Опасность тьмы

– Он был из тех, кто мог бы остановиться поболтать с незнакомцем – например, спросившего дорогу?

– Очень похоже на то.

Дэвид Ангус, в свою очередь, был более замкнутым, но тоже мог бы заговорить с незнакомцем в таком случае, потому что это вежливо.

У Хикса зазвонил телефон. Через три минуты они уже неслись обратно в сторону главного управления. Жену Хикса – дочь Чапмэна – увезли в больницу со схватками на две недели раньше срока, к которому они ждали своего первого ребенка.

Серрэйлер провел остаток дня за изучением материалов дела Скотта Мерримана. Один раз он сходил в столовую, чтобы выпить чашку чая. В полседьмого он поехал в свой отель.

Обои и мебель в его номере были бежевыми, с золотистыми вставками. Здесь пахло застарелым сигаретным дымом, а ванная по размеру подходила разве что десятилетнему ребенку. Джим Чапмэн рассыпался в поспешных извинениях, пообещав «поболтать с ним позже»… Он прикидывал, какой вариант будет самым отвратительным – лежать в номере в кровати и маяться, сидеть в одиночестве в баре и маяться или весь вечер провести в дороге в Лаффертон, посреди перегруженного шоссе. Внезапно обрушившийся ливень снял все вопросы. Вести машину в такую погоду Саймону не хотелось.

Он принял душ и надел свежую рубашку.

В баре было пусто, не считая какого-то дельца, сидящего за ноутбуком в самом углу. Мебель была лакированного красного дерева. Коктейльное меню лежало на каждом столе. Саймон взял себе пива.

Обычно его устраивала собственная компания, но неприглядность обстановки и удаленность от всего, что ему было дорого и мило, действовали на него гнетуще, будто выжимая все его жизненные силы. Через пару месяцев ему стукнет тридцать семь. Он чувствовал себя старше. Ему всегда нравилось быть полицейским, но в последнее время что-то в его жизни начало тяготить его. Вокруг было слишком много ограничений, слишком много политкорректных оговорок нужно было сделать, чтобы наконец приступить к настоящей работе. Сделал ли он что-нибудь для кого-то? Изменилась ли хотя бы одна жизнь, даже косвенно, из-за того, что он когда-либо совершил? Он подумал о том, как меняет жизни его сестра Кэт в качестве добросовестного и заботливого врача, как их меняли в свое время его родители. Возможно, они были правы с самого начала и ему надо было пойти в медицину, порадовав отца?

Он тяжело рухнул на блестящую красную банкетку. Бармен включил огоньки на танцполе, но веселее от этого не стало.

Внезапно Саймон понял, что скучал по возбуждению, по всплескам адреналина – таким, какой он испытал два года назад, преследуя серийного убийцу на его же территории, и таким, с которыми он сталкивался постоянно на заре своей карьеры. Старший констебль не один и не два раза намекала ему на то, что ему пора бы уже продвигаться дальше по карьерной лестнице, но, если он станет суперинтендантом или пойдет еще выше, это будет означать, что он еще меньше времени будет проводить за работой, все больше сидеть в офисе, а этого он не хотел. Это всем известная история… не становись директором, если тебе нравится учить детей, не становись главврачом, если тебе нравится ухаживать за пациентами. Если хочешь испытывать живой восторг преследования, оставайся патрульным или констеблем. Но он этого не сделал, и пути назад не было. Может, ему стоит вообще уйти? Он знал, чем он займется, если покинет органы. Несколько его рисунков скоро выставят в Лондонской галерее; экспозиция открывается в ноябре. Он будет путешествовать и рисовать днями напролет, уделяя своим работам столько времени и внимания, сколько они того заслуживают. Он проживет. Деньги для него никогда не были главным. Но он всегда, в том числе и сейчас, сомневался: будет ли он получать то же удовольствие и удовлетворение от творчества, если ему придется зарабатывать им на жизнь? Вероятно, это ему тоже вскоре опостылеет.

