Безумная неделя, или Майские хлопоты

– Все в порядке, я сама виновата, что подошла позже всех… – несу я очевидную чушь в надежде, что корпулентная дива успокоится и уберется восвояси. Я и правда не держу на неё зла, просто очень хочу остаться одна, чтобы без свидетелей оценить ущерб здоровью.

– Мне показалось, букет летит мне прямо в руки!

Она что, никогда не уймется? О, идея!

– Так оно и было, – горячо подхватываю я. – Если бы я не стояла сзади, вы бы обязательно его поймали. Так что, думаю, вам следует его взять. Букет ваш по праву!

– Ой, что вы! – пугается девица и начинает отступление. – Конечно же он ваш! Так значит, с вами все в порядке? Рада была познакомиться…

Вуаля! Я наконец-то предоставлена самой себе. Расчет был простой: или моя соперница в битве за букет заберет цветы и отчалит, или испугается, что её назойливое внимание расценят как зависть, и поспешит оставить меня в покое.

Голова уже не гудит, с ногой дело обстоит гораздо хуже. Собрав волю в кулак и приготовившись к страшному зрелищу, я осторожно снимаю туфлю. К счастью, все не столь ужасно, как мне представлялось. Вместо раздробленных костей – всего лишь багровый синяк. Пальцы на ноге шевелятся. Будем считать, что я легко отделалась.

Костик и Сентябрина между тем выбрались на свободу. Облегчение, которое я в связи с этим испытываю, оказывается очень хорошим обезболивающим. Подумаешь, небольшой синяк! Зато не нужно больше неустанно бдить, преследовать молодоженов, пытаться все видеть и слышать и быть готовой немедленно устранять любые возникшие проблемы. Не то, чтобы мое бдение сегодня особо пригодилось – ведь уже можно об этом говорить, не боясь сглазить? – но покуда молодые не покинули банкет, расслабляться я не имела права.

– Что это? – прерывает мои размышления Глеб, с удивлением уставившийся на потрепанную связку цветов, лежащую на его стуле.

– Невеста кинула в меня букетом, – поясняю я, перемещая пестрый веник на стол.

– За что?

– Наверное, за бесценную помощь в качестве подружки невесты. Так что теперь я следующая, кто должен выйти замуж, точнее…

Я хочу добавить, что фальшивая свадьба, вероятно, обесценивает примету, и пожаловаться на боевые раны, полученные в борьбе за трофей, но мне мешает мобильник Глеба, издающий жуткий звук на виброрежиме. Глеб бросает взгляд на дисплей и закатывает глаза к потолку.

– Извини, придется опять тебя покинуть.

– До завтра вернешься? – меланхолично интересуюсь я.

– Сейчас устрою втык одному раздолбаю, отключу телефон и буду в твоем полном распоряжении, – торжественно обещает Глеб и удаляется.

Минут пять-десять я терпеливо жду. Глеб не возвращается, зато пробуждается мой сотовый. Номер незнакомый, но я легкомысленно нажимаю кнопку приема и тут же вздрагиваю от дикой какофонии, несущейся из трубки. Полуплачущий визгливый женский голос пытается мне что-то сказать, но все перекрывает оглушающий собачий лай, и я не могу разобрать ни одного слова. Некоторое время я позволяю истеричной даме терзать мои барабанные перепонки, потом отключаюсь и в воцарившейся относительной тишине пытаюсь сообразить, как лучше поступить.

Все дело в том, что я её узнала, эту истеричку. Клиентка, будь она неладна. Заказчица, стоившая мне кучу сил, времени и нервов и от которой я, как мне казалось, благополучно избавилась пару недель назад. Теперь очевидно, что мой наивный оптимизм был преждевременен.

Сорокапятилетняя Амалия, богатая дочка и еще более богатая вдова, продала доставшуюся в наследство двухуровневую квартиру и решила построить особняк в соответствии со своим тонким вкусом и художественным видением. Она привела в восторг руководство нашей фирмы готовностью платить любые деньги, вот только архитекторы и прочие специалисты после первых плачевных опытов категорически отказались вести какие-либо переговоры с Амалией без моего посреднического участия, из-за чего меня досрочно выдернули из отпуска. Честно говоря, я считаю, что продемонстрировала высший пилотаж, добившись того, чтобы утвержденный в конечном итоге проект не противоречил ни требованиям клиентки, ни законам физики.

Месяц назад строительство и отделка дома были закончены, Амалию все устраивало, и она собиралась въезжать. Вот и въехала…

Зараза, что там могло случиться? Придется перезванивать и вникать, все равно от Амалии не спрятаться, не скрыться. Только сперва надо найти тихое местечко. До коридора мне сейчас не доковылять, это ясно. Остается комната для курения, она значительно ближе.

