Бег впереди паровоза (сборник)

– Вы ко мне? – спросила я его, усаживаясь в свое кресло и пододвигая к себе ближе пепельницу.

– Д-да, – как-то неуверенно произнес он.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – я показала на стул, стоящий напротив меня. – Чем могу быть полезна?

Этот визитер внешне был довольно-таки красив и, значит, бабник. Высокий брюнет с голубыми глазами. Его лицо было приятно, но в его выражении как бы отсутствовало что-то. Возможно, оно мне показалось слишком женственным, что ли. Одет он был в цветастую рубашку и длинные шорты. Ненавижу мужчин в таких шортах, они все смотрятся в них как-то уродливо-карикатурно.

– Я бы хотел увидеть Марину Широкову, – сказал он, – она мне говорила, что если ее нет в приемной, то можно обратиться прямо к вам.

Слова были просты, но я чуть не вздрогнула, услышав их. День начался черт знает как! Следователь, бандиты, теперь еще этот херувимчик! Нет, Маринке должно здорово икаться в ее гребаной Ивантеевке!..

Поняв мое молчание неправильно, посетитель пустился в объяснения.

– Я не хотел приходить. Но вчера я звонил сюда весь вечер и ее не было. Утром сегодня – тоже. Поэтому я решил приехать и узнать, может быть, с нею что-то случилось…

Он замолчал и уставился на меня, ожидая ответа.

– Марина в отпуске и появится не раньше чем через две недели. Могу ли я ее заменить? Хотя мне кажется, что дело у вас к ней скорее всего личного плана…

Мой собеседник выслушал все, что я ему сказала, с удивленным выражением на лице.

– Уехала? – повторил он со странной интонацией. – Давно?

Я вздохнула и немного нахмурилась. Не знаю, как другие, а я терпеть не могу неизвестности. Этот молодой человек, был, видно, настолько поглощен своими проблемами глобального характера, что забыл представиться. Я занудно намекнула ему на это упущение:

– Меня зовут Ольга Юрьевна…

– Я знаю, – сразу ответил он.

– А… – я сделала паузу и вопросительно взглянула на него.

– Извините, – сообразил мой симпатичный гость, – Михаил Степанович Кумарцев… я не представился…

«Ромео!» – внутренне вскричала я, но, разумеется, промолчала и только посмотрела на него внимательно, словно стараясь запомнить получше.

Взгляд мой был, наверное, настолько малоприветливым, что Михаил неуверенно поерзал на стуле, словно попытался сесть поудобней, и опустил вниз глаза.

– Она уехала к тетке в деревню, – сказала я и, не удержавшись, добавила: – Только что ко мне с визитом заходил следователь… Смирнов его фамилия…

Михаил поднял на меня погрустневшие глаза и тихо произнес:

– Да, вы уже знаете…

Я промолчала. Михаил не был похож на убийцу, хотя, с другой стороны, откуда я могла знать, что скрывается за этой мягкой внешностью? Самым неприятным было то, что Михаил говорил так мало и тихо, что я никак не могла сравнить его голос с тем, который я слышала во вторник.

Не дождавшись моей ответной реплики, Михаил начал говорить сам, и я получила возможность полноценно послушать его голос.

– Меня вызвали телеграммой… значит… я ездил в Москву… вот, – помолчав, он продолжил: – Смирнов, следователь, задавал мне разные вопросы… Там, рядом с Ингой, понимаете, нашли…

Он замялся, наверное, подумал, что знает страшный секрет, и я пришла ему на помощь:

– Нашли записку, в которой было написано имя Марины и номер рабочего телефона…

– Откуда вы знаете? – Михаил так удивился, что не проследил за своей реакцией и самым глупым образом открыл рот.

«Ну и вкусы у Маринки, – подумала я, – разве же это Ромео? И, кстати, голос похож, мне кажется…»

– Следователь сам и сказал мне, – пожала я плечами, продолжая вслушиваться.

– Да… он спрашивал, что это означает, чей почерк… Вот, собственно, о чем я и хотел поговорить с Мариной… Мы с Ингой собирались в Аргентину уезжать, – неожиданно выдал он, – но, если Марины нет… – Михаил встал.

Встала и я.

– И чей же почерк на записке? – спросила я его, пока он не удрал.

– Инги, чей же еще? – подавленно ответил он и зашагал к двери.

Я осталась стоять на месте и переваривала услышанное. Новость была интересна и двусмысленна. Даже весьма.

– Вы, пожалуйста, передайте Марине, если получится, конечно… – Михаил задержался у двери, и я изобразила на своем лице вежливое внимание.

– Что передать?

– Я бы хотел ее увидеть… – Помолчав, Михаил добавил совершенно не к месту: – Сегодня похороны…

Он повернулся, дернул за ручку двери и открыл ее. Я не стала смотреть, как он уходит, потому что меня посетила одна здравая мысль, и я нагнулась над нижним ящиком стола. В нем у меня лежали три визитницы.

Следуя своему грустному жизненному опыту, я достала самую нижнюю и открыла ее на последней странице. Как и ожидалось, визитка Фимы Резовского оказалась именно здесь. Я довольно усмехнулась своей предусмотрительности. Нужно было раз двадцать за последние несколько месяцев перерыть все визитницы и все двадцать раз обнаружить Фимину в конце последней, чтобы на двадцать первый раз наконец-то что-то понять в этой жизни.

Мой старинный приятель Ефим Григорьевич Резовский, или Фима, как я его обычно называю, работает адвокатом в конторе у своего папы, тоже адвоката. У нас с Фимой всегда были в общем-то отличные отношения. За многие годы знакомства даже выработалась особая манера общения с постоянными переходами с «ты» на «вы».

Иногда Фима оказывал мне юридические услуги, но к его помощи я обращалась не часто. Он был – как бы это сказать помягче – недостаточно молчалив, что ли, и вдобавок недостаточно тактичен с девушками, особенно когда рядом с ними не было охраны.