Обряд

– Это ваша сестра? – спросила утвердительно.

Хозяин дома икнул, протер глаза, повертел снимок и нахмурился.

– Да, Валюша это. Снимок как раз в тот день сделан был, когда они в свой бестолковый поход отправились. Косынку я ей на день рождения подарил, – уточнил он. – А что случилось?

Приглядевшись к гостье, он вдруг побледнел.

– Ты ее видела, что ли? Когда?

Заметив, что внучка дрожит, дед тут же накинул на нее плед, усадил на диван, и попросил хозяйку соорудить чайку.

– Успокойся, – гладя внучку по худеньким плечам, приговаривал он. – Чего вдруг разволновалась так?

– Это та самая женщина, что на почте мне помогла, – отхлебнув горячего чаю, призналась Тоня. – Я же тебе говорила про нее… В ромашковой косынке… Она же и тебе подсказала, где меня искать.

Бросив быстрый взгляд на фотку, дед хотел было что-то сказать, как замер и, схватив снимок, пристально вгляделся.

И чем дольше он смотрел на фотографию, чем сильнее мрачнел.

Глава 9. Ромашковая косынка.

– Может, объясните мне, что происходит? – не выдержал хозяин дома. – Вы что, оба ее видели?

Глядя на сникшего деда, Тоня решила вкратце поведать, где встретила Валю.

– Я на днях на почту, что на площади возле универмага, заходила… Так вот, там Валюша работала. Я телеграммы отбила, и звонок в Волгоград заказала. Она еще ко мне в кабинку зашла и сказала, что все хорошо будет.

– И когда именно ты на ту почту заскакивала? – подозрительно поглядывая на гостью, поинтересовался Семен.

– Ой, да может неделю назад…

– Почта дня два как открылась! Месяц на ремонте стояла…

– Да не может быть! – подскочила с дивана Тоня. – Я Валю видела как вас сейчас! Разговаривала с ней… И как я тогда домой дозвонилась? Деда, мы же с тобой по телефону говорили?

– Говорили, – кивнул тот. – А как иначе, я тебя отыскал бы?

– А телеграммы дошли?

– И телеграммы дошли. Хорошо, что я в квартире на тот момент находился. Если что, родители про наши приключения не в курсе, – и, взглянув на растерянного хозяина, дед Захар вздохнул.

– Хочешь или не хочешь, Антонина, но придется все как есть поведать…

Забравшись обратно за диван, Тоня плотнее укуталась пледом и рассказала все, от начала до конца.

Как поехала с мамой в Киров и познакомилась на городском пляже с Демидом.

Как любовь шарахнула ее по глупой голове и унеслась она с малознакомым молодцом в глухую деревню, да еще и замуж успела выскочить.

Про подслушанный у реки разговор брата и сестры упомянуть не забыла, про запахи неприятные, про весь тот мрак и непроглядность. И самое главное, про страх, что разъедал изнутри.

Пугала ее эта деревня, эти дома и люди…

Она же, если задуматься, никого из соседей в лицо не помнит. И имен не знает…

А если разобраться, называл ли ей кто имена? Ладно, имена, но лица!

Она же видела соседей, а вот сейчас пытается воссоздать в голове образ, но кроме серых теней ничего не получается. Ненормальность какая-то…

Рассказала про саженец сосенки, про жуть, что обуяла и заставила ее трястись всю ночь.

А на следующее утро объявился дед Захар и им дали уйти…

И ей почему-то до сих пор кажется, муж позволил ей убежать…

И дед со своими дикими домыслами очень помог. Устинью его виденья из колеи знатно так выбили, а Демид вроде и рад был этому.

Но тут другой вопрос, как дедушке удалось увидеть то, что так тщательно скрывают жители Ворыгино.

И сосновый лес, и кладбище и саму деревню сразу в трех стадиях.

Кто позволил ему увидеть все это?

Неужели Демид? Ведь он вынес собранную уже сумку, показывая, что отпускает. Отпускает, пока может…

И она считает, что благодаря испугу Устиньи и желанию мужа помочь, им удалось уйти. А иначе, нет оттуда выхода…

Вывалив все это взахлеб, Тоня допила остывший чай и, настороженно бросая взгляды на ошарашенных слушателей, притихала.

– Интересные мысли мелькают в твоей светлой и временами неразумной головушке, – заметил дед Захар. – Кто-то помог мне увидеть недозволенное… И это напугало ведьму ту хвостатую, которая несмотря на свой возраст довольно-таки резво к нам прокралась.

– Деда! – округлила глаза внучка. – Ты про что? Она всего-то Демида на десять лет старше. Выглядит, конечно, на все пятьдесят, но разве это возраст?

Тут пришла очередь деда Захара удивляться.

– Да ну… – и, словно пытаясь прогнать наваждение, он помотал головой. – Внученька родная, окстись! Какой еще к чертовой матери полтинник? О чем речь ведешь? Лицо у нее как старый кирзовый сапог! Пакли белые, да проплешины светятся! Зуб один одинешенек во рту кулдыхается… И не приведи господь, мне с ней еще раз повстречаться! – сплюнув, дед яростно перекрестился.

– А Демид? – севшим от волнения голосом спросила Тоня.

– Что Демид?

– Его ты, каким увидел?

Потерев лоб, дед задумался.

– Не могу вспомнить, – признался он. – Я кроме его глаз ничего и не видел. Он будто не разрешал рассмотреть себя. Как примагнитил колодцами черными. И вот сейчас вдруг на ум пришло, глаза у него, как человека, что давно уже живет на земле. Уж меня сложно чем-то напугать, но тут, честно скажу, оторопь взяла…

– Да что же это такое! – бросив вязанье, запричитала хозяйка. – Куда же вас, родимых, занесло, затянуло, а? Да той деревни давно уже нет…