Безумная неделя, или Майские хлопоты
Конечно, это все только мои домыслы, но вроде звучит правдоподобно. И что дальше?
За все время, что я провела в «Атланте», я не слышала о каких-либо сомнениях в том, что сделка будет в итоге заключена – недаром же гад Железнов получил свою должность и немаленький, надо полагать, оклад. И, тем не менее, все с нетерпением ждут момента подписания договора, как некой отправной точки для будущего благополучия. Может ли что-то на данном этапе помешать сделке? Например, Моргунов передумает заниматься производством. Уверена, «Атлант» получит в этом случае компенсацию, но и только, все мечты о новых высотах и достижениях пойдут прахом. Или Моргунов разорится. Угодит за решетку. Трагически погибнет. В жизни ведь всякое случается, правда?
Занесло меня, однако. При всем своем желании я не могу вообразить, что моя начальница настолько нервничает из-за возможной безвременной кончины Моргунова, что до подписания контракта не способна думать о чем-либо другом. Полный бред.
Я снова перечитываю письмо, хотя и так уже выучила его наизусть. Какие, интересно, поспешные шаги я могу предпринять? Утопиться или найти новую работу? Поместить «Атлант» в черный список работодателей? Живописать случившееся в фейсбуке? Действительно, если напрячь фантазию, можно придумать много вариантов мести великой и ужасной, но мне кажется, что Елена всего лишь хочет, чтобы до пятницы я сидела тихо и держала рот на замке. Ладно, будь посему – я наберусь терпения и дождусь встречи. Пусть я и уволенный, но все же юрист и не могу позволить себе пренебречь возможностью получить информацию.
Стыдно признать, но я чувствую некоторое облегчение. Как будто мне дана отсрочка, и еще на несколько дней я избавлена от необходимости думать о том, что же мне делать со своей жизнью. Посмотрите на меня – я ужасно занята, жду пятницы!
Пожалуй, предложение Елены помогает мне определиться с парочкой других проблем – а именно, как долго я намерена злоупотреблять Майиным гостеприимством и держать в неведении родителей. Скажу честно, я пока не готова посвящать папу и маму-Марту в свои неприятности. Дело не в том, что я боюсь с их стороны упреков или чрезмерного сочувствия, напротив, я точно знаю, что могу рассчитывать на деликатность и ненавязчивую поддержку. Но я просто не в состоянии сейчас рассказывать кому бы то ни было о том, что случилось. Надеюсь, к концу недели я достаточно приду в себя и, даже если встреча с Еленой ничего не изменит в моем положении, сумею убедить всех, что я не сломлена и готова жить дальше.
Значит, решено, остаюсь у Майи. Полагаю, родители спокойно воспримут мое отсутствие. Скорее уж, мое присутствие было для них не слишком привычным, ведь до недавнего времени я снимала квартиру на пару с подругой и появлялась у родителей не слишком часто. К сожалению, месяц назад подруга поддалась на уговоры жениха и переехала к нему в Москву, а я отказалась от продления аренды. Плата за целую квартиру была для меня слишком высока, а искать новую соседку не хотелось. Так что я вернулась в родное гнездо и вплоть до вчерашнего дня прекрасно там себя чувствовала.
Я подвожу итог своим размышлениям и делаю удручающий вывод. Я жалкое и презренное существо, с готовностью ухватившееся за возможность не трепыхаться и, как говорится, сидеть на попе ровно. Правильно меня все-таки уволили, не гожусь я для серьезных дел.
Нет, не правильно! Я обязательно наберусь сил, соскребу себя с пола и пойду вершить правосудие! А Железнова убью, если потребуется. Вот отдохну еще денечек и непременно что-нибудь придумаю. Я буду целеустремленной, упорной и несгибаемой, я добьюсь справедливости, а Железнова повергну в прах, я докажу, что он маньяк и шизофреник…
Только не сегодня.
Завтра. Я займусь этим завтра.
Майя
Что происходит? Нас засекла охрана или Железнов решил поработать в ночную смену?
Как же неудобно лежать! Голова зажата в тесном пространстве между системником и ножкой офисного кресла. Нечем дышать. Водолазка задралась выше пояса джинсов, и меня начинает пробирать озноб. Вероятно, от страха, поскольку еще минуту назад в помещении было почти что жарко.
Замок щелкает и дверь начинает медленно открываться, скользя по мягкому ковру. Я этого, конечно, не вижу, но слышу, и не просто слышу, а ощущаю всеми нервами, воспринимаю шестым, седьмым, двадцатым чувством!
