Барс

Наконец-то все муки закончились.

Не вставая со снега, девушка оглянулась по сторонам: она удивительно хорошо различала даже самые незаметные предметы вокруг себя. В полной темноте, ночью. Факелы-огни остались далеко позади. Мир окрасился в блёклый чёрно-белый, и эта же бледность, глухая, тоскливая, поселилась в почерневшей душе. Как же ей стало всё равно.

Звуки открылись с новой стороны, столько всего одновременно! Она услышала: где-то на опушке леса веточки коснулась птичка, веточка качнулась, скрипнула и замерла. Пташка с тихим чирканьем склёвывала мёрзлые ягодки, а ветер продолжал раскачивать дерево. Оно трещало, видно, совсем уже старое. А птичка маленькая. Крылышки трепетали совсем слабо, словно у мотылька, а не птицы.

Шорох снега… чьи-то приглушённые шаги, мягкие, словно кто-то намеревался напасть со спины.

Напасть. Запах чужака ударил в нос, хотя, казалось бы, с чего это именно чужак? Скорее всего, Пернатый, такой же, как и она. Но от его духа исходила смертельная опасность.

«Защищаться…» – подсказывал инстинкт, но Волика устала бороться.

Снег, на котором она лежала, был мягким, как взбитая перина. Ей не хотелось покидать это ледяное царство спокойствия. Ветер завывал совсем рядом, взметал вверх столбы полупрозрачных ураганов, с силой рвал тело, и… и ей это нравилось. Шаги звучали всё чётче.

Беззвёздное небо над головой венчало ночь, и Волика, слабо улыбнувшись, перевернулась на спину с довольным мурлыканьем. Она протянула руку к пустоте, желая коснуться её слабо, едва ощутимо, но вместо привычной ладони увидела когтистую лапу. Как и от любой опасности, девушка попыталась отпрянуть, встать на ноги, убежать; задние конечности не удержали, а потому пришлось опираться на неестественно длинные руки, чтобы не потерять баланс, и…

Это были не руки. Мощные пушистые лапы зверя. Волика в панике огляделась по сторонам: она воспринимала слишком много деталей одновременно, ей не удавалось сконцентрироваться! Вот птичка вдали, вот ели в тени, вот омерзительный вражеский смрад…

И вот она сама. Не чувствует боли и холода. Видит, слышит и чувствует всё, стоя на мягких пятнистых лапах.

Девушка в отчаянии попыталась позвать на помощь, и снова, как назло, вырвалось жалкое кошачье мяуканье. Волика схватилась лапами за пасть, чтобы приглушить неестественный звук, но стало лишь хуже. Она нащупала клыки острее любых мечей и копей Пернатого племени.

«Что… что со мной произошло?»

Волика рванула к дому проводников, но четыре лапы не слушались. Пернатая неуклюже заваливалась набок, ныряла носом в снег, падала, но продолжала идти. Хвост волочился следом за ней мёртвым грузом.

Девушка судорожно выдохнула. Едкий запах ударил в нос; она поморщилась, суетливо оглянувшись по сторонам. К облегчению Волики, навстречу ей из дома проводников спешно двинулась тень, и звериные глаза быстро сфокусировались на силуэте и угловатых чертах лица этой женщины. Пернатая узнала в ней Келуни, а не свою сестру.

И это так бессмысленно её разозлило. Нос вновь защекотал тёплый запах, исходивший от проводницы: травы и кровь, кровь и травы. Опасность. Осторожные шаги хищницы в человеческом обличии, неужели… неужели Келуни хотела её убить?

«Защищаться!» – упрямо повторил инстинкт, и в этот раз Волика послушно исполнила его волю. В голове что-то щёлкнуло, и лапы сами собой понесли Пернатую на проводницу. Волика оскалилась, горячее дыхание вырвалось на воздух клубом пара, и девушка почти настигла Келуни.

Колдунья оказалась проворнее. Проводница с сочувствием посмотрела на Пернатую, прежде чем крепко огреть ту по голове чем-то очень тяжёлым. Волика пошатнулась. Последним, что она увидела, прежде чем потеряла сознание, стали виноватые глаза проводницы. За ними последовало тихо обронённое:

– Прости…

Глава 4. Чужак

Когда Волика очнулась, то сразу почувствовала, что находилась не в своём доме. Она очутилась чужом, совсем ей незнакомом месте, пропитанном странными навязчивыми запахами, непривычными шорохами и звуками.

Первым, что она сделала, когда открыла глаза, был глубокий жадный вдох. Будто прежде она задержала дыхание на несколько часов, в томительном ожидании превозмогая непреодолимую тягу к жизни; ей стало легче. Она открыла глаза и осмотрелась: почти ничего не было видно, всё застлал полумрак. Лишь где-то поодаль лился свет из крохотного окошка, робко и несмело, словно этому месту само существование света и солнца было чуждо.

Тогда Пернатая начала вспоминать события прошлого вечера. Дыхание вновь перехватило, и в голове против её воли начали всплывать страшные картины; тело болело при одном лишь воспоминании о ломающихся костях, рычании, и…

И лапах. Зверином теле. Сейчас Волика не видела рук, однако, насчитав на своей кисти ровно пять пальцев без всякой шерсти, с облегчением выдохнула.

