Позвольте вас подставить (сборник)

Подойдя к одному из торговцев, Лариса обратилась к нему:

– Скажите, пожалуйста, а кто тут от Виктора Прошакова торгует?

Тот внимательно оглядел Ларису, видимо, отметил, что она вполне платежеспособна, улыбнулся и сказал:

– А зачем вам именно он? Если хотите что-то купить, то у меня тоже можно! Товар ничуть не хуже, даже дешевле! Хотите посмотреть?

– Да нет, спасибо, я к нему совсем по другому вопросу, – отказалась Лариса. – Так вы знаете, где его найти?

– Знаю, знаю, – кивнул парень. – Во-он там человек торгует через три точки. Дядь Володь! – крикнул он.

– Чего? – поворачиваясь, гаркнул в ответ здоровый мужик лет около пятидесяти, загорелый, с коротко стриженными, наполовину седыми волосами. Одет он был в стандартную кожаную куртку.

– Вот тут женщина к вам, – сказал парень, а Лариса уже двинулась к указанному мужчине.

Тот вопросительно смотрел на нее, пока ничего не спрашивая и сосредоточенно продолжая протирать запчасти.

– Простите, мне нужен Павел Кравченко, – без предисловий начала Лариса.

– Нету его, – коротко отозвался мужчина.

– Почему нету? Виктор сказал, что он каждый день здесь, – удивленно сказала Лариса.

Мужчина только хмыкнул.

– Виктор сказал! – с издевкой проговорил он. – Виктор и знать не знает, сколько он работает! А я уж устал его перед ним отмазывать!

– Так что, он часто уходит с работы посреди дня? – спросила Лариса.

– Часто! – снова недовольно буркнул мужчина. – Почти каждый день!

Повозившись с хмурым видом со своими запчастями, он наконец поднял глаза на Ларису и неприязненно сообщил:

– Да забухал он! Теперь пока не протрезвеет, бесполезно его искать! Он вообще запарил здесь всех! Уж и не знаю, чего его Виктор держит! Давно бы выгнал, другого нашел. А этот то точку оставит без присмотра, а сам в ларек, то вообще здесь пьяным в дым стоит. А в это время у него тут товар прут недуром. Вечно у него недостачи…

– Понятно, – кивнула Лариса. – Ну а адрес этого пьяницы у вас есть? Где его найти-то можно?

Продавец запчастей снова деловито завозился со своим товаром, то ли сдувая с запчастей пыль, то ли поправляя. Действия его были абсолютно бестолковыми, и было понятно, что вызваны они были неким нервозным состоянием.

– А зачем он вам нужен? – спросил дядя Володя, по-прежнему хмуря брови.

– Я от Виктора, у меня к нему срочное сообщение, очень важное.

Дядя Володя подозрительно и недоверчиво оглядел Ларису, потом вздохнул, отошел от своих запчастей, достал из кармана своей видавшей виды куртки сигарету, закурил и неторопливо начал:

– Значит, так, слушайте… Сейчас на трамвай сядете, на «четверку», поедете почти до конца, ну, туда, за мост…

Лариса кивала, хотя не представляла себе, что это за мост и куда вообще идет трамвай номер четыре.

– А адрес-то какой?

– Да не знаю я адреса! – махнул рукой дядя Володя. – Но там найти просто. Вторая остановка после моста, выходите, сразу направо поворачиваете, и там зеленый дом стоит частный. Он один там такой. Номер, по-моему, тридцать три. Там друг его живет, Серега. Вот они с этим Серегой и бухают там, а больше ему быть негде.

– Это вы точно знаете?

– Ну, точно не точно, а больше все равно не знаю! Я был там один раз, тоже искал его. Только если он там, вряд ли он вашему сообщению будет рад. Да он его и не поймет скорее всего, с пьяных глаз. Так что зря только время потеряете. Да и вообще я бы вам не советовал туда ездить. Пускай Виктор сам это делает. Там публика, знаете… Не шибко уважительная. Передайте Виктору, что нету Пашки, и пусть с ним сам разбирается, может, выгонит наконец. А что с Виктором-то самим, где он?

– Он по другим делам поехал, – не стала открывать правды раньше времени Лариса. – Замотался совсем.

– А-а-а… – протянул дядя Володя. – Ну, все равно. Освободится – и пусть ищет его.

– Да нет, я уж все равно съезжу, – вздохнула Лариса.

– Ну, дело ваше, – пожал плечами продавец, возвращаясь к своему товару. – Запомнили, как доехать-то?