Кажется, я сейчас упаду в обморок. Собственно, даже и падать не надо. Приди, желанное забвенье!
С какой целью мы вообще тут корячимся, неужели Глеб рассчитывает, что нас не обнаружат? Но это же безнадежно! Сейчас тот, кто вошел в кабинет, включит свет и сразу заметит какой-нибудь не уместившийся под столом фрагмент наших тел. Да нас, наверное, и без света разглядеть можно…
– Прошу! – раздается мужской голос со стороны двери.
Определенно, это не Железнов. Не может у большого начальника быть такой гнусавый голос и вульгарный выговор: «Пр-а-а-шу». Брр!
Хихиканье. На сей раз женское. Сколько их там, черт возьми?
Шаги. Кто-то подходит к столу, что-то на нем двигает.
– Иди сюда! – снова мужчина.
– Так чей это кабинет? – манерный полушепот, сопровождающийся очередной порцией идиотского хихиканья.
– Одной московской шишки. Только что заселился. Смотри, какой шикарный стол! Самое время обновить!
Дебильное хмыканье.
Цоканье каблуков, шевеленье на столе, глухой удар по деревянной панели, призванной наглухо закрывать ноги сидящего за столом от нескромных взглядов. Тяжелое дыхание и чавкающие звуки.
Только не это. Нет. Нет, нет и нет! Я не хочу это слышать! Я не хочу при этом присутствовать! Пожалуйста, кто-нибудь, заберите меня отсюда!
Я зажмуриваюсь, как будто это может хоть как-то помочь, судорожно втягиваю воздух и буквально захлебываюсь смешанным ароматом приторных духов и пронзительно горького одеколона. Тьфу, гадость! Каким местом думают эти горе-любовники? Ведь эта дрянь и в три дня не выветрится!
Хм, а дышать стало легче. Я открываю глаза и обнаруживаю, что Глеб частично сместился с меня и кое-как расположился рядом. Смотрю на него в тупом отчаянии и вдруг ощущаю, как внутри меня поднимается безудержный смех.
Прекрасно, только истерики мне не хватало для полного счастья!
Наверху продолжается активная возня, а метром ниже я почти проигрываю схватку с подступающим приступом безумного хохота. Ничуть не помогает тот факт, что Глеб тоже как-то странно содрогается и кусает губы. Мы изо всех сил стараемся не смотреть друг на друга, понимая, что тогда уже точно не выдержим.
Внезапно все затихает.
– В чем дело? – с некоторым раздражением интересуется парень.
– Не знаю, – голос девушки звучит виновато. – Мне не по себе. А если нас кто-нибудь увидит?
Хм, вас и слышать более чем достаточно.
– Кто может нас увидеть? Сейчас моя смена, я здесь главный!
Кранты. Еще одно подобное заявление – и я сломаюсь.
– Ну хорошо, сейчас не увидят, а завтра догадаются, что в кабинете кто-то был.
– Тебе-то какая разница?
– Я за тебя волнуюсь.
– Расслабься, – говорит парень, и наверху возобновляется шуршание.
Вдруг Глеб очень медленно начинает подниматься, придвигается к краю стола и осторожно выглядывает поверх него. Господи, зачем? Он, часом, не вуайерист? Надо же, а производил такое хорошее впечатление…
Так же медленно Глеб вытягивает над столом руку, вроде бы передвигает какой-то предмет, а потом быстро ныряет вниз. Почти в ту же минуту что-то с грохотом падает на пол. Парочка дергается и тоже производит немалый шум.
– Черт, что это?
– Боже, мы что-то разбили!
– Не может быть. Точно, это всего лишь папка. Успокойся, все нормально.
– Хватит! Я так не могу! Мне это не нравится!
– Ладно тебе, одна дурацкая папка, ей ничего не сделалось.
– Ты глухой? Мне! Это! Не нравится! Я чувствую себя не в своей тарелке, меня совершенно не заводит то, что это стол какого-то начальника, которого я даже не знаю! Я ухожу!
Надо же, такая милая девушка, и связалась с абсолютным кретином. Искренне надеюсь, что сегодняшний эпизод поставит точку в их отношениях.
Удаляющийся цокот каблуков. Поток однообразных выражений. Шаги, хлопанье дверью. Тишина.
