Ведьма модной индустрии

– Пойдем на телеграф, переговоры с Питером закажем, – предложила  я.

Разговор с Ольгой не обрадовал.

В августе 1991 года случился путч. И хотя Горбачев сохранил свой статус, ситуацию в России это никак не улучшило. В армии был разброд и шатание, денег у страны, содержать многочисленные войска, не хватало.  Ольгиного папу сократили. Человек, отдавший родной дивизии всю сознательную жизнь, остался в сорок три года без пенсии в звании подполковника. На заводы было устраиваться бесполезно, предприятия в большинстве своем стояли без заказов, либо там не платили совсем, либо задерживали зарплату. Семью, по сути, кормила Ольга. Ее Дом моды, на удивление, держался на плаву, они заключили договор с американским партнером, и теперь отшивали «фирменную» одежду в своих цехах, по американским лекалам и с их фурнитурой.  Позже Ольга пристроила и маму к себе на работу в цех упаковки. Не имея швейного образования, и ни дня не проработавшая жена военного, стала прикреплять к «якобы импортным» изделиям иностранные лейблы и упаковывать модные шмотки в иностранные пакетики. Понятие “франшиза” в обиход еще не войдет долго.

Сослуживцы Евгения Петровича как-то раз собрались у Ситниковых в воскресенье расслабиться и устроили диспут.

– Из мировой державы, превратили Россию в страну третьего мира, – сетовал подвыпивший полковник Шангин.

– Союзные республики разбежались из Союза, как крысы с тонущего корабля. Всем захотелось суверенитета, – вторил ему майор Якимов.

– Самостоятельность республики получили, но как они работать будут? Не понимаю. Хрякнет скоро их экономика, как и наша, собственно, – заверил друзей Ситников.

– Дело в том, – продолжал он, – Что народное хозяйство СССР, распланированное и разбросанное по всей территории необъятной родины, работало как единый механизм. Одни республики занимались сельским хозяйством и снабжали всю страну мясом или хлебом, другие добывали уголь и обогревали всю страну, третьи нефть, и так далее.

– Дело говоришь, – поддержал Ситникова Шангин. – Моя знакомая, работавшая до этого в советской Латвии на молочном комбинате, где раньше делали вкусную сгущенку, хвасталась, – Да у нас такая сгущенка, что не  в каждом городе  советской России ее можно найти. Да, у нас все идет на импорт. И как только республика получила суверенитет, она вдруг заревела, – И почему у нас  комбинат встал. А оказалось, что сырье им поступало из Рязани, а нефть из Баку. И за это все теперь пришлось платить другую цену, ту, которую устанавливали сами суверенные государства. Сгущенка вдруг оказалась золотой, и Запад не пожелала ее покупать за бешеную цену.

– Зато, смотри, у нас сейчас свобода слова, мы правду-матку режем, а нас за это не посадят, – закруглил спор Якимов.

– Это точно, – согласился Ситников.

И так, мужчины ругали правительство, а женщины упивались мексиканскими слезливыми сериалами. И если в 1989 году мы с подругами рыдали над несправедливостью, выпавшей на долю «Рабыни Изауры». То в эти выходные Ольга с мамой чувствовали сопричастность к судьбе «Просто Марии».

Семья Евгения Петровича не распалась, а только больше сплотилась. Почему я это вспомнила, потому что большинство семей развелись именно в девяностые, чьи семейные лодки разбились о тяжкий бесхлебный быт.

Сильный мужик, настоящий офицер, знающий себе цену, он недолго переживал, а увидев поддержку своих любимых женщин, подключил былые связи и теперь работал начальником службы охраны в новомодной конторе, имеющей за пазухой иностранный капитал.. Предприятие было российско-шведским. Контора, в которой работал Евгений Ситников, сейчас процветала, а значит, привлекала к себе внимание криминальных структур. Евгений подтянул к себе бывших сослуживцев, прошедших Афганистан, так же как и он оказавшихся за бортом армейской шлюпки.  Как опытный боевой офицер, он встал на защиту частной собственности. Времена настали лихие.

Мы все вместе окунулись в  капиталистическую действительность. Два с половиной года нашей с Маринкой молодой, тешущей надежды жизни пролетели под лозунгом, «не до жиру, быть бы живу». Сергеев и Беликов заканчивали свои институты. Маринка с Димкой расписались перед защитой его диплома, и Беликов распределился в Липецк, как примерный семьянин. Сергеев распределился к себе в родной город, устроился механиком в автоколонну, и ныл каждый раз в трубку на переговорном пункте, что любит меня и хочет, чтобы я к нему переехала. А ехать было некуда, в нашем родном городе Домами Моды и не пахло, и меня, такого распрекрасного художника-модельера, никто не ждал с распростертыми объятиями.

На последнем разговоре мы окончательно разругались.

– Ваня, подумай, а жить мы где будем, тебе от автоколонны квартиру дали? Или ты планируешь жить с моими родителями? Или с твоими? – злилась я.

Сергеев заявил, что если бы я его любила, то могла бы и устроиться закройщиком в какое-нибудь третьесортное городское  ателье, без работы бы не осталась. А еще я, тварь меркантильная, квартиру отдельную пожелала.

А поскольку рядом со мной не было Маринки, вечно держащей в руках лопату наперевес, то корону мне поправить было некому. И так, я гордая и амбициозная, осталась одна.

Беликовым, как молодой семье, от завода, на котором теперь работал Димка, дали малосемейку, он подсуетился, как молодой специалист, имел право, еще и женатый.

Марина упорхнула из нашей комнаты устраивать семейный быт.

