Слезы-вода

– Ну, что вы натворили в прошлом, я едва ли могу исправить, – сказал Лавр тихо, не обращая внимания на её насмешливый тон. – Но про шанс я серьезно. Вот вы все ругаете нас, мол мы, дремучие глупые переростки, забывшие повзрослеть и поумнеть, ничего в жизни не достигшие, мы представляем опасность для подрастающего поколения своей инфантильностью, подавая им дурной пример и лишая их возможности иметь идеал, образец для подражания.

Женщина молчала, хлопая ресницами. Неужели именно это Зоя дала ему понять, когда выступала в магазине из-за того, что он слишком долго на нее смотрел? Ну да, она была сердита, потому что стыдится себя до поросячьего визга, но…

– А мы создали классный клуб «Ночные медведи», в котором парни могут найти себя и свой путь в жизни. И это не навязывание нашей субкультуры, образа жизни и личного мировоззрения, а шанс найти что-то свое, особенное для каждого. Это территория свободы.

Лавр замолчал, ожидая возражений, но их не последовало. Что тут скажешь? Территория свободы? Это то, чего до смерти не хватает самой Зое.

– Зая, вы даже не представляете, как много в нашем городе потерянных душ, детей, не нужных ни родителям, ни себе. Они не знают, как дорого на самом деле стоят, и кто-то должен сказать им об этом правду.

– Но мой ребенок не беспризорник, он не заброшен, и я не пренебрегаю им, – возмутилась Зоя. – Вы же сами только что это подтвердили.

– Да, разумеется, ему посчастливилось родиться в любящей семье, – заверил Лавр, – но знает ли он себя? Он ищет свой путь, а вы обрубаете ему все ходы, ставите препоны на каждом шагу.

– Это неправда, – возмутилась Зоя, но без былой уверенности.

– Ой, да ладно! Вы до чертиков боитесь, что он станет слушать не ту музыку, которую принимаете вы, будет носить не ту одежду, которую вы считаете приемлемой, и станет делать многие вещи, которые вы понять просто не в состоянии. Вы боитесь, что однажды он станет таким, кого вы не сможете понять и принять, ведь так?

– Если это сеанс у психотерапевта, то у меня нет денег и я вам всё равно не заплачу, – буркнула расстроенная Зойка. Он словно в голове у неё покопался.

– Зайка, я сам вам заплачу, только обещайте мне, что попробуете доверять своему сыну чуть больше, чем прежде, – проговорил Лавр, проникновенно глядя ей в глаза.

– И что же это за «ночные медведи»? Вы попросите меня отпускать его на ваши ночные сходки?

– Боже упаси, конечно нет. Пока он учится в школе, он в вашем полном подчинении. Но ночным медведям есть чему научить его и при свете дня, – заявил Лавр.

– Например? Как гонять на мотоцикле, пить пиво и громко рыгать?

– Да, материнское сердце – страшная сила, – проворчал Лавр, поднимаясь во весь свой исполинский рост. – Короче, я допиваю кофе и ухожу, и если Кешка сунется в мой магазин, я отошью его и просто заставлю уйти. Но если он станет мрачным и замкнутым, не спрашивайте его, в чем дело. Знайте, что парня лишили какой-то части его души, его мечты, его фантазии о чем-то настоящем и большом, хорошо? Я вас предупредил.

Лавр взял ведро с осколками былой роскоши и направился на кухню. Встревоженная Зойка побежала за ним. Она наблюдала, как он молча сполоснул руки под краном, и угодливо протянула полотенце. Он кивком головы поблагодарил ее за эту любезность, подошел к столу, попробовал остывший кофе и чуть заметно поморщился.

– Я передумал, – заявил мужчина, посмотрев на хозяйку квартиры. – Я не стану допивать кофе, я уйду прямо сейчас, – и направился в коридор.

Зоя отважно встала у него на пути, преграждая дорогу.

– Хорошо, возможно, я слишком устала и перенервничала, чтобы понять цели и идеи, которые ночные медведи несут в массы, и возможно, природная вредность мешает мне признать частичную правоту вашей работы с подростками. Я просто прошу вас дать мне шанс в более спокойных условиях еще раз поговорить об этом. Сейчас я просто не в состоянии что-то услышать и усвоить. Не говоря уже о том, чтобы принять.

Лавр с хмурым лицом выслушал это сбивчивое признание и довольно улыбнулся.

– Отлично, извинения приняты, – сообщил он. – Пошли с нами в поход, – и слегка прикоснувшись к её плечу, пододвинул в сторону, чтобы всё же пройти в коридор.

– В поход? Зачем это? – Зоя поплелась следом, всё еще чувствуя тепло от прикосновения к плечу.

– Кешке понравится, уверяю вас, – Лавр мельком глянул в зеркало, поправив волосы, и потянулся за шлемом. – Выживание в экстремальных условиях – самое то для домашних мальчиков. А выше присутствие ограничит наш беспредел и фантазию, направленную на измывательства над рыхлыми телами избалованных детишек.

Зоя не любила походы. Вернее, не так. Она ненавидела их, потому что всю сознательную жизнь была их лишена. Не с кем было туда отправиться, не было даже приличного костюма для подобного мероприятия, и она не обладала той фигурой и физической силой, которая дала бы ей возможность наслаждаться этим действием, а то, что в походах можно ловить кайф, она не сомневалась. Это всю жизнь было для нее верхом романтики. Палатки со спальниками, песни под гитару у костра, еда и чай с ароматом дымка, стрекот ночных сверчков и горящие звезды в небе. Ничего этого в её жизни никогда не было. Кто-то другой наслаждался подобной красотой, пока Зойка задыхалась в пыльном городе, носясь по замкнутому кругу своих проблем и жизненных неурядиц.

И вот такую размазню этот парень зовет в поход? Разумеется, она скажет «нет», и будет ненавидеть за это и его, и себя. Его за искушение, себя – за малодушие и трусость. Но Кешка… он был бы рад, уж это точно. За Лавром, похоже, он пойдет и в огонь, и в воду, и пролезет даже в самую узкую медную трубу, если Лавру это зачем-то понадобится.

Но Кешку одного она в лес не отпустит!

– Мне надо подумать, – выдавила она, зная, что не будет спать полночи, думая об этом коварном финте медведя. Свалился же на её голову!

– Вот и славненько! – улыбнулся Лавр и, подмигнув, вышел из квартиры.

ГЛАВА 6

Про аллюр, радость подруги и профуканный сейшн

– Мистер Ченинг, почему же вы не скачете вместе со всеми за оленем, ради которого мистер Уайт и собрал нас всех? – мадам взглянула на своего спутника.

Ее кобылица шла медленным аллюром. Вороной рысак Ченинга еще не остыл от недавней гонки, но хозяин сдерживал ретивого коня, чтобы приноровиться к темпу молодой женщины.

– Чтобы иметь возможность любоваться красотой, – произнес молодой человек.

Женщина с улыбкой покосилась в его сторону.

– Вы правы, вид вокруг, действительно, восхитительный. Здесь чудные места.

– О, мадам, прекрасная, обворожительная мадам, – проговорил вдруг Ченинг страстно, повернувшись всем корпусом к женщине. Его темные глаза полыхнули огнем, который несказанно смутил женщину, так что она с поспешностью отвернулась. – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, и о чем желаю говорить с вами вот уже два дня.

Женщина склонила голову, пряча глаза под полями шляпки, и до дрожи сжала пальцы, удерживая поводья. На ней была темно-синяя амазонка, которая необыкновенно ей шла, идеально подчеркивая безупречность фигуры. На фоне изумрудной листвы мадам выглядела волшебной нимфой, от которой Ченингу было трудно отвести горящий взор. Он боролся с собой, со своим желанием, и правила приличия, вбитые с детства, с трудом сдерживали страсть.

– Дайте мне лишь несколько минут, и я открою вам сердце, – начал мужчина, но женщина вытянула руку, желая остановить его.

– Прошу вас, ни слова больше, – произнесла она почти со страхом. Ее грудь вздымалась, Ченинг увидел, что женщина взволнована.

– Вы божественны, позвольте мне стать единственным адептом в вашем храме, я посвящу всю свою жизнь поклонению вашей красоте, – проговорил мужчина, сверля ее жадным взглядом.

Ей было неприятно выслушивать эти высокопарные слова. Она не знала точно, привлекает мистера Ченинга ее «неземная» красота, или же состояние, оставленное родителями. В любом случае, ему нельзя доверять. Узнай он ее тайну – первым бросит камень, на этот счет молодая женщина не питала ни малейших иллюзий.

Этот мир жесток и выживают в нем лишь великие эгоисты, которые принесут, не дрогнув, в жертву самое дорогое и ценное, лишь чтобы избавиться от того, что может сделать их уязвимыми. В ее кругу нет людей, которые могли бы понять ее и посочувствовать.

Узнай они, какой сердечный выбор она сделала – поднимется скандал, люди пойдут на все, лишь бы защитить свои ряды от «проходимцев» и отстоять право считаться кастой привилегированных.

И что толку в том, что Серж гораздо благородней и возвышенней каждого из них, прекрасней и душой, и телом. Это никому не помешает уничтожить его, загнать с улюлюканьем, как этого бедного олененка, чтобы потом, вымыв руки, пойти к столу и, как ни в чем ни бывало, приступить к трапезе.

Порой мадам казалось, что жизнь сибаритов и небожителей как раз и заключается в травле иных, в чистке своих рядов и сохранении элитарного закрытого клуба. Но нет, такого удовольствия она им не доставит. Ее тайна навсегда останется сокрытой в глубине сердца, и пока она дышит, она будет любить. Не за высокопарность слов, не за надушенные манишки, не за счет в банке, о, нет. За ту радость и свободу, которые обрела, утонув однажды в искренних глазах прекрасного художника. Серж… Даже если теперь все и кончено между ними…

* * *

Зоя ошиблась: вечером Роза не позвонила, а на следующий день оказалась недоступна. Или что-то случилось и она в великом трауре, или все настолько хорошо, что пошли все лесом, лишь бы не мешали ей.

Так бывало и раньше, Зоя особо не волновалась по этому поводу. В голове, конечно, всплывали картинки, как Лавр приглашает её на свидание, как проводит с ней время в каком-нибудь модном клубе, а потом везет на своем блестящем мотоцикле к себе…

Блин, она так и не выяснила, где он живет. Разумеется, это неважно, но вот с ней так всегда – окажись у неё даже волшебная палочка или золотая рыбка, она и тогда обязательно профукает свой шанс и всё потеряет: захлопнется дверь, и Зоя тут же забудет, какой потрясающий артефакт только что держала в руках. Она растяпа, нелепая и смешная… и глупая. И не скажешь, что тридцать пять…

– Зоя, сядь, а то упадешь и огребешь сотрясение мозга, – заявила Роза, когда через пару дней соизволила позвонить подруге.