Моя опасная леди

И Галина Сергеевна, и я, и державшийся до этого в стороне Костя, и директор бросились выяснять, что случилось.

– Да вот Коля вывел Триумфа, хотел всем тут нос утереть, показать, как барьер брать надо, – стал отвечать на вопрос Виктора Дмитриевича мужчина в синей куртке с надписью «Тренер» на спине. – Ну и не справился…

– Разрезвились, мать вашу! – вспылил директор. – Кого я теперь вместо него в Москву пошлю на «Русскую зиму», а? Я тебя спрашиваю, Терентьич? Они-то все ладно, сопляки, что с них взять, а ты куда смотрел?

– Да ладно, Дмитрич, не кипятись, найдем замену, – попытался оправдаться тренер.

– Найдем, – ехидно передразнил его директор. – За врачом послали?

– Да, вон он уже бежит.

Подбежавший врач склонился над лежащим Колей и стал что-то у него спрашивать и ощупывать поврежденную ногу, потом резко приказал вызывать «Скорую».

– Что с ним? – спросил директор.

– Плохо, – сухо ответил доктор. – Кажется, перелом бедра.

Я смотрела на лицо несчастного парня и не могла отвести взгляда. Помимо страдания и боли, на нем отражалось какое-то удивление, словно он никак не хотел поверить, что это случилось именно с ним. Честно говоря, я была рада, что кошмарное происшествие обошлось без крови. Потом я ощутила на своих плечах чьи-то руки, которые мягко, но настойчиво пытались развернуть меня и увести с места происшествия.

– Пойдемте, Ирина Анатольевна, – услышала я голос Кости. – Вам не нужно тут находиться.

Я послушно дала себя увести в сторону, но все равно продолжала смотреть на деятельную суету вокруг пострадавшего Коли. Ведь это просто наказание какое-то! Словно злой рок преследует нашу съемочную группу, это ведь уже не первый случай, когда мы становимся свидетелями, мягко говоря, неприятных происшествий. Хорошо еще, что парень всего лишь ногу сломал, а не что похуже. Да и наша героиня не пострадала. Надеюсь, что жокеи не такие суеверные люди, как циркачи, и она не откажется от участия в передаче, а то я уже так настроилась…

В скором времени прибыла машина «Скорой помощи», Колю уложили на носилки и отправили в больницу. Постепенно к нам подтянулись остальные члены съемочной группы, у которых на лицах было написано то же, что и у меня: нас преследует злой рок. Следом подошли директор и Лена Середина.

Виктор Дмитриевич уже успокоился и постарался успокоить нас, клятвенно заверив, что тот факт, что Коле не меньше месяца придется пролежать в гипсе, нам в вину никак поставить нельзя.

– Ничего-ничего, – бодро вещал директор. – В следующий раз умнее будет. А ты, Леночка, поедешь вместо него в Москву. Терентьич уверяет, что лучше тебя там никто, кроме сверзившегося Кольки, выступить не сможет. – Спасибо, Виктор Дмитриевич, – поблагодарила Лена, однако ожидаемой радости на ее лице не было. Оно и понятно. Тяжело радоваться, когда твоя удача строится на чужом несчастье.

Мы еще немного поговорили о наших планах, Лена пообещала заехать к нам в студию на следующий день после обеда, чтобы обсудить нюансы передачи и заодно передать записи, обещанные директором. Но от энтузиазма, с которым началась встреча, практически ничего не осталось.

Возвращались мы к себе в далеко не радужном настроении, дружно решив взять тайм-аут перед визитом к Анне и заодно пообедать. Для этого по дороге заехали в кафе и командировали Леру за гамбургерами. Она возмущенно закатила глаза и открыла было рот, чтобы осчастливить нас очередной лекцией о вреде подобной пищи, но, увидев выражение наших лиц, сдержалась и промолчала. Вернувшись с полным пакетом аппетитно пахнущих гамбургеров, Лера сунула его Павлику с такой брезгливостью, словно в нем была не еда, а дохлые мыши.

– Нате, ешьте свою отраву замедленного действия.

– А нам торопиться некуда, – хохотнул Павлик, выудив из пакета булку с сосиской и впившись в нее зубами. – И вообще, Лерочка, пора бы знать, что смертность среди населения Земли стопроцентная, никому еще не удалось справиться с врожденной болезнью организма, называемой старостью.

– Зато я смогу надолго сохранить здоровье и ясный ум, а ты через пару лет начнешь загибаться от гастритов и прочих прелестей неправильного образа жизни! – запальчиво ответила Лера.

Полный рот не помешал жующему Павлику тут же придумать достойный ответ, так что остаток пути мы провели, слушая пикировку этих двух индивидуумов. Она благотворно сказывалась на наших нервах, поэтому никому не пришло в голову попросить ребят умолкнуть, как это было бы сделано в любом другом случае. Напротив, каждый, и я в том числе, щедро подливал масла в огонь этой вечной дискуссии. Так что, когда мы подъехали к телецентру, Лера успела раскалиться добела, основательно обидеться на Павлика, буркнуть ему: «Сам дурак», – и замолчать, надменно поджав губы.

Я почувствовала себя слегка виноватой перед ней, поэтому, войдя в наш кабинет, обратилась к Лере самым ласковым тоном, на который была способна:

– Лера, солнышко, будь так добра, сделай нам всем чаю, пожалуйста.

– И этому? – гневно сверкнула она глазами на уже успевшего устроиться в кресле Павлика.

– Готов просить прощения! – тут же принял вид искренне раскаявшегося оператор. – Виноват, дурак, исправлюсь.

– Все ты врешь, – буркнула девушка, доставая чашки. – Ты неисправим, так что курагой делиться не буду, и не надейся!

– Не буду, – покаянно вздохнул Павлик. – Буду умирать с голода, глядя, как вы все тут предаетесь чревоугодию.

– Что?! – возмутилась я. – Ты же по дороге уже съел два гамбургера, обжора несчастный!

– И это называется обжора? – он картинно всплеснул руками. – Две маленькие булки с совсем уж крошечными сосисками, это что, пир горой?

– Ну и заказывал бы больше, – пожала я плечами. – Кто тебе не давал?

– А я не понял, что такой голодный, и еще надеялся, что вам присуще сострадание к ближнему.

– Вот что, страдалец, – не выдержала Галина Сергеевна. – Я все равно на диете, так что смело можешь взять один гамбургер из моей доли. Мне одного хватит.

– Галина Сергеевна! – радостно возопил Павлик, быстренько сграбастав со стола еще одну булку. – Вы мой ангел-хранитель! Благодарное человечество в моем лице вас не забудет!

– Ладно тебе, – отмахнулась она. – Я, между прочим, о всех забочусь, потому что без четко функционирующего оператора наша группа перестанет быть настолько эффективной.

– Слышала, Лера? – победно посмотрел Павлик на девушку. – А ты меня не ценишь и курагой не делишься.

– Скажите пожалуйста! – передернула плечами Лера. – Тоже мне, ценнейший специалист всех времен и народов!

Я смотрела на своих коллег как на горячо любимых детей, которыми, кстати, обзавестись еще не успела, и умилялась. Ну до чего дружный и сплоченный коллектив!

– Вот что, орлы мои и орлицы, – покончив с трапезой, призвала я всех к вниманию. – Шутки шутками, но нам с вами еще и работать полагается. Поднимайтесь, собирайтесь – и по коням, поедем к Анне. Кстати, Галина Сергеевна, а как ее отчество? Лена-то молоденькая, можно и по имени, а к вашей протеже как обращаться прикажете?

– Так и обращайся, – пожала она плечами. – Анна. Как я успела понять, она к светским условностям не тяготеет.

– Ну и ладно. Отправляемся, братцы. Надеюсь, больше нас сегодня никаких происшествий не ждет.

– Это верно, – поддержала меня Лера. – А то дважды за день – это как-то чересчур.

Глава 2

Анна жила на третьем этаже девятиэтажного дома в районе набережной, в однокомнатной квартире. Когда наша группа ввалилась в это не предназначенное для столь многолюдных сборищ помещение, то сразу стало тесно. Хозяйка встретила нас со сдержанной любезностью, а мне практически с первого взгляда стало понятно, чем она так очаровала нашу Галину Сергеевну.

Анна выглядела очень молодо, но ее серого цвета глаза выдавали, что, скорее всего, этой женщине уже основательно за тридцать. Красавицей в полном смысле этого слова Анну назвать было нельзя, если рассматривать черты лица по отдельности: губы слишком тонкие, нос длинноват, густые темные волосы собраны на затылке в пучок, а такую прическу многие сочли бы старомодной. Но в целом лицо женщины действительно потрясало и сразу запоминалось. Скорее всего, именно из-за глаз, которые, если их хозяйка смотрела прямо на собеседника, казалось, заглядывали прямо в душу, при этом вовсе не раздражая и не вызывая желания отвести взгляд. Это было очень ласковое и какое-то успокаивающее внимание, словно поглаживание теплой мягкой рукой.

Мы с трудом разделись, нагромоздили свою одежду на вешалку в прихожей и прошли следом за Анной в комнату. Она предложила угостить нас кофе, чтобы сделать атмосферу беседы более непринужденной. Естественно, возражений не последовало ни у кого, кроме Леры, зато она вызвалась помочь хозяйке.

Пока обе удалились на кухню, мы с Павликом принялись рассматривать комнату с профессиональным интересом.

Честно говоря, жилище Анны вызвало у меня странные чувства: разочарование, смешанное с заинтересованностью. Квартира была обставлена с удивительной лаконичностью, ничего лишнего или нарочито украшательского я в ней не увидела.

– И это жилье колдуньи? – деликатным шепотом возмутился Павлик. – А где же всякий ведьминский антураж? Ни тебе засушенных змей, ни черепа, ни африканских масок… Даже завалящего черного кота не наблюдается.

Действительно, подумала я, ничего такого нет, обстановка и отделка в бело-черно-серых тонах, дорогая, но не вычурная. Низкая софа, два кресла, стеклянный столик на колесиках, стена с окном целиком затянута портьерами, еще одна стена занята выполненным явно на заказ гибридом книжного стеллажа и мини-стенки, причем книги в большинстве; там же хороший телевизор и музыкальный центр. Какой-то японский стиль с уклоном в буддизм, право слово!

Нечто занимательное было только на противоположной от окна стене. Там помещалось огромное, от пола до потолка зеркало примерно метровой ширины, но без рамы и вделанное в стену заподлицо. А рядом висели ставшие в последнее время чрезвычайно модными восточные колокольчики. Впрочем, эта вещь явно не была купленной в дешевом магазинчике и имела довольно внушительный размер.