Круги на воде

– Должно быть, я думал вслух.

Юлиана села в постели и взяла у него кувшин. Со страстной нежностью он наблюдал за движением ее горла, когда она пила. Юлиана отставила в сторону кувшин.

– Почему ты так на меня смотришь?

Стивен сменил позу, лег между ее ног и начал целовать ее влажные губы, а затем соски. Под его влажным языком они затвердели, и Юлиана вскрикнула.

– Вот почему, Юлиана.

– Я не понимаю...

Губы его целовали то одну грудь, то другую, зубы пощипывали и покусывали соски, Юлиана тихо застонала.

– Теперь ты догадалась? – спросил он, и пальцы его опустились вниз, чтобы раздвинуть бедра.

В ответ раздался только тихий стон. Губы его скользнули к ее упругому плоскому животу.

– Просто догадайся, моя сладкая. Ну?.. – чувственный поцелуй заставил тело Юлианы изогнуться натянутым луком. – Почему я так обращаюсь со своей обнаженной женой?

Никакого ответа не последовало, да он и не ждал его. Прелестное отзывчивое тело и бессловесные стоны были ответом на ласки его рук и губ, приводящих Юлиану в экстаз. А затем Стивен уже ничего не мог с собой поделать. Вопреки данной себе клятве он соединился с ней, упиваясь ответной страстью ее плоти, восхитительным напряжением всех ее мышц.

Позже, когда они лежали, насытившиеся и утомленные, слушая доносившуюся песню жаворонка и позволяя легкому ветерку ласкать их обнаженные тела, он почувствовал изумление перед этим чудом. Словно очнувшись от изумления, Стивен улыбнулся.

– Ты довольна ответом, моя госпожа?

Юлиана прищурилась в ответ. На ее лице также светилось изумление.

– Возможно, мой господин. Но я не помню вопроса.

* * *

Летний сезон заканчивался, но для Юлианы все только начиналось. Каждая ее клеточка пела от радости, когда она работала у пресса по изготовлению сидра из яблок. Она вдыхала густой запах спелых яблок, в легком прохладном ветерке уже чувствовалось приближение зимы. Вдали от главных ворот послышались голоса, и она вспомнила, что Стивен ожидает сегодня груз с французскими товарами. Раздался возбужденный крик Оливера, что вызвало у нее улыбку.

Каждый день приносил что-то новое для Оливера. Она обожала наблюдать за его первыми неуверенными попытками подружиться с детьми из деревни и усадьбы. Она брала его с собой на прядильню в старое аббатство Мэлмсбери. Юлиана испытывала к малышу еще более нежное чувство, когда она прижимала его к себе во время приступов кашля.

А ночь... Глаза Юлианы затуманились. Она снова обратилась мыслями к своему мужу, Юлиана высыпала очередную корзину яблок под пресс. Каждая ночь приносила ей что-то новое. Бесконечные часы любви со Стивеном. В спальне он был так же изобретателен, как и за своей чертежной доской. Какая это была радость – их близость, и глубокая любовь, поглотившая их полностью, эти бессонные ночи, боль...

– О-о, посмотрите на нашу госпожу, – произнес веселый насмешливый голос. – Снова размечталась.

Юлиана сощурилась и засмеялась в ответ Нэнси Харбут.

– Я делаю сидр с самого рассвета. Я заслужила отдых.

Джилли толкнула Нэнси в бок.

– Держу пари, она думала вовсе не об отдыхе. Не так ли, моя госпожа? Ну давайте, расскажите нам, что заставило вас так покраснеть.

– Никогда, – заявила Юлиана. – Ты еще девушка, Джилли Игэн.

– Боюсь, вы ошибаетесь. – Джилли убрала рыжеватые волосы с глаз и бросила задумчивый взгляд на берег реки. Там Родион занимался с лошадьми. Он снял рубашку, и солнце позолотило его тело.

Нэнси с осуждением прищелкнула языком.

– Сохнешь по этому египтянину, – проворчала она. – Он разобьет твое сердце, попомни мое слово.

– О чем сплетничаете? – весело обратился к ним Стивен. На плечах у него сидел Оливер.

Юлиана почувствовала прилив нежности, увидев мужа. Ведь это был тот же человек, который хотел наказать ее за воровство лошади. И все же как он переменился с тех пор! Он уже не был угрюмым загадочным лордом. Он стал открытым, откровенно любящим мужчиной. В его глазах играли смешинки, а на лице сияла широкая улыбка.

Оливер размахивал чайной чашкой.

– Посмотрите, что привезли из Франции! На дне этой чашки – обнаженная женщина.

– Дай мне ее, – Юлиана схватила чашку, заглянула внутрь, засмеялась и показала ее Нэнси и Джилли. На картинке была изображена купальщица, скромно прикрывающаяся гроздьями винограда, фиговыми листьями, с лавровым венком на голове.

Женщины начали охать и ахать, пока Стивен не прервал их с наигранной суровостью.

– Пора вам приниматься за работу.

– Мы не рабыни, господин, – смело заявила Юлиана.

– Нет, ты рабыня, – вмешался Оливер. – Я слышал, как папа разговаривал с дядей Джонатаном. Он сказал, что превратил тебя в рабыню страха.

Юлиана вскинула голову.

– Страха?

Уши у Стивена покраснели.

– Страсти, – заявила Нэнси, указывая пальцем на Стивена. – Ну и острый же у вас язычок, мой господин. Как можно говорить такое в присутствии вашего вездесущего постреленка.

– Я не вездесущий постреленок, – закричал Оливер, слезая с отца, словно с дерева. – Я шпион! Да!

– Шпион, как дядя Элджернон! – Воинственным криком он подозвал сына вдовы Шейн, который собирал яблоки, и они вместе помчались со двора.

Юлиана поднялась с кресла-качалки и подошла к мужу вплотную. Нэнси и Джилли почуяли надвигающуюся бурю, и их будто ветром сдуло из-под навеса.

– Я рабыня страсти, да? – потребовала ответа Юлиана, дрожа от оскорбления, нанесенного ее гордости.

С притворной беспечностью Стивен взял яблоко, вонзил в него зубы и начал медленно жевать.

– К несчастью, мальчик подслушал разговор. Но должен признать, как это ни ужасно, что это правда.

– Это оскорбление, – заявила она. – А ты чересчур высокомерен.

Стивен откусил от яблока большой кусок и зажал его зубами. Наклонившись к Юлиане, он предложил ей отведать яблока от своего куска. Она медлила. Тогда Стивен обхватил рукой ее шею и притянул к себе. С озорной улыбкой Юлиана заглотнула наживку и хотела отстраниться от мужа, но он опередил и впился в ее губы.

Юлиана поняла, что бесполезно противиться, да она и не хотела. Стивен заставил ее, воспитанную в роскоши, забыть, что она Романова. Среди бела дня он повел ее к покрытому соломой, построенному из известняка навесу. Там, среди глиняной посуды и деревянных чанов с сидром, он раздел Юлиану донага, бросил прямо на земляной пол ее шаль и занялся с ней любовью. Юлиана не произнесла ни одного слова протеста, когда он схватил ее руки, зажал их высоко над головой и быстро проник в нее. Не переставая двигаться над ней, он полил ее грудь и живот пенящимся сидром и, достигнув высшей точки, начал пить яблочный нектар с ее обнаженного тела.