Ночь кровавой луны

– Он не производит впечатление человека, который находится в шоковом состоянии.

– Ты что, Лариков, новый Эрих Фромм? Как ты можешь определить психическое состояние человека?

– А его не я определял. Это заключение судебного психиатра. У Воронцова все в порядке с психикой.

– Просто он молчит, – кивнула я.

– Не надо иронизировать!

– Я не иронизирую. Мне непонятна позиция этого судебного психиатра. Человек только что пережил состояние аффекта…

– Не было никакого аффекта!

– Тогда мы имеем дело с гнусным чудовищем, хладнокровно убившим собственную и – что немаловажно! – любимую жену и не испытавшим при этом никаких потрясений и изменений в психике? Прости, мне Воронцов совсем не показался чудовищем. А глаза у него больные. Хотя я не психиатр. Может, я чего не понимаю, но у меня создалось впечатление, что он просто больше не хочет жить. Этот человек несчастен. И нуждается в помощи.

– Саш, я понимаю тебя. Воронцов обаятелен. Воронцов красив…

– Да пошел бы ты, Лариков! – заорала я. – При чем тут это? Я что, напоминаю вам всем девицу, которая спит и видит нового кавалера? У меня на Сережку-то времени и сил не хватает, а вы все сходите с ума, считая мое желание вмешаться и чем-то помочь элементарными «бабскими» чувствами!

– Не надо так размахивать руками, – попросил Лариков. – Ты сразу становишься похожей на ветряную мельницу!

– А вы с Ванцовым похожи на…

Я задумалась о том, на кого они похожи.

– На двух занудных стариканов. Из «Маппет-шоу», – наконец решила я. – Тебе так трудно попросить Люду о встрече?

– Нет, нетрудно. Просто я не желаю влезать в это дело и тебе не советую.

– Я выслушала твой совет, но у меня есть право соображать самой, – кивнула я. – Звони.

Он вздохнул и посмотрел на меня с такой тоской, что мое сердце дрогнуло, но я сцепила зубы.

Встретив в моих глазах только холод, он набрал номер и попросил Люду к телефону.

Потом протянул мне трубку.

– Пожалуйста, детектив Данич!

– Спасибо, детектив Лариков, – растянула я губы в «американском чизе».

Что ж, моя «карта» пока говорила мне, что я должна попытаться выяснить, что произошло с Машей Тумановской. Ведь я загадала, если Лариков дозвонится до Люды с первого раза, – значит, наша с Воронцовым встреча действительно судьбоносна.

Он дозвонился. С первого раза.

Мало того, ему несказанно повезло. Ванцова в кабинете не оказалось, и трубку сразу взяла Людмила.

* * *

Он передал трубку мне.

– Знаешь, Данич, договаривайся сама.

Я кивнула. Мужчинам ведь зачастую недостает душевной тонкости, разве нет?

– Люда? Это Александра Данич. Я сегодня заходила к Ванцову.

Она молчала, потом нерешительно произнесла:

– Да, я вас вспомнила.

– Люда, мне очень нужно с вами поговорить. Когда мы сможем увидеться?

– Надо полагать, что наша встреча должна остаться тайной для Ванцова, – догадалась Люда.

– Да, – сказала я. – Собственно, меня интересует Воронцов.

Она замялась.

– Люда, вы же не верите в его виновность!

– Я… не знаю. Может быть, я просто не хочу верить? – очень тихо произнесла она.

– Давайте встретимся, – попросила я. – Может быть, мы…

– Мы ничего не сможем сделать, Саша. Я о вас слышала, честное слово! Ванцов считает вас детективом от бога, но, я боюсь, даже вы ничем тут не поможете. Если бы Игорь Александрович хоть что-то сказал, а он молчит. Честное слово, Ванцов очень хочет ему помочь и злится от бессилия…

– Люда, давайте все-таки встретимся и обо всем поговорим.

Она помолчала немного, обдумывая мое предложение, потом решительно сказала:

– Хорошо. Договорились, через час. Давайте ваши координаты, я подъеду.

Ну, конечно, мы же не можем разговаривать при «шпионах». Я бросила взгляд на босса. Тот мое сомнение быстро понял и замахал руками.

– Не волнуйся, радость моя, я как раз собирался отбыть отсюда. Так что болтайте спокойно. Я даже не буду ставить «жучки». И вообще я не настолько симпатизирую Лешке, чтобы шпионить в его пользу! Хоть и считаю твой интерес к Воронцову довольно глупым, но признаю, что ты девочка большая, сама во всем разберешься.

Послав ему воздушный поцелуй, я продиктовала адрес и повесила трубку.

– Тебя, конечно, не интересует мое мнение, – начал он спустя некоторое время, кашлянув, дабы привлечь к своей персоне мое внимание, – но я его все-таки выскажу. Мне кажется, что ты загоняешься!

Я с интересом посмотрела на него. Ах, я загоняюсь?

– И куда это я, как ты изволил выразиться, загоняюсь?

– Вот это и вопрос – куда тебя занесет, – развел он руками. – Может быть, тебе стоит сначала все-таки подумать?

– Я подумаю, – вздохнув, согласилась я. – Непременно. Как только, так сразу. Я буду много и напряженно думать, а о результате этого непосильного процесса сообщу тебе почтой. Лет через двадцать.