Капля яда – море зла

– Клиент – это дело хорошее, – согласился Дмитрий. – Тут вот еще что… Ко мне дама должна прийти одна.

– Какая дама? – оживился Анатолий Евгеньевич. – Сегодня?

– Да, – кивнул сокурсник. – У меня есть одна мысль. Может, познакомить ее с тобой? Ты, по-моему, всегда отличался повышенным интересом к женщинам.

Курочкин дипломатично промолчал.

– Понимаешь, она мне поднадоела слегка… Все вроде нормально, а… Ну, короче, ты понимаешь? – с надеждой взглянул на него бывший сокурсник.

– Понимаю… Спихнуть мне хочешь? – усмехнулся Анатолий Евгеньевич.

– Почему сразу спихнуть? Дело в том, что она человек вроде хороший, может обидеться, если ее просто послать. Провоцировать конфликт я не хочу, – признался Садовников. – А ты заодно и психологические проблемы ее решишь. Если они возникнут, конечно, после расставания со мной.

– Ну вот, здрасьте-пожалуйста, – улыбнулся Курочкин. – Сейчас никто не заморачивается подобными проблемами. Надоела – посылают, и все. А ты…

– Но я же психолог в душе. Все-таки как-никак.

– Ну, хорошо. А эти-то куда денутся? – Анатолий повел глазами в сторону комнаты, где шло веселье, слышался смех и громкий голос Водопьянова.

– Выпровожу. Откровенно говоря, нагрянули они в определенной степени случайно. Алексей – это… Ну, в общем, неважно. Андрей Романыч, коллега мой, с девицами пришел – вот это неожиданность. Но он уйдет, я скажу – уйдет. Он, наверное, эту овечку Лену, которая сидит тихонько в углу, для меня привел. Идти, правда, ему особо некуда – он женат. Так, развлекается по случаю, деньги пробухивает. Но все равно уйдет. Я скажу – уйдет.

Садовников повторял эти слова, словно желая убедить себя в том, что так оно и будет. Он скажет – и Андрей уйдет.

– А что, он твой начальник? – осторожно поинтересовался Курочкин.

– В какой-то мере, – вздохнул Дмитрий и повторил: – В какой-то мере.

Потом махнул рукой, как бы отряхивая то, что занимало его последние минуты, и спросил, глядя в глаза Анатолию:

– Ну что, останешься?

– Если ты спровадишь их, ладно, пожертвую клиентом, – отозвался Курочкин.

Ему было легко согласиться, так как никакого клиента у него и в помине сегодня не было, а с неформалом Рябцевым можно пообщаться в любое удобное время. Психолог заглотил наживку. Какая-то таинственная дама, с которой можно что-то закрутить, – что может быть лучше для Анатолия Евгеньевича?

* * *

«Да уж, заглотил», – мысленно прокомментировала Лариса, отмечая, как Курочкин с тоской смотрит на яства, стоявшие на столе. Он, конечно, съел бы их с удовольствием, но сегодня… Сегодня у него не было ни аппетита, ни настроения.

– Ну и что же было дальше? – спросила Котова.

– Все шло вроде бы нормально, – пожал плечами Анатолий. – Снова стали выпивать. Водопьянов, конечно, старался больше всех. Садовников… – психолог немного помолчал. – Понимаешь, он выглядел так, как будто его гложет какая-то проблема. Но, как ты, должно быть, понимаешь, Ларочка, обстановка была не та, чтобы я это попытался выяснить.

Лариса кивнула.

– Причем проблема эта совсем не в надоевшей любовнице, которую я так и не увидел. Дело в чем-то другом. Эх, мало мы пообщались! Очень мало! Если бы побольше, я бы вытянул у него всю информацию.

– Но почему же ты все-таки ушел, так и не дождавшись той дамы? – спросила Котова.

– Садовникову кто-то позвонил. Кто – не знаю. Он тут же вышел с телефоном, оставив меня одного на кухне. Вернувшись, извинился, сказал, что на сегодня все отменяется. Ну я хлебнул чайку на дорожку и ушел. По правде говоря, у меня, матушка, не было особого желания знакомиться с этой Ириной. По-моему, так он ее назвал. Я в последнее время очень моногамно ориентирован стал, знаете ли… Так, бывают иногда заскоки, но в основном я изменился, веду праведную жизнь, не ударяюсь в беспорядочность, стараюсь, так сказать…

– Но хотя бы кто звонил – мужчина, женщина? – прервала зачем-то оправдывающегося Курочкина Лариса.