Неужели просто сон? Ужасный кошмар, подобный всем тем, которые пугали её сестру столь долгое время. Это казалось разумной мыслью, тем более что от ночного «превращения» не осталось и следа: она снова самая обыкновенная Пернатая в привычном человеческом теле. Волика пошевелила ногами, даже попыталась приподняться с подобия кресла, в котором она находилась: тело отозвалось весьма послушно, а главное, что она чувствовала себя в нём собой. Привычной нормальной собой. Хотя, стоило признать, усталость никуда не делась.

«Не могло это быть правдой. Видимо, перепугалась зверя и пожара в тот вечер, вот и снится… такое!» Догадка казалась простой, а потому и прекрасной, потому что не влекла за собой никаких последствий. И Волика с удовольствием осталась бы именно при ней, если бы не одно обстоятельство.

Девушка проснулась не у себя дома. Что же она упустила?..

Тихие шаги Волика уловила по скрипу деревянных дощечек, которыми был выстлан пол жилища. Где-то сверху, неподалёку от оконца, вспыхнул огонёк. Он приближался осторожно и неспешно; кто-то нёс крохотный лоскуток пламени в своих руках. Волика настороженно наблюдала за происходящим. Этот шаг, эта мягкая крадущаяся походка кого-то ей напоминала.

Так некстати перед глазами мелькнул отрывок сна.

– Не стесняйся, Волика, – хриплый голос раздался в полутьме; огонёк оказался на столике напротив девушки. Пламя появилось и в камине. Отблески огня грозно плясали в хвойных глазах проводницы. – Чувствуй себя как дома. Хотя, будет правильнее называть тебя Пургой с этих пор.

В доме проводницы было темно и мрачно несмотря на разгоравшийся очаг. С обшарпанных деревянных стен на девушку смотрели уродливые шаманские маски; плетёные украшения и бубны нередко были запятнаны иссохшей кровью. Пучки трав – да, именно их запах показался ей странным! – развешали немного небрежно, а потому всё жилище представляло собой царство хаоса. Никому неподвластного, необъяснимого хаоса, который на вряд ли даже сами проводники могли до конца понять.

Келуни хорошо вписывалась в эту буйную картину потусторонних сил, её образ, сама её сущность были с ней неделимым целым. Таинственная, навеивающая мрак одним лишь словом или манящим, но в то же время пугающим обликом.

– Ч-что?.. – голос Пернатой дрогнул. – Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Ну зачем эти церемонии, милая? – Келуни расхохоталась, но смех вышел сдавленным. – Давай будем на «ты», раз уж жизнь так удачно сводит нас вот уже в который раз. Видимо, своим неосторожным поступком я ненароком связала наши судьбы.

– Ты меня прокляла? Всё то, что было вчера…

– Не делай поспешных выводов, пташка, – строго заметила проводница. Она смотрела Волике прямо в глаза и наверняка ощущала бушевавший внутри неё ураган страха, ярости и непонимания. А самым отвратительным было то, что, похоже, лишь Келуни знала причину всего происходящего. – Я никого не проклинаю просто так. Да и незачем, грешники с этим прекрасно справляются и без моей помощи.

Волика виновато сгорбилась под пристальным взором проводницы. Что ж, сейчас колдунья была права, девушка действительно поторопилась с обвинениями.

– Всего лишь хочу узнать правду. Я такая же как Ворина и ты, верно? Я тоже проводница. Этот сон…

– Милая, ты кое-чего не понимаешь, – Келуни облокотилась на спинку кресла, и её лицо оказалось напротив Пернатой. Проводница почти стояла перед ней на коленях, внимательно разглядывала и думала о чём-то своём. Совсем далёком, давно ушедшем в прошлое, а оттого никому неведомом.

– Чего именно?

Сердце девушки кольнуло от неприятной догадки. Келуни слабо усмехнулась в ответ:

– Это был не сон.

Волика опешила. Сначала она не поверила в слова проводницы, мол, это всего лишь ошибка – разве такое могло быть реальностью? Нет, нет, то лишь оплот её разбушевавшейся фантазии, не больше!

Проводница внимательно наблюдала за переменами в её лице, жадно ловя каждый взгляд и горестную усмешку. Келуни поднялась с места, придвинув ближе второе кресло, и гордо воцарилась на нём, как самая настоящая владычица этого мира. В полуприкрытые глаза блестели интересом.

– Как такое возможно? – промолвила Волика. Пернатая пыталась сложить все имевшиеся факты, но картинка не складывалась. Чего-то не хватало. – Я ведь… у меня кости ломались! Да и кровь чёрная…

Келуни тяжело вздохнула.

– Милая моя, прошу, ответь на вопрос. Только честно. В кого ты превратилась?

Волика догадывалась в глубине души, но боялась признаться. Вот только правда сейчас была гораздо дороже. Пернатая отвела взор, но колдунья требовательно коснулась её щеки.

– Кем ты стала, Волика? – повторила она.

– Барсом, – девушка судорожно выдохнула, назначив себе самый страшный приговор.

Она побывала в теле Барса, злейшего врага их племени; жестокого, кровожадного хищника, неспособного ни на что, кроме как убийство невинных. И тем страшнее стало, когда Волика вспомнила собственные ощущения в ту ночь… запах плоти казался ей сладким.