша вероятнее. Идем уже.

Лара от волнения задержала дыхание, ожидая, что сейчас полицейский сделает несколько шагов по хлипким строительным доскам и обнаружит их.

Но звуки вместо этого только удалялись, пока совсем не стихли. Она выдохнула, выпуская воздух наружу маленькими порциями. Крот уже поднялся и двинулся к выходу. Лара задумчиво смотрела ему вослед – ее не оставляло ощущение, что мужчина в шляпе прекрасно знал, что не было никакой кошки. И, скорее всего, знал, где именно они прячутся.

Почему же он их не разоблачил?

Крот толкнул дверь плечом, но та не открылась.

– Вот старая хрень! – выругался он, нажимая сильнее.

Пару раз дернул за ручку. Снова налег плечом. Но дверь даже не шевельнулась.

– Кирилл… – пробормотала Лара, но он не слушал ее, сражаясь с замком. – Кирилл! Крот!

Парень обернулся.

– Нас заперли, – Лара прислонилась к стене и закрыла глаза. – Отсюда не выбраться.

Глава 11. Начало охоты

Верный Василич разбудил его в полвосьмого, осторожно приоткрыв дверь кабинета. Маэстро поднялся – разбитое тело отказывалось повиноваться, голова гудела, перед глазами витали мушки. Молча кивнув секретарю, он прошел в уборную, умылся и кое-как пальцами пригладил остатки поседевших волос. Мушки исчезли, но гул в затылке остался. Убрался ли он в лаборатории? Он едва не побежал вниз, чтобы проверить, но потом воспоминания начали возвращаться. Да, он все сделал правильно, и никаких следов не осталось.

Вместе с воспоминаниями вернулась ярость.

Бешеная, неподконтрольная ярость, которую Маэстро выплеснул вчера в кабинете, едва не повалив на пол кульман с чертежами. Но чертежи стоили дорого, и он ограничился тем, что свалил на пол пару цветочных горшков в приемной. Василич не сказал ни слова. Маэстро прошел к себе и запер дверь, нарушив традицию утреннего чая. Была мысль нарушить и традицию утренних совещаний, но время еще оставалось, и он решил потерпеть.

Эта бабенка поплатится за все, что натворила. Подумать только – имела наглость прийти к нему в кабинет, в его Институт, в святая святых и разыграть спектакль! Несмотря на то что мысли бежали по уже привычному кругу, Маэстро не давал себе труда прервать их. Мерзавка! Сначала окрутила Николя, потом сжила со свету, а теперь и к нему подбирается!

Не на того напали!

Увлекшись, Маэстро что есть силы ударил кулаком по столу. Стол – еще старый, советский – выдержал, но жалобно крякнул. За стенкой Василич встал было, но сел обратно, и Маэстро мысленно похвалил секретаря. Знает, когда соваться, а когда лучше оставить начальника одного.

Первым делом он позвонил Шурикам, как всегда теряясь в догадках, кто из двоих берет трубку.

– Найдите ее, – прохрипел Маэстро, уже жалея, что не начал утро с чая. – Найдите и не спускайте глаз, вам ясно?

В трубке раздалось невнятное бормотание, которое означало некоторые трудности, связанные с тем, что после обыска дамочка сбежала из квартиры и не вернулась.

– Вы меня слышали, – процедил Маэстро, не особо вслушиваясь. – Найти и не спускать глаз. Сообщать о любом подозрительном визите и контактах. Отбой.

Он прервал звонок, чтобы не слушать дальнейшее нытье. Шурики любили поиграть в театр, но Маэстро быстро раскусил их и сразу фиксировал цену и условия. Слежку он им заказывал не в первый раз, такса была стандартной. Маэстро вытащил из ящика стола чистый лист бумаги и проверил, пишет ли дорогой «Монблан», подаренный коллегами на юбилей. Обычно подарки от коллектива не вызывали ничего, кроме зубной боли, но в тот единственный раз они угадали. Монблан вытеснил остальные ручки, и Василичу было поручено следить за тем, что в нем не кончались чернила.

Маэстро посмотрел в окно и начал писать. Буквы выходили ровными строчками из-под пера, он привычно выводил знакомые обращения и формулировки, отточенные годами общения с канцелярскими крысами всех уровней. Адресат и на этот раз был крысой, хоть и носил погоны и требовал от подчиненных отдавать честь. Маэстро перечитал написанное и остался доволен – впрочем, он писал грамотно и крайне редко нуждался в новом листе бумаги.

За окном бежали тучи – дождь то собирался, то в нерешительности отступал. Маэстро вспомнил, как радовался, что ему достался кабинет с окнами на проспект Стачек, а не во внутренний двор, тогда еще не закрытый куполом. С тех пор многое изменилось. Теперь он бы предпочел окна на парк Девятого января, но при мысли о переезде с насиженного места подступала меланхолия.

Впрочем, если сообщница колдунов выведет его на всю банду, можно будет праздновать победу и в новом кабинете. Маэстро взглянул на часы – до совещания оставалось каких-то десять минут. Как раз достаточно, чтобы сделать один звонок и отправить факс.

Маэстро быстро пролистал телефонную книгу и остановился на букве В. На противоположной стене кабинета ему отсвечивали стекла дипломов и сертификатов, аккуратно развешенные усердным Василичем. Ответа пришлось ждать очень долго – но Маэстро предпочитал подождать несколько секунд вместо того, чтобы продираться через бесконечных секретарш и заместителей. Он давно усвоил – чем выше шишка, тем больше препон на пути к ней. Маэстро любил преодолевать преграды за одно усилие.

– Дмитрий Аристархович? – ворвался в ухо приятный с едва уловимым кавказским акцентом баритон. – Слушаю вас.

– Доброе утро, Арсен. Решил вас загрузить стариковской нудятиной с утра, чтобы день точно прошел хорошо.