Уф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф! Пронесло…
Я медленно перевожу дыхание, еще не веря, что действительно счастливо избежала риска получить совершенно излишние акустические впечатления. Рядом Глеб сидит на полу и мотает головой, как будто хочет прийти в себя после ночного кошмара.
– Может, уберемся отсюда, – предлагает он.
– С превеликим удовольствием, – отзываюсь я.
Балкон, перила, дуновение легкого весеннего ветра, архив, темный коридор, лестница – и мы в безопасности, в мягком уюте директорского кабинета ООО «Аларсит». От избытка эмоций я даже забыла о том, что надо бояться, и опомнилась только оказавшись внизу.
– Ну и устрою я этому обновителю веселую жизнь, – торжественно обещает Глеб, включая чайник.
– Каким образом?
– Элементарно. Завтра расскажу охране, что в кабинете руководства минувшей ночью работали видеокамеры в тестовом режиме, и что в конце рабочего дня мы будем изучать записи и осваивать специальную компьютерную программу. Потом я все отменю под предлогом того, что камеры оказались неправильно установлены, но наш плейбой, надеюсь, успеет изрядно понервничать.
– Кстати, это нормально, что у него были ключи?
– Вполне. Уходя домой, Железнов и секретарь сдали свои ключи охране, ими кретин и воспользовался. А еще он пер по центральной лестнице, там все замки электронные. Мы с тобой держались от главной лестницы подальше по той простой причине, что она находится под наблюдением охранников всего здания.
– А запасную лестницу они не видят? Там ни датчиков, ни камер, ни сигнализации? – запоздало интересуюсь я.
– Уже есть, но они находятся в ведении «Атланта», и я их временно перенастроил.
– А ты можешь узнать, что за девица была с охранником?
– Зачем тебе? По-моему, мы должны быть ей весьма признательны.
– Вот именно. Пошлю цветы в знак благодарности.
– И она решит, что это наш урод просит прощения.
– А я приложу записку с объяснением. Что-нибудь типа: «Глубокоуважаемая такая-то! Сообщаем Вам, что исключительно благодаря Вашему благоразумию видеозапись, сделанная в двадцать один ноль-ноль (или сколько там сейчас?) в кабинете заместителя Генерального директора не будет выложена в интернет». Гарантирую, после этого она тоже устроит своему кавалеру веселую жизнь.
– Ладно, совместим процессы, – смеется Глеб. – Чаю хочешь? Ничего, что пакетный? А то мне, честно говоря, лень на ночь глядя с заваркой возиться.
– Сойдет, – киваю я. – Давай, я сама все сделаю. Тебе ведь еще надо охранную систему восстановить, если я не ошибаюсь?
– Ага. Но это недолго.
Глеб устраивается за компьютером, я ставлю рядом с ним кружку с чаем и присаживаюсь в кресло у окна. Достаю телефон и проверяю сделанные фотографии.
Выходит, спецификации нашлись. А вопросов только прибавилось. Но сейчас я не буду над ними думать, потерплю до дома.
Я смотрю на Глеба, бодро стучащего по клавишам, и отчетливо осознаю, что только его неожиданное появление в моей жизни сделало возможным столь стремительное продвижение в расследовании Юлиного увольнения. Как хорошо, что мои натужные подозрения в его адрес оказались полной ерундой. А вот наша случайная встреча у стойки охранника – это же чудо, не так ли?
Признаюсь по большому секрету – в глубине души я всегда верила в чудеса…
Наконец Глеб выключает компьютер, сладко потягивается и поворачивается ко мне:
– Как я понял, ты нашла пропавшие документы? Что собираешься делать дальше?
– Самым первым делом я собираюсь поведать сестричке, чего мне стоило раздобыть эти улики. Пусть знает, что с неё сильно причитается. Я, конечно, предполагала, что мы идем на риск, но чтобы на такой!
– Это точно! Я, собственно, тоже понимал, что, влезая в проблемы твоей сестры, я должен быть готов к непредвиденным ситуациям, но действительность значительно превзошла мои фантазии, – подхватывает Глеб.
Так почему ты все-таки это сделал, хочется мне спросить. Предложил помощь, согласился на мой безумный план, потратил целый вечер…
Но сейчас я не буду ни о чем спрашивать. У меня еще будет на это время. Ведь мы же не расстаемся, правда? Еще ничего не ясно ни с Юлькой, ни с Железновым, еще не понес справедливую кару несостоявшийся герой-любовник…
Что ж, должна признать, Юлино несчастье сильно разнообразило мою жизнь, и я, как это ни странно, ничего не имею против.
