Одного поля ягодки

– Да, – кивнула Катя. – Она моя старшая сестра.

* * *

– Твоя сестра? – переспросила я. – А сколько лет тебе?

– Девятнадцать, – скромно потупилась Катя.

– И ты работаешь в этой развратной конторе?

– Да ничего она не развратная, – отмахнулась юная девица. – Она прикольная, и только. Я же в театральном учусь, мне даже надо…

– Для чего надо? Ты в порнушных фильмах сниматься собираешься?

– Нет, – фыркнула она. – У меня амплуа – травести.

– Ну вот и будешь изображать малолетних девиц, – мрачно усмехнулась я. – Ладно, чего я взялась вести с тобой душеспасительные беседы. У тебя для этих целей мама есть.

– Нет, – развела она руками. – У нас с Викой мама умерла… Может, я поэтому за нее так и волнуюсь. Потому что она – единственное близкое существо, которое у меня осталось.

– И отца нет?

– Отчим, – махнула она рукой. – Но наш отчим – это вообще отдельный и не очень приятный разговор. Знаешь, Саша, я думаю, что Вика убежала из-за него. Только она все равно прислала бы мне открытку, если бы…

Она закусила нижнюю губу.

– Если бы была жива, – едва слышно договорила она, смотря на меня с таким отчаянием, что мне стало не по себе.

– Я думаю, что ты напрасно думаешь о плохом, – постаралась успокоить ее я. – У твоей Вики были враги? Кто-то желал ее смерти? Понимаешь, не всякий человек решится на убийство. Что, Вика обещала кому-то огромное наследство? Или была застрахована на кругленькую сумму?

– Нет, что ты! Мы бедные. Самый что ни на есть неимущий слой общества… Подумай, пошла бы я работать на этот идиотский телефон, если бы мы не нуждались в деньгах?

– А Сочи? Знаешь, я неплохо зарабатываю, но о Сочи даже и мечтать не приходится…

– Так это же ее Дима обещал свозить! А у Вики финансы поют романсы. Хотя она и работает в крутой фирме, но там вечно какие-то штрафы и еще бог знает что. Больше восьмисот в месяц у нее еще ни разу не выходило.

– То есть вы живете только на то, что зарабатываете? А ваш отчим?

– Отчим… Он у нас свободный художник. Он не зарабатывает – он пропивает. А потом начинает нас воспитывать, иногда путая с маленькими детьми. Честно говоря, мне очень плохо без Вики. И я так боюсь, что она никогда не вернется.

– А когда она пропала?

– Она пропала две недели назад. Но я думала, что она просто уехала. И мне стало не по себе, потому что не было открытки. А самое главное – я видела вчера вечером мельком Димку.

– То есть он остался в городе?

– Если я не ошиблась, да.

– А ты ему не звонила?

– Звонила, – вздохнула Катя. – У него никто не отвечает. И на работе сказали, что он уже две недели в отпуске.

– Значит, тебе просто показалось…

– Наверное. Но мне все-таки не по себе… Я не могу обратиться в милицию – меня засмеют. А вчера позвонила ты. И я подумала, что это провидение. И, может быть, ты сможешь мне помочь. Ведь частные детективы разыскивают пропавших людей, да?

– Разыскивают, – кивнула я. – Даже если пропавшие и не хотят, чтобы их отыскали. Но я все-таки думаю, что ты не права.

– А если маньяк? Нам один такой звонит постоянно, говорит, что нас надо всех поубивать! Вдруг Вика стала жертвой?

– Понимаешь, Катя, тогда ее дружок позвонил бы тебе, и спросил, куда делась Вика.

– Не позвонил бы, – замотала головой Катя. – Он ко мне клеился… А я его ударила. И с тех пор он делает вид, что я не существую в природе. Так что он никогда не стал бы мне звонить.

– А отчиму?

– Тоже не стал бы. У него с нами напряженные отношения, я же сказала!

– Хорошо, попробуем найти твою неразумную сестрицу, – сказала я. – Не иголка же она в стогу сена… Даст бог, найдется.

– Я хотела бы в это верить, но… Знаешь, Саша, в последнее время меня одолевали неприятные предчувствия. У тебя так бывает – сидишь, все хорошо, по радио играет красивая музыка, а ты вдруг начинаешь плакать навзрыд? Бывает?

– Конечно, – кивнула я. – Но я не связываю эти настроения с неминуемой бедой. Просто музыка такая вот грустная и красивая…

– Да не грустная она, а связана с какими-то воспоминаниями, а воспоминания, в свою очередь, накрепко связаны с Викой. Я ей даже говорила об этом, а она смеется, хотя…

Моя юная собеседница покраснела и замялась.

– Хотя?

– Ах да. Последнее время Вика мне казалась очень нервной. Как будто она изо всех сил старается выглядеть веселой и беззаботной, но внутри у нее только тоска, которая пожирает ее. Так что я ужасно боюсь за нее, Саша! Мне почему-то кажется, что я ее больше никогда не увижу.

Ее голос предательски задрожал. «Похоже, у девочки действительно нервы на пределе, – вздохнула я про себя. – А ее сестрица наверняка просто отдыхает, нисколько не заботясь о том, что испытывает Катя. Такие вот они все, старшие сестры!»

Прервал наш задушевный разговор Ларчик, который появился на пороге с омерзительно-сладкой улыбкой. Отчего я, естественно, приуныла.

– Катя, – проговорил загадочно Лариков, смотря на несчастное дитя взглядом голодного дракона, который наконец дождался жертвы, – вы будете кофе?

По его интонации я бы, например, заключила, что мне предлагается не кофе, а яд цикуты, налитый в амфору!

Катя, естественно, была потрясена не меньше моего, и мы обе обратили наши изумленные взоры на моего вмиг поглупевшего босса.

– Что? – переспросила я. – Кофе или цианистый калий?

– Кофе, – гневно сверкнул он на меня очами.

– Так и говори с нормальной интонацией, – фыркнула я. – А то шипишь, как Каа перед Бандер-Логами.

Катя тихонько засмеялась, а на Ларчика стало жалко смотреть. Он зарделся как маков цвет, и что-то пробурчал уж совсем нечленораздельное, но явно осуждающее.