Я запрещаю этому быть на Земле

И Шеломин улыбнулся. И сдался.

– По законам нашей вселенной, если разумный вид на планете восстановился после катастрофы, то планета неизбежно должна была очень быстро восстановить и прежний свой уровень развития, – посол всё так же продолжал спокойно улыбаться, внешне ничего не изменилось, но я сразу почувствовала, что добилась нужного мне ответа. – А этого не происходит. Нет никаких внешних признаков захвата планеты. Нет нарушения закона свободной воли местной цивилизации. Нет никаких признаков оккупации и агрессии. И, тем не менее, планета по всем признакам тяжело больна, заражена паразитами, не дающими ей восстановиться. До открытия разумной цивилизации на планете – такое положение было вполне объяснимо и не вызывало подозрений. Но население планеты разумно.

– Так почему Совет не изучит это феномен?

– Нет никаких нарушений законов вселенной, а значит, нет поводов для вмешательства и помощи со стороны Совета Миров, – привычно ответил за Посла Константин.

– И вы обратились с этим заданием ко мне, – не отрывая от Посла взгляда, стала подводить итог я, – потому что это тоже скрытая война против человечества?

Посол взглядом остановил собравшегося ответить мне Константина.

– Цеплагры – это мощная и влиятельная паразитическая цивилизация, – произнёс он, всё так же продолжая спокойно улыбаться, и из-за этого, слова его звучали беспощадно правдиво. – Сферы наших интересов пересекутся в ближайшие полтора столетия. Нам необходимо знать, как защитит себя от возможного проявления интереса к нам.

Как понять то, чего больше не существует

Если бы я знала что мне придётся изучать – ни за что бы не согласилась! Ни одно задание не стоит таких издевательств над собой!

Я с наслаждением подставила лицо освежающим струям воды. За эти не полных три дня подготовки к очередной командировке, душ стал для меня настоящим спасением. Душ смывал с меня напряжение очередного дня изучения неприятной и непонятной для меня информации, которую и душа и сознание отвергали и всячески сопротивлялись углублению в эту тему.

Даже ежедневные чистки сознания с инфоэкологом не гарантировали, что я вынесу погружение в эти тёмные времена человечества без травм для моей психики. Но в тот момент в кабинете управления исследовательских миссий, завороженная перспективой участия в исследовании, которое заинтересовало Шеломина, я даже смысла этого сообщения от Александры не поняла. Я просто увидела, в какой шок оно повергло остальных, какое смятение внесло в их работу. И насколько серьёзно об этом говорит сам Виктор Шеломин. А уж этим людям точно не привыкать сталкиваться с очень серьёзными ситуациями. Их реакция говорила, что это что-то очень серьёзное. И этого было достаточно, что бы я тут же предложила им себя как специалиста в выяснении и уточнении информации. Несколько преувеличив и мою осведомленность в этой теме и личное знакомство с главной виновницей шумихи.

Да, признаю, как журналист, я просто не умею тактично не вмешиваться в то, в чём не разбираюсь. За что теперь и расплачиваюсь. Я уже десять раз пожалела, что напросилась участвовать в этом задании. К моей службе это задание не имеет ни какого отношения. Я отменила курс лекций, который должна была читать студентам, отказалась от участия в двух очень перспективных проектах. На такую глупость только я способна. И всему виной короткая встреча с Виктором Шеломиным и интерес, проявленный им к этому сообщению. За очередное моё спонтанное, необдуманное решение я расплачивалась теперь переутомлением и головной болью.

Я вышла из душа и прослушала очередные восемнадцать сообщений с претензиями от моих друзей за игнорирование встреч и вечеринок, и даже нарекание от брата, за отказ встретиться и познакомиться с очередной претенденткой на его сердце. Да, они имели право на меня обижаться, никогда ещё я не уходила вот так с головой в подготовку к миссии. И никогда ещё она не давалась мне так тяжело. Но ситуация была из ряда вон выходящая.

И мне два тяжёлых, тошнотворных, изнурительных дня изучения этой темы понадобились, прежде чем я осознала, наконец, всю полноту значения этого слова. Что бы просто понять всю неправильность, невозможность и отвратительность существования этого явления. Что бы понять смысл короткого сообщения от Александры, ошарашившего и лишившего на несколько минут дара речи даже человека сорок восемь лет руководившего миссиями по изучению инопланетных цивилизаций и сталкивавшегося с самыми неординарными ситуациями. Сообщения от Александры, смысл которого я тогда просто не поняла: "Мы ошиблись, это рабство".

Два дня у меня ушло на то что бы понять, что же такое рабство. Потому что это настолько отличается от всего, что я знаю, что просто не находилось аналога, что бы объяснить хоть приблизительный смысл этих отношений. И главное, их цель. Более непродуктивного взаимоотношения индивидов, по-моему, просто выдумать было невозможно. Ведь на первый взгляд, это бесцельное и разрушительное взаимодействие не выгодное никому.

Это совместная работа обогащает обоих. Люди объединяют свой опыт, свои знания, свои способности. Перенимают или имеют возможность пользоваться тем, чем обладает личность партнёра, но не обладаешь пока ты. Так достигаются цели, не доступные им в одиночку, и люди взаимно обогащают личность друг друга. Именно поэтому все программы людей носят совместный характер. Любая миссия собирается из специалистов, дополняющих друг друга.

Если же за тебя кто-то что-то делает, это уже не совместное творчество. Нет никакого обмена знаниями и опытом, никакого синергетического эффекта, обогащающего обоих. Тот, кто делает – творец, а ты просто потребитель. Но и он развивает только то, что в нём уже заложено. Каждый просто занимается любимым делом и обеспечивает других необходимым для того, что бы ты мог заниматься своим любимым делом. А как же расширение возможностей? Оно происходит только за счет совместной работы.

А рабство – это и вовсе бессмысленный путь. Это когда потребитель заставляет творца делать что-то для себя. И это может быть совсем не тем, что хочет делать сам раб. Но зачем тогда ему это делать? К тому же, это нарушение вселенского закона свободной воли. А его бы сразу засекли по фону насилия.

Понять смысл рабства для меня оказалось невозможно. Поэтому, в довершении ко всей этой нагрузке, мне пришлось взять ряд консультаций по паразитарному мышлению. Только после этого, я стала видеть хоть какой-то, пусть и нелепо искажённый смысл, существования таких взаимоотношений как рабство.

Последние вопросы перед вылетом я смогу задать через шесть минут, когда в графике консультанта между лекций есть окно для разговора со мной. И сейчас я ждала этого звонка. Мне уже лететь пора, а в голове по-прежнему каша из отвратительных фактов, об этой нелепой системе взаимоотношений.

– Дара, как ваши успехи? – раздался бодрый голос консультанта.

Он просто поражал меня своим оптимизмом. При том грузе отвратительной информации, с которой он работал, это было просто немыслимо.

– Всё печально, – призналась я. – Я так и понимаю необходимость этой извращенной формы взаимоотношений. Это ужасно нелогично.

– Да, – согласился он. – Для нашего понимания мироустройства – это действительно не логично. Но рабство – это паразитическая форма отношений.

– Да, это я уяснила, – кивнула я. – Но всё равно, рабовладелец же в итоге не получает никакой пользы от таких отношений, кроме простого обеспечения себя необходимым и складирования изъятых ценностей, которыми всё равно не пользуются. А рабы не получают компенсации за свой труд. И им просто незачем поддерживать такие отношения.

– Верно, – подтвердил консультант. – Давайте попробуем взглянуть на ситуацию с другой стороны. Допустим, рабовладелец – ущербное существо, инвалид, не способный выжить и обеспечить своё существование самостоятельно. Он остро нуждается в помощи других. Ему необходимо использовать чужие возможности как протезы способностей, отсутствующих у него самого.

– И он просит их о помощи, – продолжила я.

– Нет. Он не может надеяться на разовые согласия помочь ему. В рамках паразитарной философии, он должен обеспечить себе постоянный доступ к чужим ресурсам, за счет которых и будет существовать. Раб должен стать его протезом. В ход идут технологии убеждения, прямого физического и психологического насилия и подавления воли индивида. Раб должен признать, что он не помогает несчастному, а является теперь его собственностью, частью самого рабовладельца. Что он живет ради того, что бы обеспечивать существование своему паразиту. Что этот ущербный инвалид – существо выше его по развитию и поэтому, он должен служить ему.

– Но если там применяется насилие и нарушается вселенский закон свободной воли, планета бы фонила насилием на весь сектор, – напомнила я.

– Да, несомненно, – согласился он с моим выводом. – Рабство без подавления одного индивида другим, без применения какой-либо формы насилия над личностью, невозможно. Поэтому я и приводил вам примеры, как добивались добровольного согласия быть жертвой. Если жертва не считает это насилием, то и фона никакого не создаёт.

– А рой может считаться примером рабских отношений? – я припомнила материалы отчета Александры. – Там ведь тоже матка, которая нуждается в обслуживании другими, для того, что бы выжить?

– Рой – это другое, – покачала головой его видеопроекция. – Рой – это организм более сложного порядка, но не в единой оболочке, а собранный из отдельных индивидов. Разные группы выполняют функции разных органов, специализируются на них. Это не насилие. Это как раз совместная работа, синергия. Представьте, что глаза передали мозгу информацию об опасности. И мозг передал ногам приказ бежать прочь. Так спасся весь организм. Было ли насилие мозга по отношению к ногам? Нет. Каждый исполнял свою функцию во благо всех.

– Рой – это добровольное сотрудничество. Без насилия над индивидами и создания фона насилия.

– Верно. Дара, рой – это единый организм. Изымите из него любой орган, пусть даже тот, который выглядит эксплуатирующим других, и рой не сможет продолжать жить и самовоспроизводиться. Изымите матку и рой погибнет. А если изъять рабовладельца, рабы прекрасно выживут и без него. Это основное различие.

– Я поняла. Благодарю за уделённое мне время.

– Всегда готов вам помочь, – добродушно отозвался мой консультант. – Мне очень интересна ваша работа. Я с удовольствием слежу за вашими отчетами.

– Благодарю за столь лестную оценку!

– Расскажите потом, над чем же вы работаете? – попросил он. – Всё-таки это моя профессиональная тема.

– Да, – пообещала я. – Я же журналист. Меня бы не привлекли к этому заданию, если бы надеялись оставить это всё в тайне.

– Удачи вам, Дара.

Он отключился. Я откинулась на спинку кресла. Рой или рабство? Ну и задачу подсунула Александра! Была занозой и занозой осталась. Вот как это проверить? Изъять рабовладельца и посмотреть, не вымрет ли без него рой? Если бы это было рабство, планета бы фонила насилием. А никакого фона нет. Значит, и рабство там не возможно в принципе.

Но Виктор Шеломин считает, что Заноза может быть права. И миссию пытаются закрыть именно за это.

Пора собираться. Скоро вылет. И как мне разобраться с правомерностью выдвинутых против миссии обвинений в нарушении, если я не могу разобраться даже с самим явлением рабства?

Фон не нашего мира

– Вам не хорошо? Я могу чем-то помочь? – незнакомая девушка тревожно вглядывалась в моё лицо.

– Что? – я очнулась от задумчивости и машинально проверила, не пропустила ли свой рейс. – Нет, благодарю, всё хорошо.

– Вам точно не нужна помощь? Вы такая несчастная!

– Всё хорошо, это просто тяжёлое задание в дальнем космосе, – я постаралась успокаивающе улыбнуться я в ответ. – Сложности с логикой чужой цивилизации. Благодарю вас.

Девушка облегченно кивнула, искренне пожелала мне удачи и догнала свою подругу.

Надо как-то отвлечься. Я так пропиталась этой жуткой информацией, что от меня люди как от чумной шарахаются. Или за больную меня принимают. А ведь они правы. Я буквально больна от этой мерзости. Я больна совершенно чуждой нашему миру информацией. Я больна эмоциями и переживаниями, которые в нашем мире просто не могут существовать. И они это чувствуют.