Сентябрина
Уж полночь близится, а Майи нет и нет!
Ладно, про полночь – это я загнула. Всего-то девять вечера. Но я уже два часа торчу в Майиной квартире, и нервы мои на пределе!
Настроение меняется быстрее, чем картинки в калейдоскопе. То я невероятно горда собой и с удовлетворением вспоминаю, как спокойно и дружелюбно я держалась в гостях у Костика. То, напротив, прихожу к выводу, что вела себя как влюбленная идиотка, глупо шутила и говорила невпопад. При мысли о субботе меня начинает бить дрожь, предстоящее объяснение с сестрой вызывает дурные предчувствия…
Дабы сохранить остатки разума, я решаю заняться физической деятельностью и принимаюсь за ужин: режу салат, запекаю рыбу и даже готовлю суфле на десерт. Юля никак не реагирует на мой взрыв активности и, тем более, не вмешивается в процесс. С коробкой шоколадных конфет она сидит на диване и в сотый раз пересматривает «Девчат».
Просто возмутительно, уже почти десять! Ужин стынет!
Все, мое терпение лопнуло, я звоню Майе, где мой сотовый?
Ну наконец-то!
Майя появляется на пороге в явно приподнятом настроении, но при виде Юли усилием воли пытается погасить счастливый блеск в глазах.
Интересненько… Где это она гуляла до позднего вечера и с чего вдруг так довольна жизнью? Неужели, сестра кого-то завела? Только вот не ходила же она на свидание в джинсах и водолазке?
– Ужинать будем? – спрашивает Майя и направляется в кухню. Я раздуваюсь от гордости и бегу демонстрировать плоды своих усилий. Майя уже стоит над плитой и с удивлением созерцает гастрономическое изобилие.
– Вот, не знала, чем заняться, пока тебя ждала, – изображаю я саму скромность.
У Майи в глазах загорается подозрение.
– Ты, кажется, хотела поговорить? – вспоминает она. – Судя по всему, о чем-то очень важном?
– Очень, – вздыхаю я.
– Ладно, – хмыкает Майя. – Поговорим за едой. Тащи все в комнату.
Она скрывается в ванной, а я быстро сервирую большой стол, выключаю телевизор, отнимаю у Юли конфеты и усаживаю её перед тарелкой. Юля все сносит с безучастной покорностью.
Ради рыбы Майя откупорила бутылку белого сухого, но при этом объявила пьянству бой и поэтому лишь плеснула нам по капле, предложив развести вино водой.
– Ну, выкладывай, – командует Майя, утолив первый голод.
Ох-х-х.
– Понимаешь, я вчера, после того, как ушла от тебя, встретила Костика. Он ждал меня у подъезда.
Майя слегка приподнимает одну бровь, но молчит. А я с опозданием вспоминаю, что о моей встрече с Костей она и так знала, поскольку сама дала Косте мой адрес.
– И он попросил меня… сделал мне предложение…– я с трудом подбираю слова, боясь подступиться к самому главному, и вдруг вижу, как Майя вытаращивает глаза и даже Юля заметно оживляется. Черт, ну я и ляпнула! Эх, была не была, какой смысл тянуть кота за хвост?
Я набираюсь духа и одним махом вываливаю всю историю. Сестры слушают не перебивая и забыв о еде. Изрядно охрипнув под конец повествования, я тянусь за бокалом с водой и вином, отпиваю и бросаю робкий взгляд на Майю.
Она молчит. Долго. Юля тоже не встревает, лишь смотрит на меня с ошарашенным и недоверчивым видом. Наконец Майя отмирает, доедает остывшую рыбу, глубоко вздыхает и открывает рот.
– Давай проверим, правильно ли я все поняла, – предлагает она подозрительно мягким, вкрадчивым голосом. – В ближайшую субботу ты выходишь замуж за Костика. Только не совсем ты, и не совсем замуж. Но за Костика. Верно?
Черт все возьми.
Как обычно, Майя моментально просекла все мои тайные мыслишки. А мне одного этого вопросика хватило, чтобы понять, какой безнадежной дурой я себя выставляю.
Но что теперь сделаешь? И я просто киваю головой.
– Валяй, – Майя беспечно пожимает плечами.
– Что??? – Этого я никак не ожидала.