Вероятно.

Он поднялся, чтобы взять себе еще пива, но тут же услышал, как кто-то зовет его по имени.

Констебль Купи выглядела совсем иначе в черном летящем платье, длинных сережках и с убранными наверх волосами. Какое-то время Саймон просто смотрел на нее, не узнавая. Но она уверенным шагом направлялась прямо к нему и улыбалась.

– Печальное зрелище, – сказала она. – Ну правда… Пить в одиночестве в такой дыре! Мы можем предложить вам что-то получше. – Она оглянулась. – Где вы сидите?

Саймон замешкался, но потом все же указал на свой столик.

– Хорошо. Возьмите мне тогда, пожалуйста, водку с тоником, а потом я отведу вас в более или менее приличное место. Оно называется Сэйлмейкер. – Она с томным видом пересекла зал и села.

Он был в ярости. У него было чувство, будто его загнали в угол и теперь рассматривают под микроскопом. Внезапно он осознал все очарование этого тихого бара и собственного уединения. Но когда он злился, хорошие манеры включались в нем автоматически. Он купил ей коктейль и отнес его за свой стол.

– А вы не будете?

– Нет, мне завтра рано вставать.

Марион Купи пила свою водку, поглядывая на него поверх стакана. У нее было довольно приятное лицо, на его вкус – не слишком простое и не слишком смазливое, но она носила слишком много макияжа. Он никак не мог соотнести эту женщину с констеблем, которая так осторожно и разумно высказывалась днем в переговорной. Он четко определил ее как строго ориентированного на карьеру человека, только и ждущего, как бы получить повышение.

– Но все же сходим поедим вместе – это не ресторан, клуб, но готовят там очень хорошо. Странно, что вы не слышали о Сэйлмейкере.

– Я тут впервые.

– Я знаю, но слухи о заведениях для геев распространяются быстро.

Он испытал настоящий шок – и от уверенности, прозвучавшей в ее словах, и от допущения, которое за ними скрывалось. К его лицу прилила кровь.

Но Марион Купи только рассмеялась:

– Да ладно, Саймон, вы гей, я лесбиянка. И что дальше? Я подумала, что мы можем приятно провести вечер вместе. Какие-то проблемы?

– Только в том, что вы целиком и полностью ошибаетесь. А мне нужно идти, надо сделать несколько важных звонков.

Он встал.

– Я просто не могу в это поверить… как можно быть настолько старомодным? Теперь это совершенно нормально, вы не в курсе? ЛГБТ, все такое.

– Констебль Купи… – он обратил внимание, что она уже открыла рот, чтобы исправить на «Марион», но вовремя остановилась, уловив его тон. – Я не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь, но только еще раз повторю, что ваше предположение ошибочно. Я…

Тут в кармане его куртки зазвонил телефон. На экране высветился номер Джима Чапмэна.

– Джим? Хорошие новости?

– Из дома. Стефани родила девочку в четыре часа. Все хорошо.

– Это замечательно. Поздра…

– А в остальном все плохо.

– Что?

– У нас плюс один.

Саймон прикрыл глаза.

– Продолжайте.

– Сегодня днем. Девочка шести лет. Пошла купить мороженое из фургона… кто-то ее схватил и утащил. Только в этот раз были свидетели – у нас есть время, место, описание машины…

– Номер машины?

– Частично… это больше, чем у нас когда-либо было.

– Где это случилось? – Он взглянул на Марион Купи. Выражение ее лица изменилось.

– Поселок под названием Газеринг Бридж, ближе к болотам Северного Йорка.

– Я могу как-то помочь?

– Не откажусь.

Саймон убрал телефон. Марион уже была на ногах.

– Еще один ребенок. Я еду в ваше главное управление.

Он пошел по направлению к выходу, она поспешно последовала за ним. У дверей она остановила его.