Будем жертвовать легкими…

Дабы укрепить меня в жертвенном порыве, телефон снова начинает звонить. Сжав зубы и навесив на лицо безмятежное выражение, я добираюсь до курилки, обессилено падаю на диванчик и подношу трубку к уху.

Возмущенные вопли и слезные стенания Амалии доводят меня почти до мигрени, но в ситуации я в конце концов разбираюсь. Хоть и не могу уразуметь, по какой причине Амалия полагает, что именно я должна разруливать последствия её прибамбасов, пардон, порывов вдохновения.

Каюсь, в ходе работ мне не во всех случаях удалось заземлить полет безумной фантазии состоятельной клиентки. Одним из моих провалов стала парадная лестница. Амалия категорически настаивала на том, чтобы эта часть интерьера была полностью зеркальной. Можете себе представить подобное извращение?

Никакие доводы, уговоры и аргументы не могли заставить Амалию отказаться от её идеи фикс. Потратив километры нервов, я достигла лишь скромных результатов: клиентка согласилась, чтобы горизонтальная поверхность ступеней была матовая, с нескользящим покрытием. За это Амалия отыгралась на нижней части ступеней – потребовала, чтобы они были не просто зеркальные, а сделанные из кривых зеркал, поскольку так смешнее и оригинальнее (действительно, куда уж оригинальнее: гость поднимается по лестнице, а следом идет хозяин и ухихикивается).

И вот результат налицо – любимая карманная собачка хозяйки наотрез отказывается подниматься по зеркальному кошмару. Не удивительно – с её размерами она в каждой ступеньке видит свое искаженное отражение. Как следствие – Амалия висит на трубке и ждет от меня помощи. Интересно, я ей что, дрессировщик?

Предвижу, что совет накрыть лестницу ковровой дорожкой не будет принят с восторгом. Что же остается? Построить для псинки специальный лифт? Ага, и меня же потом заставят учить собачку пользоваться подъемником. Почему сама Амалия не может отнести свою питомицу на руках куда ей требуется? Видела я это сердитое тяфкающее чудо ростом с крысу – в сумку сунешь и даже дополнительной тяжести не почувствуешь…

На этот вопрос я тут же получаю развернутый комментарий: оказывается, Амалия может переносить свою нервную шавку на руках, а домработница – нет. Она её кусает. В смысле, собачка кусает домработницу, а не наоборот. А поскольку иногда зверушку приходится оставлять дома, складывается безвыходная ситуация, ведь собачий домик (а скорее, дворец) установлен на втором этаже.

Ладно, какие еще варианты? Сменить домработницу? Приставить к окну второго этажа лестницу и научить собачку по ней взбираться? Убедить псинку обходиться первым этажом в отсутствие хозяйки? Построить еще одну лестницу специально для собачки?

– А это возможно? – врывается в мои размышления голос Амалии. Упс, оказывается, я озвучивала свои рацпредложения прямо в телефон.

– Э–э… я думаю… вполне возможно, – я лихорадочно вспоминаю план первого этажа. – Слева у вас зимний сад, но справа, мне кажется, достаточно места для узкой лесенки. Уверена, мы сможем вписать её в интерьер…

– Да!!! – вопль Амалии оглушает меня всерьез и надолго. – Вписать в интерьер! Это гениально, Майя! Специальная лестница для домашнего питомца станет изюминкой моего дома! Сегодня уже поздно, поэтому встречаемся завтра прямо с утра! У меня уже столько идей! Скажем, винтовая лестница… или из цельного дерева… обвить лианами…

Может, напомнить ей, что у неё собака, а не обезьяна? И какое еще завтра?

– Амалия, – говорю я не терпящим возражений тоном, – завтра воскресенье. У меня выходной. Один день вы прекрасно сможете носить песика на руках, а в понедельник я вас жду в десять часов в моем кабинете. Всего наилучшего.

Я отсоединяюсь и с трудом преодолеваю искушение отключить телефон – не дай бог, снова начнет трезвонить. Голова гудит. Посидеть бы сейчас в тишине и уединении, расслабиться…

Через пару столетий я принимаю героическое решение вернуться в зал. Глеб, наверное, меня уже потерял. Кажется, я провела в курилке целую вечность, не удивлюсь, если обнаружу, что все гости благополучно откланялись.

Я выхожу из укрытия и убеждаюсь, что народу действительно стало значительно меньше. Не исключено, конечно, что оставшиеся гости окажутся крепкими орешками и будут гулять до утра, но лично меня такой вариант совсем не привлекает – мои планы на остаток вечера гораздо романтичнее.

Только… Где же, все-таки, Глеб?

Я усаживаюсь за пустующий столик, оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что Глеба действительно нет поблизости. Внезапно надо мной раздается хрипловатый женский голос:

– Вы, случайно, не Глеба Майорова ждете?

Я в недоумении поднимаю глаза на незнакомую молодую женщину. Отчего-то вид её мне крайне неприятен. Окрашенные в морковный цвет волосы, прищуренные глаза, капризно выпяченная нижняя губка, тоненькие ручки с просвечивающими венами, полное отсутствие бедер и при этом неестественно пышная, наполовину обнаженная грудь – зрелище на любителя, коим я однозначно не являюсь.

– А он недавно уехал, я сама видела, – сообщает красноголовая девица и, не спрашивая моего согласия, присаживается рядом.

Я молча смотрю на неё, не зная, как реагировать. Что все это значит? Глеб знаком с этой дамочкой и просил её мне что-то передать? Сомнительно. Думаю, в таком случае она бы просто сообщила все, что требуется, а не давала бы тут свидетельские показания.

Рука автоматически тянется к телефону, но я понимаю, что при незнакомке звонить нельзя. Слишком вольготно она расположилась, выходит, еще не высказалась до конца.

Словно прочитав мои мысли, незваная собеседница бросает выразительный взгляд в сторону букета, и замечает как будто про себя:

– Впрочем, здесь нечему удивляться.

– Вы о чем? – даю я долгожданную реплику. Девица моментально оживляется.

– О, видите ли, – произносит она, неумело изображая сомнение, – не слишком хорошо с моей стороны вмешиваться, но раз уж сложилась такая ситуация… – она косится на меня, и я поощряю её кивком.

– Я хорошо знаю Глеба, потому что он жил в гражданском браке с моей подругой, – она делает паузу и скорбно поджимает губы. – И он бросил её в тот же миг, когда узнал, что подруга ждет от него ребенка.

Внутри меня что-то сжимается, но я ничем не выдаю своих чувств, просто внимательно смотрю в хитрые глазки, полускрытые огненной челкой. Похоже, это не совсем та реакция, которую ожидала увидеть мадам. По её лицу пробегает тень досады, она немного раздувает ноздри и довольно напористо продолжает:

– Мне кажется, страх перед обязательствами превратился у Глеба в настоящую фобию. Он увидел, что вы дрались за букет, а значит, хотите выйти замуж, и сразу же сбежал.

Я дралась за букет? О, господи…

И, кстати, Глеб этого не видел.

– Глеб помогает содержать своего ребенка? – невольно интересуюсь я.

– Подруге пришлось сделать аборт, – трагическим голосом изрекает дамочка. – Так что вы еще легко отделались. Я понимаю, вам сейчас тяжело, но впоследствии вы поймете, что лучше сразу узнать горькую правду.

Так, что-то здесь сильно не клеится. К сожалению, из-за всплеска эмоций я не могу сообразить, что именно, но концы с концами не сходятся, это факт. Надо подумать. Мне надо хорошенько подумать. Только сперва необходимо избавиться от моей якобы доброжелательницы.

– Спасибо за предупреждение, – бормочу я с удрученным видом.

– Не за что, – сочувственно улыбается красноголовка, поднимается (ура, ура, ура) и хлопает меня тощей ручонкой по плечу. – Все будет хорошо.

Р-р-р-р-р-р-р!

Слава богу, ушла.

Вот зараза, уселась неподалеку и действует мне на нервы.

Я проверяю телефон. Ни сообщений, ни пропущенных вызовов. Замечаю брошенный украдкой взгляд рыжей стервы и едва не задыхаюсь от унижения. Наперекор всему набираю номер Глеба, но тщетно – бесстрастный голос сообщает, что абонент временно недоступен.

И что теперь?

Потребность обдумать случившееся донельзя актуальна, только вот условия совершенно неподходящие. Мне нужна моя уютная квартирка, одиночество и кофе.

Желание немедленно попасть под защиту родных стен настолько сильное, что хочется кричать. Но тут поднимает голову гордость. Если эта силиконовая мымра думает, что я немедленно брошусь в укромный уголок зализывать раны, то она глубоко заблуждается!

Я делаю глубокий вдох, включаю блеск в глазах, легко улыбаюсь и иду общаться, стараясь по возможности не хромать. Сперва я нахожу Элиных родителей и узнаю, что счастливая и всем довольная Аделаида Марковна уже отбыла на пару с младшим сыном. Затем я благодарю Эстер за прекрасную работу, и она, в преддверии завершения трудного дня, позволяет себе легкий коктейль в моей компании. Мы обмениваемся визитками (я уже упоминала о том, что выступала на свадьбе под своим собственным именем?) и расстаемся добрыми приятельницами.