– А что такое? – удивляется Майя моей бурной реакции. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что Юля тоже озадачена покладистостью старшей сестры.
– Не знаю, я просто думала, ты все это как-то… проанализируешь, что ли, – мямлю я.
– Что именно я должна анализировать? Умственное и душевное состояние лиц, задействованных в афере? Извини, но я не психиатр.
– Ну, значит, не проанализируешь, а покритикуешь, – упорствую я. – Конструктивно.
– А смысл? Конечно, вся эта затея с фальшивой свадьбой ради денег напоминает сумасшедший дом на выезде. На первом этапе, когда Костик по-настоящему собирался жениться, все еще было более-менее нормально, а вот дальше безумие стало набирать обороты. Но я не могу не признать, что игра стоит свеч. И тем более не собираюсь тебя отговаривать, поскольку ты, как мне показалось, уже дала свое согласие на участие в шоу. Ведь ты согласилась?
– Практически, – каюсь я.
– Тогда дерзай.
– Ты мне поможешь?
– Куда я денусь с подводной лодки? – риторически вопрошает Майя.
– Да, и вы обе там должны быть в качестве моих подружек, – напоминаю я.
– Это непременно, – соглашается Майя. – Неужели я пропущу подобное представление? Юль, пойдем на свадьбу?
– В эту субботу? Через три дня? – подает голос Юля.
– Ага.
– Пойдем, я тоже не откажусь глянуть на шикарную свадьбу с фиктивным женихом и фальшивой невестой. Эх, жаль я вашего Костика вчера как следует не разглядела…
– Еще увидишь. В избытке, – обещает Майя. – Ладно. Задачу я поняла. К завтрашнему утру набросаю план и список вопросов. А сейчас поговорим о деле.
Сестра поворачивается и очень серьезно смотрит на Юлю.
– Я нашла спецификации, – бросает она бомбу.
Среда
– Вы нашли?
– Пока нет, но мы близко. Круг фигурантов предельно сужен, за каждым установлено пристальное наблюдение.
– Я надеюсь, когда вы получите результат…
– Обещаю, Георгий Дмитриевич, вы узнаете все в числе первых.
Майя
Костик появляется в дверях кабинета ровно через пять минут после моего прибытия на службу. Не иначе сидел где-то в засаде, а пять минут великодушно выделил мне на всякие женские глупости – поправить прическу, припудрить носик…
Мог бы и не деликатничать, а сразу приниматься за дело, в смысле за кофе. Как будто не знает, что в девять утра кофеин для меня гораздо важнее собственного внешнего вида.
Хотя, должна признать, сегодня я чувствую себя непривычно бодро. Несмотря на то, что мы с сестрами, после всех новостей, угомонились лишь ближе к полуночи, спала я на удивление хорошо и крепко. А вот мозг как будто продолжал работать, и теперь фонтанирует идеями, которые настойчиво требуют выхода.
Костик изображает робкую улыбку и без понуканий направляется к кофеварке. Уже через пару минут он ставит передо мной отлично удавшийся капучино, не обделяя, впрочем, себя, и усаживается в кресло напротив. К кофе он, однако, не притрагивается, а просто сидит и взирает на меня с умильным видом.
– Ты специально для этого случая взгляд кота в сапогах репетировал? – интересуюсь я.
– Ага, всю ночь тренировался, – признается Костик.
– Здорово получается, – одобряю я. – Буду теперь тебя брать на встречу с трудными клиентами.
– Всегда готов, – он вздыхает. – Сентябрина сказала, что ты согласилась участвовать в нашей затее.
– Когда она успела?
– Полчаса назад. Мы говорили по телефону. Так ты действительно нам поможешь с этой авантюрой?
Вместо ответа я в задумчивости кусаю губы, затем беру свою кружку, встаю из-за стола и подхожу к окну.
Авантюра… Подходящее определение для того, чем я занималась накануне. Вот интересно, если бы не вчерашнее приключение, я бы пошла с такой легкостью навстречу Сентябрине? Честно говоря, не знаю.
С другой стороны, какое право я имею указывать своей сестре? Какие аргументы я могу использовать? Конечно, задуманное Костиком и его подружкой мероприятие вызывает сильные сомнения, но что же делать? Благоразумно отказаться и предоставить приятелю выпутываться самому?
