Блеск презренного металла

– Ты такая квелая с детства, или у тебя сегодня день плохой? – с досадой спросила я. – Может быть, ты бензина нанюхалась? Говори прямо, не стесняйся, маме с папой я передавать не буду…

– Мои мама с папой умерли, – тихо сказала девушка, кажется, впервые за все это время открывая рот. На ее простоватом лице в этот момент промелькнуло что-то похожее на нежность.

– Вот как? Сожалею, – сказала я. – Прости, что заговорила об этом. Но, знаешь, ты действительно выглядишь странновато…

– Это потому что у меня течет кровь, – простодушно объяснила она.

– Нет, я обратила на тебя внимание раньше, – сказала я. – Когда ты переходила улицу…

– Почему? – без особого интереса спросила девушка.

– Не знаю, как у вас в Каратае, а у нас так улицы не переходят, – строго заметила я. – Может быть, ты не заметила, но в городе Тарасове очень интенсивное движение. Тебя могли задавить насмерть.

– Я всегда перехожу здесь улицу, – равнодушно пояснила собеседница. – Еще когда я здесь жила…

– Ты жила в Тарасове? – удивилась я. – На этой самой улице?

– Конечно, – ответила девушка с таким видом, словно факт ее биографии мог быть известен всему свету.

– Ну, тем более, – заметила я уже не так убежденно. – Тем более ты должна вести себя осторожнее.

– Почему осторожнее? – не поняла девушка. – Со мной ничего плохого случиться не может!

– Меня радует такая уверенность, – иронически сказала я. – Но, по-моему, кое-что уже случилось, тебе не кажется?

– Я не заметила, – ответила девушка и, по-видимому, совершенно искренне.

После этого заявления у меня уже не оставалось никаких сомнений – моя новая знакомая нуждается в опеке, иначе она не то что до Каратая – до вокзала не доберется. Конечно, времени было жаль, но что такое один потерянный день, когда речь идет о человеческой жизни? В том, что вопрос стоит именно так, я уже нисколько не сомневалась. Девчонка не могла отвечать за свои действия, и ее следовало передать в надежные руки. Для начала нужно попробовать хотя бы узнать ее адрес.

– Ладно, – сказала я добродушно. – Хватит об этом. Давай познакомимся. Меня зовут Ольга Юрьевна. А тебя как?

Она растерялась, словно мой вопрос был невероятно сложным. Для ответа ей потребовалось не менее десяти-пятнадцати секунд. Может быть, у нее были причины помалкивать, но мне показалось, что она попросту забыла собственное имя. Наконец после некоторого колебания она назвалась:

– Аглая…

– Редкое имя! – заметила я, не вполне уверенная, что девушка ничего не перепутала. – Ну что ж, Аглая так Аглая! Очень приятно! Пойдем теперь со мной, я отвезу тебя к себе на работу, а по дороге мы с тобой поговорим, ладно?

Наверное, если бы я не взяла ее решительно за руку, она бы так и не двинулась с места. Но под некоторым нажимом она это сделала, и мы вдвоем направились к выходу из сквера. На нас оборачивались, с любопытством рассматривая исцарапанное лицо Аглаи, и мне хотелось побыстрее добраться до моего автомобиля, который был припаркован на другой стороне проспекта.

Разумеется, улицу мы пересекли по правилам – воспользовавшись подземным переходом. Аглая отнеслась к этому так же равнодушно, как вообще она относилась ко всему, что с ней происходило. Удивительно неприхотливая попалась девушка! Я бы сказала – неприхотливая до самозабвения. Такая запросто может стать игрушкой в руках любого негодяя. Возможно, уже стала. Я, конечно, не могла считать себя экспертом в этой области, но уж очень состояние моей новой знакомой смахивало на наркотический транс.

– А как твоя фамилия? – спросила я у Аглаи.

– У меня теперь нет фамилии, – просто сказала она.

Ну все, приехали, подумала я, – фамилии нет, вместо документа билет на электричку, адрес наверняка тоже не известен… Что мне делать с этой юной бомжихой? Зря я с ней связалась, наверное. Но ведь пропадет девчонка… Ах это неистребимое желание исправить все грехи нашего мира!

Мы поднялись из сырой полутьмы тоннеля и за ручку, как две лучшие подруги, направились к автостоянке, расположенной напротив огромного здания, стены которого, казалось, почти сплошь состояли из стекла. Здесь я наконец решилась на время расцепить наши руки и отперла дверцы своей «Лады», очень похожей на ту, что потеряла из-за беззаботности Аглаи свою фару.

Мне казалось, что сходство двух машин вызовет у девушки неприятные ассоциации, поэтому старалась изо всех сил сгладить этот момент, используя для этого все подручные средства – улыбку, мимику и ободряющие взгляды. Мне казалось, что подобным образом удастся настроить Аглаю на более оптимистический лад. Но то, что я в следующую минуту услышала от нее, просто повергло меня в легкий шок.