Вечером, в субботу, мы как-то сидели у подруги дома и придумывали ей новое пальто на вырост, точнее на выросший живот. Подруга переживала, что осталась без свадьбы. Что повторила судьбу матери.

– У мамы свадебного платья не было, и у меня тоже, – жаловалась подруга.

Гормоны, наверное, играют, беременная, что с нее взять.

– Что несешь-то, – ругалась я.

Маринкину маму бросил парень, воспользовавшись ее любовью, а сам женился на другой. И подругу воспитывали мать и бабушка, очень любящие свою кровиночку.

– Вы с Димой расписались, ты замужняя женщина, не говори ерунды. Давай, я тебе платье свадебное забабахаю, красивое, у меня фантазии хватит. Сходим в кафешечку, скромненько  посидим, Ольгу позовем, она дама денежная, приедет, – предложила я.

– Не хочу, платье свадебное с животом не будет красиво смотреться, – капризничала Марина.

– Давай, после того, как родишь? – предложила я.

– Потом уже поздно будет, – не соглашалась подруга.

Домой я шла в расстроенных чувствах, с мыслью «жизнь не удалась», Сергеев бросил, на работе, вместо того, чтобы творить красоту, занимаюсь плагиатом. Денег, не так чтобы очень. Но беда не приходит одна.

Заходя в подъезд общаги, встретила на лестнице коменданта, которая язвительно так заявила, – Не жирно ли, одной в комнате жить, раз подружка съехала, другую девицу подселим. На душе стало совсем противно, мысль, о том, что мне обязательно подселят какую-нибудь грымзу, не отпускала меня всю ночь. Не выспавшаяся и злая, я явилась на работу. Секретарша Любочка, передав, что директор желает меня видеть, поцокала шпильками обратно в приемную. Я собралась следом за ней.

– Здравствуйте, Рудольф Яковлевич, – зашла я.

– Доброе утро, Кира, присаживайся, – пригласил директор.

– Наш завхоз рассказал мне об очень интересной статистике, говорят, ты в два раза больше тратишь расходного материала для создания эскизов. Тебе не удается с первого раза скопировать модели из журналов? – спросил директор, лукаво улыбаясь. Похоже, он уже знал ответ на этот вопрос.

– Нет, я отрисовываю свои модели на бумаге, ищу свой бренд. Возможно, когда-нибудь вам надоест заниматься плагиатом, или кто-то из иностранных дизайнеров предъявит вам иск за нарушение авторских прав, и вы обратите внимание на своих модельеров, – начала я.

– Считай, что твой час настал, – неси сюда свои рисунки, посмотрю. Я метнулась в нашу с Мариной мастерскую, которая гордо именовалась конструкторским бюро.

– Ого, прилично, – выдал директор.

– Знаешь, еще в 1991 году в  Москве проходил первый конкурс молодых дизайнеров и модельеров – «Международная Премия Дизайна Smirnoff». Он пришел к нам из Великобритании, сейчас они решили провести его в Петербурге. У нас полгода на все, работы будет море. И да, вся документация должна быть подготовлена на русском и английском языках. Выбери курсы английского, скорее всего, пригодится при общении с членами жюри. Курсы я сам оплачу.

– А почему мы в нем раньше не участвовали, а ждали три года? – удивилась я.

– Потому что выживали, и не до конкурсов было, сама же сказала, занимались плагиатом, – честно ответил директор.

Я вышла из кабинета директора с такой улыбкой, как будто, он мне зарплату в два раза увеличил. Депрессию как рукой сняло, я перестала себя жалеть, забыла о том, что меня бросил Сергеев, забыла, что мне хотят подселить соседку-грымзу. На обеде я выскочила к газетным киоскам, накупила газет, прочитала все объявления с курсами английского языка, нашла подходящую школу, и отпросившись на часик пораньше, сбегала, записалась в нее, не забыв прихватить счет на оплату. Маринка удивлялась моей расторопности, она уже вовсю готовилась стать мамой, и такой прыти не одобряла. Директор не обманул, курсы оплатил, и я стала учить английский на вечерних занятиях, три дня в неделю. Днем работа кипела, меня перевели дорабатывать собственную коллекцию. Из того, что я показала директору, он отобрал половину, но этого было мало. Маринка в гордом одиночестве, все еще копировала модели из зарубежных журналов. Но ей оставалась каких-то полгода этим заниматься, впереди маячил декрет.

***

Новая соседка меня не впечатлила. Лена была на три года меня моложе, приехала к нам из моей родной альма-матер, но была технологом швейного производства. Какая-то она блеклая, – делилась я с Маринкой.

Зашла к ней как-то в цех, девица сидит, уткнувшись в бумаги, пишет свои технологические последовательности, разрабатывает табель мер, составляет технологические карты, по сторонам не смотрит. Джинсы, футболка, кеды, на голове намотана шишка, которая закреплена карандашом.

– Лен, привет, можешь сегодня после работы зайти хлеба купить, а то у меня вечером курсы? – попросила я. Она согласно кивнула, и снова уткнулась в свои бумаги.

Вот и поговорили, – подумала я.

Сходила на переговоры с Питером, похвасталась Ольге, что буду участвовать в конкурсе дизайнеров одежды, подруга ответила, что они  тоже будет учувствовать со своей коллекцией, но туда только сами дизайнеры поедут со своей командой, а технологов с собой не берут. Но она попросила директрису, и та достала ей билет на показ от молодых дизайнеров, так что она будет наслаждаться шоу из зрительского зала.

– Тогда до встречи, – попрощалась я.

– Как Маринка, муж не обижает? – поинтересовалась подруга.