Я слегка оборачиваюсь, украдкой бросаю взгляд на Костика и замечаю, что сквозь маску привычной беспечности и легкомыслия отчетливо пробивается чувство вины и неловкости. Да уж, не позавидуешь парню. Как ни крути, щекотливое положение: сперва сам по уши увяз, затем был вынужден открыться едва знакомой девице и теперь полностью зависит от нашего решения.
И почему, кстати, я называю его легкомысленным? Это несправедливо. Просто Костик никогда не унывает и смотрит на жизнь с оптимизмом. К работе он всегда относится ответственно, да и ситуация с предстоящей свадьбой характеризует его не с худшей стороны – ведь он помогает своим друзьям. Уверена, что вовсе не деньги являются для него решающим мотивом. Готова поспорить: сейчас и для этой Эли, с которой мне еще предстоит познакомиться, финансовые соображения отступили на второй план. Даже если бы она решила отказаться от денег, я сильно сомневаюсь, что у неё хватило бы духу объявить своей бабуле об отмене свадьбы. Когда к церемонии все готово, оплачен зал в лучшем ресторане, разосланы приглашения, заказаны номера в отелях и куча отечественных и зарубежных гостей пакуют чемоданы? Нет, это попросту невозможно.
Телефон на столе взрывается трелью, и я возвращаюсь на грешную землю. Быстро провожу деловой разговор и поворачиваюсь к Костику.
– У меня несколько вопросов. Как я поняла, вы с Элей сообщили бабушке о своем желании пожениться примерно два месяца назад, правильно? Бабушка дала согласие и решила устроить для вас шикарную свадьбу. Но как вы убедили её уложиться с подготовкой в столь короткий срок? Вы же вроде держите беременность в секрете?
– Нам и убеждать не пришлось – бабушка сама настаивала на свадьбе в мае. Почти все лето бабушка проводит в Карловых Варах, откладывать до осени ей не хотелось, тем более, что Эле еще год учится, а играть свадьбу и тут же отправляться на лекции как-то нелепо.
– Эля еще студентка? Сколько же ей лет?
– Двадцать четыре. Она поступила в девятнадцать, потом год в академе отсидела. Сейчас она заканчивает первый курс магистратуры.
– Бабушку не напрягало, что внучка еще на ноги не встала, а уже замуж собирается?
– Не-а. Мы заготовили историю на этот случай, но бабушка ни о чем не спрашивала. Не знаю почему, но она от наших планов пришла в восторг и самолично выбрала для нас организатора свадеб. Организатор заявила, что в мае устроить свадьбу не так сложно, как например летом, поскольку многим на психику приметы давят. Бабушка как это услышала, тут же потребовала, чтобы мы поженились именно в мае. У неё, видишь ли, пунктик есть – она приметы терпеть не может.
– Ты про то, что жениться в мае – всю жизнь маяться?
– Точно. Может, для наших предков май и был неподходящим месяцем для гулянок, и для того были веские хозяйственные причины, но нам, городским жителям, следовать подобным приметам просто неприлично.
– Ты сейчас бабушку цитируешь?
– Ага. Но должен сказать, что мое личное отношение к маю исключительно позитивное. Прекрасный весенний месяц, названный в честь древнеримской богини…
– Подхалим! – восклицаю я и, не удержавшись, прыскаю. – Давно ты эту речь заготовил?
– А как же! Я человек предусмотрительный, знал, что рано или поздно пригодится.
– Долго, выходит, подходящего случая поджидал?
– Я человек терпеливый… – тут Костик сдается и тоже смеется.
– Ладно, с этим разобрались, вам действительно повезло. Теперь объясни мне про Леонида. Подготовка к свадьбе началась в то время, когда они с Элей еще были в ссоре. Но разве потом он не возражал против вашей затеи?
– Насколько я знаю, Леонид смирился. Его, конечно, сперва перекосило, но, поразмыслив, он понял, что не хочет иметь на своей совести инфаркт, а то и вовсе безвременную кончину Элиной бабушки из-за отмены торжества. Поэтому он ограничился заявлением, что к никогда в жизни не притронется к полученным от бабушки деньгам.
– Хорошо. А что вы собираетесь делать после свадьбы? Эля уедет в Санкт-Петербург, ты останешься здесь, как же вы будете изображать счастливую семейную жизнь? Или вы рассчитываете, что бабушка ни разу вами не поинтересуется, не позовет в гости или сама не нагрянет? И ты уверен, что у вас не найдется общих знакомых, которые с удовольствием донесут, что ты продолжаешь наслаждаться холостяцкой свободой?