– Конечно.
* * *
Слонов проводил Соню до выхода. Там они встретили Василия, который курил папиросу и оживленно трепался о чем-то со своим коллегой.
– Ну как, убедили девушку? – усмехнулся Василий.
– Убедил.
– Послушайте, а этот Василий в тот день находился на дежурстве? – спросила Соня Алексея Петровича. – Я записывала фамилию какого-то Василия…
– У нас их два. Как фамилия у того, которого вы только что записали?
– Долгов.
– Это как раз он! Только проверять его не стоит.
– Это почему?
– А он лазать вообще не умеет. Это у нас такой сотрудник, вроде как пожарник, а на самом деле – недопожарник.
Василий слушал их, широко разинув рот.
– Значит, не мог он такой подвиг совершить?
– Ни в коем случае.
– Увольнять его не собираетесь? – спросила Соня и шутливо подмигнула Алексею Петровичу.
– Пора бы давно, да жалко.
Софья попрощалась с Алексеем Петровичем и направилась к автобусной остановке. Она успела услышать обрывки фраз, донесшихся ей вслед.
– Она что, не сумасшедшая? – спрашивал Василий.
– Она из инспекционной проверки, – отвечал Слонов.
* * *
Софья проснулась на следующее утро и отправилась на кухню завтракать. За столом в своем инвалидном кресле уже сидела мама, почему-то с траурным лицом.
– Что-то случилось? – спросила Соня.
– Да, дочка.
– Мама, ты меня пугаешь!
– Случилось несчастье.
– Да что ты такое говоришь!
– Тебя вызывают в отделение милиции. Просят явиться к двенадцати.
Соня недоуменно посмотрела на мать.
– Какого числа?
– Сегодня!
Соня схватилась за голову.
– Где эта повестка? Дай прочитать!
– Там, в гостиной.
На журнальном столике лежала смятая бумажка. Соня быстренько пробежала по ней глазами. Особое внимание ее привлекла подпись в конце: Михаил Александрович Цереберов. Явка обязательна. Почему последняя фраза была приписана после подписи, Софья не знала.
– У-у-у!!! – взвыла она. – Ну что ж поделать, придется идти…
* * *
Соня явилась в отделение, показала милиционерам повестку, и ей объяснили, как пройти в кабинет Цереберова. Там уже тосковал, сложив руки на коленях, один ее знакомый. Владимир Светлинский.
– Все в сборе! – широко улыбаясь, прокомментировал Цереберов. – А известно вам, гражданка Невзорова, что произошло одно очень неприятное событие?
– Мне ничего неизвестно.
– И мне кажется, что все это связано вот с этим молодым человеком, который почему-то не брал с собой бухать жену, а также с вами. Оч-чень подозрительно.
Часы показывали четыре минуты первого.
– Да не томи ты, начальник! – в отчаянии воскликнул Светлинский.
– Все очень просто. – Цереберов встал и принялся расхаживать по кабинету взад-вперед. – Ваш друг, гражданин Светлинский, некий Анатолий Галькин, найден мертвым вчера вечером у себя дома. С перерезанным горлом. Опять таинственное проникновение в квартиру. Пятый этаж. Никаких следов преступник не оставил. Жена его гражданская это сделать не могла, так как выезжала по работе в область. И тому имеются свидетельства ее коллег. Сейчас несчастная женщина в трансе. У меня имеется подозрение, что вы, гражданин Светлинский, надумали устранить его как свидетеля.
– И каким же образом, по-вашему, мне удалось проникнуть в его квартиру?
– Это уж вам лучше знать.
– Вы хоть понимаете нелепость ситуации? – вмешалась в разговор Софья. – Предположим, Нину убил мой клиент, и Анатолий был тому свидетелем. Неважно, что не совпадают данные посмертной экспертизы, указывающие время совершения преступления. Опустим пока эту деталь. Версия, получается, такая. В квартиру никто не проникал. Но тогда как вы объясните второй случай? Ведь даже если Светлинский и совершил это преступление, покинуть квартиру таинственным, я бы даже сказала, мистическим образом, не оставив никаких следов, он никак не мог. Кстати, в доме была форточка?
– В доме было открытое окно. Но это ни о чем не говорит. Жена Галькина сообщила, что они всегда держат это окно летом открытым.
– А кто обнаружил труп? – спросил Владимир. – Алина?
– Да, она. А что, вы подозреваете ее? Напрасно. Экспертиза показала, что убийство было совершено многим раньше того момента, когда жена Галькина вернулась из командировки в область.
– Что-то мне вся эта цепь удивительных алиби кажется подозрительной, – не сдержалась Соня.