Планеты

– Что делать с харубами? – спросил Тасури. – Тащить их наверх?

– Придется. Они нам еще пригодятся, – устало отозвался трайд.

Подъем был нетрудным. Дели забиралась почти бегом – благо, Халар светил ярко. Истан лежал спокойно и совсем не мешал. Юл-Кан, Тасури и Марион вели под уздцы харубов. Это было непростое дело: их ноги были не приспособлены к лазанью по камням, приходилось тянуть их, заставляя идти дальше.

Марион совсем выдохся. Нестерпимо болели раны, в голове тяжело пульсировала кровь, на лбу выступила испарина, а упирающийся харуб приводил его в бешенство. Он благодарил ночь за то, что она скрывает его ужасное состояние от посторонних глаз. Несколько раз офицер оглядывался назад на темную равнину, убегающую вдаль от подножия гряды, всматриваясь, но внизу все было тихо и спокойно.

Они остановились в укромном месте, защищенном со всех сторон большими выступами камней, торчащими, словно зубы.

– Думаете, они отстали? – негромко спросил Джанулория.

– Я ничего не слышу, – ихлак изо всех сил вслушивался в тишину.

– Они учуяли нас, значит идут по нашему следу, – как-то равнодушно отозвался Марион. Он сидел, прислонившись спиной к камню, закрыв глаза, боясь пошевелиться.

– Вам плохо? – т, ахьянец давно подозревал, что трайду нездоровится, но сейчас лицо его особенно побледнело.

– Я просто устал, ничего страшного, – слукавил тот, не желая признаваться в своей слабости.

Никто не ложился спать, лишь одна Дели тихо посапывала, прижавшись щекой к маленькому лонгу.

Дальнейшие события развернулись кошмарной каруселью.

Вдруг яростно угрожающе зарычала Эвиро, уставившись в дрожащую ночь. Подскочили задремавшие Юл-Кан с Марионом. Потом, словно куски ожившей тьмы, появились марганы. Разом ударили вспышки бластеров и данкаров. Марганы исчезли. Марион крикнул:

– Уходим! – и они понеслись по камням.

Но нхасские чудовища начали окружать их слева, справа, сзади, прячась меж глыбами от смертоносных лучей.

– Встаньте все вместе! – гаркнул Джанулория, вдруг останавливаясь. Он вытянул свои тонкие руки и через секунду из его ладоней вырвались струи огня, которые, ударившись о землю в фионе от них, взметнулись вверх огромной волной сияющего пламени. Эта сокрушительная волна все ширилась, расползалась, пока не сомкнулась кольцом.

Дели так и ахнула. Огонь погас, растаял, потух так же внезапно, как и появился.

– Будем надеяться, что они сгорели все до единого, – бросил энод-арон.

До конца ночи никто не нападал, и они благополучно достигли вершины гряды. И только здесь Дели увидела и осознала всю красоту Камарлена. В свете занимающейся зари ее взгляду открылись бескрайние просторы красноватых равнин, пересеченные полосками рек, убегающих куда-то в незримые дали. Таинственные массивы девственных лесов, не знающих стука топора. Длинная гряда Ортах, на вершине которой они стояли, тянулась далеко на запад, извиваясь, подобно каменной змее. Но она казалась игрушечной по сравнению с колоссом, что раскинулся на севере от Ортаха. То были горы Ялтхари – огромные, почти необъятные, взмывающие высоко в небо остроконечными недоступными пиками. Горы, похожие на фантастическую величественную крепость – одно из хранилищ священных для ихлаков алиманов.

И над всем этим великолепием властвовало безмятежно-спокойное рассветное небо и, словно говорило: «Все временно и непостоянно, лишь я – вечно».

Все смотрели на горы – то, к чему они так спешили, ощущая невольный восторг от их грозного неприступного вида. Им предстояло спуститься с гряды и пересечь немалую пустошь, где, как мрачные неведомые статуи, возвышались кривые каменные великаны.

Теперь, потеряв харубов, этот путь обещал занять целый день и то, если все будет спокойно.

Спуск был долгий, вдобавок ко всему Дели умудрилась подвернуть ногу и теперь замучила всех своими жалобами и нытьем.

– Я не могу идти, – со слезами на глазах всхлипывала она, сидя на камне. – Хоть режьте, а я не спущусь отсюда. Может у меня вообще перелом?

Тут Юл-Кан со всей силы дернул ногу девушки так, что она зашлась диким криком, вперемешку с рыданиями.

– Теперь он мне точно ногу сломал! – выла Дели, обхватив лодыжку. – Кто его просил? У меня же ноги не деревянные, а живые, а он со всей дури! Чуть с корнем не оторвал! – и она снова разрыдалась.

– Хватит сырость разводить, империта! – жестко рубанул трайд, злясь из-за очередной задержки. – До гор рукой подать, а вы вздумали вдруг сделать отдых!

– Я же не нарочно!

– Тогда терпите, нам некогда возиться.

– А вас никто не просит возиться! Бегите к своим ненаглядным горам, я вас не держу! Вам хоть умри, а вы будете требовать идти! По-вашему, я должна прыгать за вами на одной ноге или идти на руках?

– Да будьте же вы хоть немного сильнее своих слабостей! – в бешенстве выкрикнул офицер.

От обиды девушка снова заплакала.

– Вы – бесчувственный чурбан, трайд! – сверкая слезами, выпалила она. – Я весь путь ни о чем вас не просила, ничего не требовала, неслась за вами, как сумасшедшая, падая от усталости и голода, а вы все недовольны!

– Мне некогда пререкаться с вами, империта, – мрачно ответил тот, – и некогда утирать вам слезы, но вот насчет бесчувственного чурбана у нас будет отдельный разговор.

Все же он попросил Юл-Кана помочь девушке спуститься. Тот молча, словно пушинку, подхватил ее на руки, и они продолжили спуск.

Снова началась изнуряющая жара, облепившая их толстой паутиной. Вскоре перед ними лежала пустошь. Соблюдая крайнюю осторожность, они почти бесшумно продвигались от одного великана к другому.

Дели, почувствовав себя немного лучше, слезла с сильных рук ихлака и теперь хромала позади отряда.

– Кричит зага, – неожиданно сказал Юл-Кан и нахмурился: на переносице появилась суровая морщинка.

– Ты уверен? – не останавливаясь, спросил трайд.

– Идет Большая Вода, – уверенно кивнул тот.

«Что за череда невезений, словно какое-то проклятие! – в отчаянии подумал Марион. – Одни марганы чего стоят, теперь еще и Большая Вода! Может, успеем добраться до пещер?»

Он взглянул на небо, но оно было безоблачно и, по-прежнему, полно покоя.

Но чаша несчастий еще не переполнилась. Их ожидало очередное испытание. Снова появились марганы, как страшный бесконечный сон. И снова Джанулория спас их.

К концу дня на горизонте появились первые признаки надвигающейся грозы. С запада наползали бесформенные громады фиолетово-черных туч. Как чья-то жадная злобная рука, они медленно разбухали, росли, тянулись все дальше и дальше, пожирая своими телами беззащитное небо. Грозные, безмолвные, устрашающие, неминуемые и безжалостные, несущие за собой мрачный полог тени, словно гигантские крылья. Один лишь взгляд на них наводил уныние, тоску и какой-то безотчетный, почти животный страх.

Стараясь не смотреть на небо, они упорно двигались к своей цели. До подножия добрались, когда уже все небо затянуло мглой. На землю, словно опустилась ночь – беззвездная, тихая, полная непонятной угрозы, подернутая глухой дымкой, плотная, как толстое одеяло, под которым трудно дышать, и это угнетало.

А перед ними, словно смеясь и бросая вызов низким мрачным тучам, гордо возвышались горы Ялтхари, окутанные призрачным туманом. Их вершины растворялись в необозримой вышине среди фиолетово-черного мрака.

Острые хищные скалы многочисленными ножами щерились на непрошеных гостей. А в нескольких фионах от подножия глубоким провалом зияла пещера.

– Скорее туда! – крикнул Юл-Кан и начал карабкаться вверх, ловко цепляясь за камни. Рядом прыгал лонг, держа в зубах своего детеныша. Джанулория помогал империте, которая с трудом взбиралась.

Марион, сжав зубы, упрямо повторяя: «Еще немного, еще совсем чуть-чуть», заставлял себя подниматься, хотя боль пульсировала все настойчивее и настойчивее.

И тут, словно решив в последний раз испытать их на прочность, на них обрушился ливень. Громадный поток, под стать тучам, ревущей волной хлынул с неба, – сметающий, безумный, в котором можно было захлебнуться. И сразу же бурлящие, исходящие пеной воды метнулись с вершин гор вниз, в пустошь, а оттуда – в равнины, вымывая землю, валя деревья, затапливая поля и луга.