Признаюсь, все это время я лелеяла надежду, что Глеб вот-вот объявится, и ежеминутно украдкой посматривала на двери и не выпускала из рук телефон.

Надежда была тщетной.

Хочу домой. Будем считать, что я достаточно потрафила раненой гордости и теперь могу наконец уехать.

Я забираю сумку и покидаю банкетный зал.

В холле Глеба нет. На улице тоже. Моя надежда окончательно умирает.

Я вызываю такси, машина прибывает почти мгновенно. В салоне тихо, уютно, негромкие мелодии какого-то ретро-канала не мешают мне думать, и голова тут же переполняется безрадостными мыслями.

Итак, что мы имеем? Во-первых, якобы близкую знакомую Глеба. Интересно, как она попала на свадьбу? Не помню, чтобы её фото было в моей базе. Я внимательно просматриваю информацию по гостям, но про рыжулю ничего не нахожу. Значит, она не из тех, кого невесте полагалось знать в лицо. Скорее всего, она чья-то жена или подруга, то есть пришла в качестве довеска к основному приглашенному.

Эх, надо мне было приглядеться к её компании, может, сейчас бы кого и опознала!

Ладно, поехали дальше. Неразъясненная дамочка открывает мне мерзкую сущность моего спутника. Может ли рассказанная ею история быть правдой? Страшно хочется заявить, что это совершенно исключено, но, боюсь, у меня для этого недостаточно оснований. Пусть мне сейчас кажется, что я знакома с Глебом целую вечность, в действительности с момента нашей встречи прошло меньше недели, а это недостаточный срок, чтобы постичь чью-то личность вдоль и поперек.

А возможно ли, что история с беременной подругой – выдумки и клевета? Теоретически, вполне возможно. Но увы, как ни соблазнительно выглядит версия о злостном обмане, к данному случаю она не совсем подходит. Очевидно, что злобная кикимора хотела сделать Глебу большую гадость. Откровенное вранье для этого не годится – ведь если бы дамочка поведала мне абсолютную ложь, Глеб в два счета опроверг бы её инсинуации.

А может, она рассчитывала, что я отношусь к тем истеричкам, которые сперва скандалят и разрывают отношения и лишь потом, и то не всегда, думают? Не даром же рыжая паучиха постаралась выступить со своими обличениями только тогда, когда Глеба гарантировано не было поблизости?

Нет, скорее всего, рассказ мерзкой каракатицы опирается на какие-то факты, только в искаженной интерпретации. В таком случае мне остается лишь надеяться, что Глеб сумеет дать удовлетворительные объяснения относительно своего «темного» прошлого.

Что еще мне не понравилось в её словах? Ну, бред про свадебный букет я даже рассматривать не собираюсь, но было что-то еще…

Ага, замечание о том, что «лучше сразу узнать горькую правду». Что значит «сразу»? Получается, она в курсе, что наши отношения только-только начинаются? Интересно, откуда такая осведомленность? Может ли быть, что роман Глеба завершился совсем недавно?

Нет, в это я ни за что не поверю. Если бы история с подругой имела место буквально на днях, огненноволосая выдра непременно бы об этом упомянула. Бросить беременную женщину и тут же закрутить новый роман – это вдвойне отвратительно.

Такси останавливается у моего подъезда. Я расплачиваюсь и медленно, с трудом волоча ноги, поднимаюсь по лестнице, как будто неразрешенные сомнения придавили меня невидимой тяжестью.

Все хорошо в моих рассуждениях, но какой в них толк, если Глеб пропал. Не позвонил, не предупредил, что уезжает. И дозвониться до него не получается…

Конечно, этому можно найти миллион объяснений, а смысл? Результат все равно один – в сложившейся ситуации мне остается только ждать. А если ожидание приходится на ночь, то самое умное, что можно сделать – это уснуть. Так что кофе заменяем на травяной чай и теплую ванну под расслабляющую музыку, а потом баиньки.

И пусть Глеб не рассчитывает, что из-за него я потеряю покой и сон.

Ох, это я напрасно. Получается, обида успела завладеть моим существом, раз я начинаю думать, что Глеб не достоин моего беспокойства. Но ведь это неправильно! Что угодно могло случиться как с ним, так и с его телефоном, и для меня вполне естественно переживать и надеяться на лучшее.

Не позволю рыжей стерве отравить мои мысли о человеке, который пока что проявлял себя только с лучшей стороны! Сегодня я Глебу верю! А завтра посмотрим.