– Да, спасибо.

И Лариса покинула торговые ряды Сенного рынка. Вскоре, узнав у местных горожан, куда идет трамвай номер четыре и как добраться до пресловутого моста на машине, она села в свою «Ауди» и поехала в указанном направлении.

Мост представлял собой границу между центральной частью Астрахани и ее окраиной. Собственно говоря, и в центральной части города было достаточно неблагоустроенных деревянных домов, которые составляли целые кварталы. Нередки были немощеные мостовые, железные колонки с водой, деревянные сортиры. После же моста через железную дорогу частный сектор становился все более определяющим ландшафт местности, а стандартные пятиэтажки только подчеркивали унылость района. Напротив одного из таких панельных домов и находилось выкрашенное зеленой краской убежище Павла Кравченко. Найти его было действительно несложно, потому что подобного ядовитого цвета в округе больше не наблюдалось.

Остановив машину, Лариса заперла ее и направилась к дому по вытоптанной дорожке, поскольку специально выложенной не было. Крыльцо перед домом тоже отсутствовало, зато дверь была добротной, массивной и, к удивлению Ларисы, недавно выкрашенной. На стук Ларисы послышалось неуверенное шарканье, потом низкий голос спросил:

– Кто там?

– Мне бы Павла Кравченко увидеть, – сказала Лариса. – Мне сказали, что он у вас.

Мужчина некоторое время покашливал, потом начал отпирать дверь.

– Пашк, тут к тебе пришли, – прокричал он в глубь дома.

Открывшему дверь мужику было на вид лет сорок, длинные с проседью волосы явно давно не чесаны. Одет он был в старую толстовку и спортивные синие трико с ярко-красными лампасами, что придавало ему вид весьма неухоженный. От него за версту несло перегаром, и вообще было видно, что человек пьянствует уже который день подряд. Он даже не поинтересовался у Ларисы, кто она такая, а просто сказал:

– Сюда иди! Разуваться не надо!

Лариса не без опаски прошла в кухню. Собственно, скорее это можно было назвать свалкой, настолько все тут был замусорено. Пакеты с пищевыми отходами были переполнены, и мусор высыпался из них прямо на пол. К тому же их, видимо, уже не хватало, потому что в углу образовалась внушительная куча, состоявшая из пустых банок, бутылок, колбасных обрезков и яичной скорлупы.

Подоконник вообще был завален так, что на нем не было свободного пятачка. На столе, залитом какой-то гадостью, стояла початая бутылка водки, а в качестве закуски лежал большой кусок сыра, от которого присутствующие по очереди откусывали, дабы не тратить время и силы на то, чтобы его порезать.

Собутыльников, включая того, что открыл дверь, было трое. Один из них, еще молодой темноволосый мужчина с опухшим от алкоголя лицом, по-видимому, и был Павел Кравченко, поскольку третьим присутствующим здесь была женщина, крашеная блондинка, когда-то, наверное, не лишенная привлекательности. Сейчас же выглядевшая так, что трудно было определить ее возраст.

Она была в засаленном полосатом свитере с треугольным вырезом и короткой зеленой юбке… Взгляд, устремленный на бутылку, не выражал ничего, кроме желания выпить.

В общем, перед Ларисой предстала достаточно обычная, увы, картина пьянки рабочего люда, обычная и непривлекательная. На лице женщины при появлении Ларисы, однако, постепенно начало проглядывать некое подобие смущения. Видимо, она оценила разницу между своим внешним видом и ее и как могла попыталась сгладить этот слишком резкий контраст. Она стала суетиться, постоянно закладывая волосы за уши, одернула юбку, улыбнулась Ларисе как-то заискивающе и пригласила ее к столу.

– Тут у нас беспорядок, вы уж извините… Сереж, ты хоть бы со стола вытер! – недовольно посмотрела она на мужчину, который открыл Ларисе дверь. – Совсем без меня распустился! – И тут же обратила взгляд к Котовой, ища поддержку. – У него день рождения три дня назад был, а я как раз уезжала, а они как начали… Приезжаю – ой! Только хотела уборкой заняться, а они не дают! Сначала, говорят, отметить надо.

Ларисе все это было неинтересно, ей нужно было в первую очередь поговорить с Кравченко. Судя по его виду, он хоть и забыл про работу, но сейчас выглядел вполне вменяемым – наверное, еще не успел с утра основательно принять на грудь. И Ларисе нужно было успеть поговорить с ним, пока он не потерял способности более-менее трезво мыслить.