Хроники Престижного района

– Я съезжу обязательно. И номер там узнаю.

– А ваших нет никого. Виталика, он постарше был, в армию взяли. Так и остался служить на Камчатке, плавает. А девчонки – челночницы, как их теперь называют. Возят шмотки из Турции, даже из Китая. Остальных, как тебя, одного за другим. Никто не вернулся, а тебя отпустили, слава Богу.

– Какой – отпустили! От звонка до звонка.

– Куда ты теперь?

– Не знаю. В институт поздно.

– Да, тебе Сомов записку оставил. И ключи от квартиры у меня. Постой с маленьким, я принесу.

– Люсин? – спросил, наконец.

– Наш, конечно. Замуж выскочила, не дождалась, пока кончит свой медицинский. Год пропустила, но сдаёт экзамены, девочка серьёзная. На третьем курсе уже. Муж в Москве, в архитектурном, на четвёртом. А ей и так на год больше учиться. Познакомились на экскурсии по Золотому кольцу. Через год поженились.

И до свадьбы ездили туда-сюда, и потом. Говорила я, кончайте учиться, определитесь, где жить. Но кто слушает родителей!. Я боялась, бросит институт, уедет к нему. Нет, учится, старается. Вот, я пока при деле. Окончит, буду куковать одна. Ты подожди, я быстро!

Олег остался с коляской. Почему-то боялся взглянуть на мальчика, но посмотрел. Малыш спал спокойно и безмятежно. Вязаный костюмчик, разноцветные узоры и на ползунках, и на шапочке, и на кофточке. Ручки раскинуты свободно. Бабуля, наверное, связала внуку эту красоту.

Люся вот-вот придёт, с ней лучше не встречаться. А записка – это важно. Значит, помнит его, считает своим. И как только тётя Вера принесла два листочка бумаги и ключи, быстро попрощался.

Он зашёл в свою комнату в коммуналке. До того, как его взяли во дворе, посадили в машину и увезли на шесть лет, в квартире было три семьи. У них две комнаты, ещё у одних – две и одна у третьего соседа.

Сейчас только их комнаты были заперты, остальные – нараспашку. Очевидно, расселили коммунальное жильё, сумели люди получить или купить нормальные квартиры.

Открыл дверь. Лучше бы не открывал. Засосало под ложечкой от какой-то потусторонней пустоты. Слой пыли на старой мебели. И паутина в углах.

Вышел, запер дверь. Он много лет не будет здесь жить. Приватизирует всю квартиру, при помощи Сома, будет изредка оставлять вещи, не нужные в Москве.

Но сохранит прописку – в столице он невидимка, числится в Питере по всем документам. И машина, которую ему подарит Сом после защиты диплома, будет ездить под питерскими номерами.

А тогда – вышел во двор, тёти Веры с малышом уже не было. Достал листки, что она ему дала. На одном был план места на кладбище, на другом только номер телефона.

Сначала поехал к своим. Ожидал увидеть заброшенные могилы. И удивился, вздохнул с облегчением. Они были рядом за общей оградой, памятник с двумя фотографиями, белая мраморная крошка.

Кто ухаживал за его бедными родителями? Кто их похоронил, поставил памятник, ограду, скамейку? Он сидел и молчал, слов для мамы с отцом у него не было.

Виноватым себя не считал, так сложилась жизнь. Не он один прошёл через тюрьму. Не сломался, знает, как жить дальше. У него будет много денег, очень много. Как их заработать?

Дядя Сом говорил – рэкет, оружие, наркотики. Рэкет его не привлекал, даже тюрьма не выработала необходимой жестокости. Наркотики, это была знакомая сфера.

Надо только войти, найти вход. Сом оставил ему телефон, зачем-то ведь оставил!

Бросился искать телефонную будку. И знакомый голос:

– Это Сом, я в Москве. Приезжай «Красной стрелой», второй вагон.

Все вопросы с питерской полицией Сом решил одним звонком, и теперь встречал его на платформе.

Он не сразу узнал мальчика, того Олега, красивого, ухоженного, с аккуратной шапкой волос на голове.

Перед ним был высокий худой парень в брюках и куртке неопределённого темного цвета, с жиденьким рюкзаком за плечами, с чуть отросшими после стрижки наголо волосами, землистым лицом и голодными глазами. От него плохо пахло. Тюрьмой.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Сом сглотнул комок в горле и обнял Олега. Тот заплакал.

– Ну, ничего, ничего, Олежка! Не плачь, пожалуйста. Всё будет по высшему классу, и волосы отрастут, и есть будешь, что захочешь, и сколько хочешь, но не сразу. Поехали домой.

Квартира была скромная, однокомнатная в панельной девятиэтажке.

– Так, – сказал Сом, – снимай всё это, снимай, я отнесу в мусоропровод. Не клади на пол, давай сюда. Документы вынимай. Ты подрос, возмужал. После поговорим, давай в душ и за стол. Голодный?

Потом Олег сидел перед Сомом в его спортивном костюме, который висел на нём, как на вешалке.

– Я твоей маме обещал, что сделаю из тебя человека. Я ей твёрдо обещал и слов на ветер не бросаю. Но без фокусов, понял? Будешь делать в точности, что я скажу.

– Вы их похоронили?

– Да. Сначала папу твоего, а потом и маму. Она горевала очень, и как-то быстро… но, когда уезжал, поручил верным людям следить за их могилами, и деньги посылаю. Ты не переживай, им там хорошо. И за тебя пусть будут спокойны, я тебя не брошу.

Ну что ты плачешь опять? Будешь у меня вкалывать по первое число! Времени мало, поступать в институт – в этом году, и так столько времени потеряно. Школу окончил там, есть аттестат? С завтрашнего дня будешь готовиться с репетиторами.

В технический пойдёшь, юристов и экономистов расплодилось, пруд пруди. А технари всегда нужны. И даже не думай провалиться, и думать не смей! Надо навёрстывать потерянное время. Сейчас – все возможности подняться дельному человеку.

И началась гонка. Репетиторы приходили домой, сменяя друг друга.

– Английским будешь заниматься с преподавателем, пока не научишься говорить, как лондонский лорд, и вести себя соответственно.

– Зачем, дядя Сом, разве я когда-нибудь поеду в Лондон?

– А как же? Время такое. И в Лондон, и в Берлин, и куда угодно. А с английским ты везде хозяин положения.

Отрасли волосы, и Сом отвёл его к своему парикмахеру. Прошлись по магазинам, и появился гардероб. Олег выглядел, как вполне современный молодой человек.

Но тюрьма надолго оставила ему серый цвет лица и рук, голодный блеск глаз, и почти неуловимый тюремный запах.

И к Луизе Сом его повёз. Она занимала небольшой офис на втором этаже огромного бывшего научно-исследовательского института, каких в стране было великое множество.

Теперь они едва держались на плаву, сдавая помещения маленьким фирмам и фирмочкам, которые росли, как грибы в сырую погоду. Лопались, возникали новые.

Соседями у неё были небольшое издательство, туристическое агентство, фирма пищевых добавок. У дверей висела строгая вывеска: «Эскорт-агентство».

Никому в голову не приходило, что эта милая женщина приватизировала бывший пионерский лагерь и устроила в нём пансионат.

Олегу она понравилась. Красивая, приветливая. Сома встретила, будто рассталась с ним только вчера. На самом деле, так оно и было.

– Лу, это Олег, я тебе о нём рассказывал.

Она улыбнулась, будто только его и ждала всю жизнь. Так было с каждым из клиентов.