– Если бы я знал, то непременно сказал бы, – с укором ответил психолог. – В милиции я то же самое говорил, но там и слушать не захотели. Вернее, выслушали, но с усмешкой. Мол, ты это сам придумал. Нет, меня не арестовали, потому что прямых улик не имеется.

Подписку взяли, ну, как это обычно бывает. Я уж и своим знакомым силовикам позвонил, всех на уши поднял. Но я так понимаю, что, пока ты не возьмешься за это дело, ничего не будет толкового. И для тебя, Ларисочка, новое дело наверняка интерес представит. Развеешься… А то я смотрю, закисла совсем в этих стенах, – Курочкин обвел глазами кабинет.

– Нет, сказать, чтобы я закисла, не могу, – улыбнулась Лариса. – И не горю желанием снова заняться сыском. Погода плохая, ноябрь, темень, сыро, слякотно. В ресторан даже ехать неохота, не говоря уже о каких-то криминальных делах. Хочется закрыться дома, у камина и ничего не делать.

– Ну… Так нельзя! – выдавил из себя приторную улыбку Анатолий Евгеньевич. – Ты прекрасно выглядишь, цветешь просто! Но мысли у тебя не соответствуют внешнему виду!

– Это как? – подняла брови Лариса.

– Желание посидеть дома у камина – это, как говорят психологи, знак приближения осени жизни.

– На пенсию меня сплавляешь? – нарочито сурово спросила Котова.

– Ни в коем случае! – снова залился соловьем психолог. – Я же говорю – ты отлично выглядишь! Если бы я не стал сейчас таким поборником моногамии, я бы на тебя набросился, как лев в порыве страсти…

Анатолий заговорил с притворным блеском в глазах, пытаясь изобразить из себя возбужденного самца.

– Просто я хочу сказать, Ларочка, что, возможно, это дело будет для тебя интересно. У меня, например, нет никаких версий. Вернее, есть… Я так думаю, что отравил Дмитрия тот человек, что звонил ему по телефону. Вероятно, просил о встрече. Не исключено также, что это сделал кто-то из сидевших с нами за одним столом. А может быть, это была та самая любовница! Кто знает? Может быть, она попросила Садовникова, когда тот сказал обо мне, чтобы никого лишнего не было?

– Тогда бы он не стал выходить с телефоном в соседнюю комнату, – тут же отреагировала Лариса.

Курочкин изобразил скептическую гримасу:

– Дмитрий – человек очень закрытый. По крайней мере, насколько я его помню по университету. Мало ли кто звонил, все равно лучше уйти, чтобы никто ничего не слышал.

Лариса пожала плечами. Она не настаивала на стопроцентной правоте своих слов. Тем более что она не знала ни Садовникова, ни его девушку, ни вообще кого бы то ни было, о ком рассказывал Анатолий. Случилось это три дня назад, Садовникова сегодня похоронили, а милиция успела уже напрячь бедного Курочкина.

– Ты на похоронах не был? – спросила Лариса.

– Нет, у меня в университете сейчас полон рот забот! – отмахнулся психолог. – Потом в милиции… Совсем не ко времени. Клиент еще трудный попался, но денежный. В общем, я очень загружен, а здесь такое дело. Ведь хотел по другой улице пойти, помнится, перед тем как встретиться тогда с Димкой. Хотел! – плачущим голосом воскликнул он.

Но тут же профессионально взял себя в руки:

– Ну, ничего страшного. Такие происшествия только закаляют выдержку, тренируют психологическую устойчивость к стрессам… Жизнь – штука сложная, порой абсурдная. Ничего страшного!

– Да, я тоже так думаю, – согласилась Лариса. – Они не смогут тебя привлечь только на основании того, что ты уходил последним из квартиры.

– Но затаскают ведь, матушка, затаскают! – заныл Анатолий. – Ты возьмись за это дело, возьмись! Если что – я с тобой тренинг бесплатный проведу! Муж как – попивает или бросил? – с надеждой в голосе спросил Курочкин.

– Да вроде бросил, – не очень уверенно ответила Лариса.

– С таким стажем, как у него, ему нужно обязательно пройти курс реабилитационных техник, – уверенно заявил психолог. – Я могу устроить. Это стоит, правда, двести долларов, но для твоего мужа, разумеется, бесплатно. А как дочка? В каком классе?

– В институт поступила, в экономический, на первом курсе, – с гордостью ответила Котова. – Уже студентка.