Последнее убийство в конце времен

По дороге они видят птиц, которые опускают хоботки в трубчатые цветы, и странных существ, которые скачут в подлеске, а на спинах у них покачиваются мешки с яйцами. С потолка свисают луковичные растения, выделяющие странную желтую пыльцу, которая густыми каплями оседает на волосах и плечах Клары и Хуэй.

– Что это такое? – спрашивает Клара, протягивая ладонь.

– Питательные вещества для других растений, – объясняю я. – Этот сад – замкнутая экосистема. Все, что здесь живет, питается тем, что производят соседи, и само кормит кого-то.

Клара с удивлением разглядывает цветы, отвлекаясь то на бабочек, то на птиц, то на снующих тут и там насекомых, то на странные деревья необычных расцветок.

– Как ты думаешь, где держат детей? – спрашивает Хуэй подругу, с тоской глядя на деревья.

– Понятия не имею, – пожимает плечами Клара.

– Как ты думаешь, почему нам не разрешают их видеть?

– Если бы Тея считала, что мы должны их увидеть, она бы взяла нас с собой, – коротко отвечает Клара.

Над ними начинают петь птицы, и красота их голосов тут же привлекает внимание Хуэй. Она замирает на месте, подергивая пальцами так, словно хочет воспроизвести их пение на скрипке, но птицы улетают. Потрясенная юная музыкантша смотрит им вслед, и тут песня снова раздается где-то в глубине сада. Хуэй, забыв обо всем, устремляется туда.

– Куда ты? – спрашивает ее Клара.

– Хочу послушать, – отвечает Хуэй, пробираясь сквозь заросли.

– Тея же сказала нам идти к канатной дороге, – возмущается Клара.

– Я недалеко, – говорит Хуэй, едва слыша подругу.

Клара ворчит, но не спорит. Она понимает, что Хуэй больше не с ней. Мир стал для нее плавильным котлом вдохновения, из которого потом выйдет нечто завораживающе-прекрасное. Значит, теперь для Клары главное – не дать подруге прыгнуть с горы, если той захочется послушать, как станет свистеть вокруг нее ветер, пока она будет лететь вниз.

С каждым шагом листва становится все гуще, а движения Хуэй – все непредсказуемее. Из-за резкой смены направления Клара теряет ориентацию.

Ее внимание привлекает крылатая белка с антеннами, которая зависла в воздухе, стараясь притянуть чашечку цветка к своему рту. Ощутив чужой взгляд, белка перестает кормиться и смотрит на Клару стеклянными глазами.

Секунду они смотрят друг на друга.

Антенны белки подрагивают. Она навостряет уши.

Из подлеска выскакивает змея и вонзает клыки в спину белки.

Пораженная, Клара отскакивает, а змея распяливает пасть и заглатывает бьющееся в конвульсиях существо целиком. Несколько минут девушка с ужасом наблюдает, как змея сначала натягивается на добычу, потом укладывает ее внутри себя и, наконец, сытая, скрывается в кустах.

Когда Клара оглядывается, Хуэй нигде не видно.

– Хуэй! – кричит она, но тщетно.

Влага, конденсируясь, выпадает на листву мелким дождем, но сад из чудесного становится чужим и враждебным.

Как и все, кто вырос в деревне, Клара не знает, что такое одиночество. Первое, что она помнит, – это мой голос, который зазвучал в ее голове в самом начале, а потом ее всегда окружали любовь и смех. Теперь Клара понимает, что она впервые в жизни не видит ни одного доброго лица вокруг.

– Все в порядке, – успокаиваю я ее. – Здесь, наверху, тебе ничто не может навредить.

– Даже змея?

– Змея наелась, – говорю я.

– В какую сторону пошла Хуэй? – спрашивает Клара напряженным голосом.

– Прямо, – отвечаю я. – Иди и услышишь, как она поет.

Клара углубляется в сад, с каждым шагом уходя все дальше от подруги, которая на самом деле находится в тридцати шагах слева от нее. Но если мы хотим, чтобы эта неделя не стала последней для острова, Клару надо изолировать от Хуэй не менее чем на пять минут. Таков хрупкий каркас событий, на которых зиждется будущее. Если хотя бы один элемент окажется не на своем месте, каркас рухнет и раздавит всех нас.

Клара раздвигает ветки, двигаясь быстро, чтобы убежать от страха, который, как ей кажется, подкрадывается к ней сзади.

– Ты уверена, что Хуэй здесь? – спрашивает она, переходя ручей вброд.

В густой листве позади нее раздается пронзительный крик, но тут же обрывается.

Клара вертит головой, пытаясь найти источник звука, но он как будто шел отовсюду сразу.

– Ху? – кричит она, бросаясь обратно тем же путем, каким пришла. – Ху!

Корни цепляются ей за ноги, шипы впиваются в лицо, оставляя на нем мелкие капельки крови. Она выбегает на поляну, вытирает мокрый лоб.

– Аби… где…

Тяжелая рука ложится ей на плечо.

Резко обернувшись, она видит Гефеста. Тот, возвышаясь над Кларой, держит в руках странное коническое приспособление, из которого торчат длинные антенны. Клара испуганно отскакивает, спотыкается и падает на мягкое место. Падение причиняет ей острую боль.

– Тебя не должно здесь быть, – заявляет он басом.

Из-за спины Гефеста появляется Тея, к ее ноге жмется маленький мальчик. У него светлые волосы, взъерошенные и мокрые, а карие глаза, хотя и широко раскрытые, смотрят как сквозь туман. На мальчике белоснежное одеяние, местами мокрое. На вид ему лет восемь – это возраст, в котором в деревне появляются дети.

Лицо его странно пустое.

Всего в футе от Клары стоит под деревом Хуэй, держит на вытянутых руках маленькую металлическую коробочку и безудержно дрожит. Голова у нее опущена.

– Что случилось? – спрашивает ее Клара.

– Я не велела вам идти сюда, – перебивает Тея.

– Я слышала крик.

– С нашим юным другом случилась небольшая неприятность, – говорит Тея, указывая на окровавленную повязку на предплечье мальчика. – Я обработала его рану, и мы готовы продолжать наше путешествие.

Клара бросает взгляд на повязку, понимая, что она слышала не мальчика.

– Это кричала Хуэй, я слышала ее голос.

– Ты ошибаешься.