Собственно, сначала она вообще помалкивала и все пыталась навести некоторую чистоту на свои руки, для чего с упорством, достойным лучшего применения, обтирала их время от времени о полы своей многострадальной курточки. На автомобиль же она если и смотрела, то с интересом не большим, чем если бы перед ней был, например, булыжник.

При этом ассоциации у нее действительно возникли, но они оказались столь неожиданными и причудливыми, что мой жизненный опыт не давал возможности в них проникнуть. Когда я распахнула перед ней дверцу «Лады» и предложила садиться, Аглая вдруг страдальчески сморщилась и заявила – негромко, но убежденно:

– На тачке в храм света не доберешься! – вот что она сказала.

Глава 2

Казалось, мне ли, столько лет проработавшей в журналистике, удивляться языковым контрастам, сочетанию высокого и низкого? И тем не менее непринужденность, с какой Аглая пристегнула к вульгарному слову «тачка» неизвестно откуда взявшееся торжественное словосочетание «храм света», произвела на меня огромное впечатление. Боюсь, в этот момент я даже открыла от неожиданности рот и с четверть минуты его не закрывала. К счастью, Аглая не заметила моей реакции, а вскоре мне удалось взять себя в руки.

– Ну, ладно, садись! – окрепшим голосом сказала я своей спутнице. – Насчет храма ты, безусловно, права, но я, честно говоря, на него и не претендую… Пока я собираюсь предложить тебе самый банальный маршрут – мы поедем в редакцию, где я работаю, а в храм света ты будешь добираться сама – известными тебе способами, ладно?

– Способ бывает только один, – серьезно и вдохновенно сказала вдруг Аглая. – Надо каждый день отрешаться и петь мантры…

И опять меня поразило деловито-вульгарное построение фразы. Каждый день отрешаться – это звучало почти так же гордо, как «утренняя гимнастика».

– Надо, надо отрешаться по утрам и вечерам… – пробормотала я себе под нос. А моя новая знакомая, оказывается, с большущим прибабахом. Здесь одним психиатром не обойдешься – здесь желателен целый штат психологов. Похоже, она из какой-то секты.

– Знаешь что, – предложила я. – Давай мы поговорим об этом по дороге! Если честно, в редакции меня давно ждут, а телефон я забыла с собой взять… Поэтому прыгай на переднее сиденье, и поедем! А ты мне расскажешь, что там у тебя с храмом… Ну, и вообще о своей жизни – если это не секрет, конечно…

Как ни странно, девушка не стала спорить. Она покорно опустилась на переднее сиденье и с облегчением откинулась на спинку кресла. По-моему, она здорово устала. Скорее всего, в Тарасов она прибыла ранним утром, с первой электричкой, и с тех пор все время находилась на ногах. Наверняка ничего не ела и вряд ли собиралась делать это, пока не приедет в свой Каратай. В общем, полное отрешение. Возможно, скоро я услышу и мантры в ее исполнении. Несчастный ребенок!

В последнее время вообще появилось множество странных молодых людей, детишек – без дома, без определенного занятия, без будущего. Они бродят как потерянные по задворкам городов, черт-те чем занимаются и пребывают в полной уверенности, что жизнь именно такой и должна быть. Кто бы мог подумать, что еще на нашем веку опять появятся беспризорники на улицах? Но именно так и вышло. Возможно, время повернуло вспять, и мы еще доживем до эпидемий чумы и трупов на улицах? По-моему, тут есть над чем задуматься.

Пока же я всерьез вознамерилась помочь хотя бы одной заблудшей душе. Заводя мотор своей «Лады», я ободряюще сказала Аглае:

– Ребята у нас в редакции хорошие, тебе они понравятся… Ты ни о чем не беспокойся.

– А куда вы меня везете? – вдруг ошарашила она меня вопросом, когда я вырулила со стоянки на проспект Строителей.

«Спокойно, – сказала я себе, – добрые дела требуют терпения и самоотверженности». А вслух произнесла, стараясь излагать мысль как можно доходчивее и проще:

– Мы же договорились, – ласково повторила я. – Сейчас мы поедем ко мне на работу. Ты приведешь себя в порядок, перекусишь…

– Мне нужно навестить маму, – перебивая меня, очень серьезно сказала Аглая. – Маму и папу. Я соскучилась, и мне нужно к ним.

Я была вынуждена промолчать. Видимо, мои планы нисколько не интересовали девушку, и она никак не связывала их со своими. Наверное, она была права. Тот, кто собирается оказывать благодеяние, должен быть готов к таким поворотам, если только он не настроился на любование собственной персоной.

Я притормозила возле тротуара и внимательно посмотрела на девушку.

– Ты уверена, что тебе не требуется помощь? – осторожно спросила я. – В конце концов, навестить родителей ты можешь и чуть попозже. Я сама тебя отвезу. Ты ведь имеешь в виду кладбище? Где похоронены твои родители?

Аглая довольно неопределенно махнула рукой.

– Там, – сказала она.

Понять ее жест можно было по-разному. Так как она была склонна наводить тень на самые простые вещи, я предпочла уточнить: