Мёртвая зона

Сара наклонилась и поцеловала его в губы, будто от поцелуя он мог очнуться, как в известной сказке. Но Джонни продолжал спать.

Она ушла, вернулась в свою квартирку в Визи, бросилась на кровать и заплакала под завывания ветра, кружившего за окном желтые и красные листья. В понедельник Сара сказала Уолту, что если он хочет купить ей колечко с маленьким бриллиантиком – только действительно маленьким, – она будет счастлива и станет с гордостью носить его.

Таким был 1971 год для Сары Брэкнелл.

В начале 1972 года Эдмунд Маски не сдержал слез, произнося пылкую речь возле офиса газетчика, которого Санни Эллиман назвал «лысым ублюдком». Джордж Макговерн неожиданно победил на праймериз, и Лоуб злорадно заявил в «Юнион-клуб», что жители Нью-Хэмпшира недолюбливают слюнтяев. В июле Макговерна избрали кандидатом в президенты от демократической партии. В том же месяце Сара Брэкнелл стала Сарой Хазлетт. Они с Уолтом обвенчались в Первой методистской церкви Бангора.

А в двух милях от церкви Джонни Смит лежал в забытьи. В самый разгар свадебного торжества, когда Уолт поцеловал Сару на глазах собравшихся родных и друзей, она вдруг вспомнила о Джонни и содрогнулась: перед ней словно воочию предстала маска – наполовину Джекил, наполовину злобный Хайд. Сара испуганно замерла в объятиях Уолта, но видение тут же исчезло.

Подумав и обсудив это с Уолтом, она пригласила на свадьбу родителей Джонни. Эрб приехал один, и на банкете Сара спросила его, все ли в порядке с Верой.

Он оглянулся и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, быстро допил остатки виски с содовой из своего бокала. Сара заметила, что за последние полтора года он сильно постарел. Волосы поредели, а морщины стали глубже. Теперь Эрб носил очки, смущаясь, как и всякий, кому они в новинку, – и глаза за тонкими стеклами выражали настороженность и горечь.

– Нет, Сара, с ней не все в порядке. Сейчас она в Вермонте. Ждет конца света.

– Что?!

Эрб рассказал, что последние полгода Вера переписывалась с группой, состоящей примерно из десяти человек. Они называли себя «Американским обществом последних дней». Ими руководили мистер и миссис Гарри Стонкерс из Расина, штат Висконсин. Эта парочка утверждала, что они пошли полюбоваться природой, и там их подобрала летающая тарелка и доставила на небо, но не в созвездие Ориона, а на планету, похожую на Землю. Она вращается вокруг Арктура – самой яркой звезды в созвездии Волопаса. Там они общались с ангелами и видели рай. Стонкерсы сообщили, что конец света совсем близок. Их наделили даром телепатии и отправили на Землю подобрать несколько истинно верующих для первого челночного рейса. И вот десять таких человек собрались вместе, купили ферму к северу от Сент-Джонсбери и живут там уже около семи недель в ожидании прибытия летающей тарелки.

– Это похоже на… – Сара осеклась.

– Я знаю, на что это похоже, – сказал Эрб. – На безумие. Они заплатили за ферму девять тысяч долларов, а там только полуразвалившийся дом и пара акров необработанной земли. Вера заплатила семьсот долларов – все, что удалось наскрести. Остановить ее было невозможно… разве что похоронить заживо. – Он помолчал и улыбнулся. – Но это не тема для разговора в такой день. Ты и твой избранник будете счастливы. Уверен.

Сара с трудом улыбнулась:

– Спасибо, Эрб. Ты… то есть ты думаешь, что она…

– Вернется домой? О да! Если до холодов конца света не будет, думаю, она вернется.

– Мне так хочется, чтобы все у вас было хорошо! – Сара обняла его.

5

На ферме в Вермонте не было отопления, и поскольку летающая тарелка так и не появилась к концу октября, Вера вернулась домой. Она объяснила, что тарелка не прилетела, потому что они еще не вполне очистились от своих земных грехов. Вера, охваченная воодушевлением, была в приподнятом настроении; ей привиделось во сне, что она не улетит на летающей тарелке, а останется на Земле, ибо должна наставить сына на путь истинный, когда он очнется от забытья.

Эрб заботился о ней, и жизнь их потекла своим чередом. Джонни лежал в коме уже два года.

6

Никсона переизбрали президентом на второй срок. Американские парни возвращались домой из Вьетнама. Уолтер Хазлетт собирался стать адвокатом и ночи напролет штудировал право, а Сара продолжала работать в школе. Ученики, которых она помнила еще неуклюжими и глупыми, за эти два года сильно изменились. У девушек появилась грудь, а хлипкие растерянные мальчишки теперь стали звездами баскетбольной команды школы.

Началась и закончилась вторая арабо-израильская война. Сначала ввели, а потом отменили эмбарго на поставку нефти. Цены на бензин резко взлетели и впоследствии не опустились. Вера Смит теперь не сомневалась, что Христос явится на землю с Южного полюса. Ее уверенность основывалась на сведениях, почерпнутых из брошюры «Тропическое подземелье Бога» (семнадцать страниц за четыре с половиной доллара). Невероятное открытие автора заключалось в том, что рай находится прямо у нас под ногами, а самый простой доступ туда – на Южном полюсе. Один из разделов брошюры назывался «Экстрасенсорные ощущения исследователей Южного полюса».

Эрб напомнил Вере, что еще год назад она считала, будто небеса где-то в космосе и скорее всего вращаются вокруг Арктура.

– На мой взгляд, – заметил он, – это гораздо правдоподобнее, чем россказни насчет Южного полюса. Да и в Библии сказано, что рай находится на небесах. А тропическая область под землей…

– Прекрати! – оборвала его Вера. – Не смей насмехаться над тем, чего тебе не дано понять.

– У меня и в мыслях не было насмехаться, Вера.

– Господу известно, отчего неверующие насмехаются, а язычники приходят в ярость! – В глазах Веры вспыхнул знакомый ее мужу фанатичный огонь.

Они сидели на кухне. Эрб возился со старой водопроводной муфтой, а перед Верой лежала стопка давнишних номеров «Нэшнл джиографик»: она искала в них фотографии Южного полюса и статьи о нем. На дворе стоял октябрь; по небу с запада на восток неслись облака; с деревьев опадала листва. В октябре у Веры всегда наблюдалось ухудшение: глаза горели фанатизмом чаще и дольше. И в октябре Эрба постоянно посещали мысли о том, как хорошо было бы исчезнуть. Он устал и от невменяемой жены, и от сына, ничем не отличавшегося от живого трупа. Эрб крутил в руках муфту, смотрел на беспокойное небо и думал.

Я мог бы собрать вещи, бросить их в кузов пикапа и уехать. Может, во Флориду. Или в Небраску. Или в Калифорнию. Хороший плотник всегда найдет, где прилично заработать. Просто взять и уехать.

Он знал, что никогда так не поступит. Но в октябре его одолевали мысли об этом так же, как Веру – поиски нового пути к Иисусу и спасение единственного сына, которого Господь позволил ей выносить до удаления матки.

Эрб потянулся через стол и взял Веру за руку – такую тонкую и хрупкую, совсем как у старушки. Она удивленно подняла глаза.

– Я очень люблю тебя, Вера.

Она улыбнулась и на мгновение снова превратилась в ту самую девчонку, за которой Эрб ухаживал и которой добился. В ту самую, что шутливо отбивалась от него расческой в первую брачную ночь. Снаружи вдруг выглянуло солнце, и на поле позади дома появились длинные тени.

– Знаю, Эрб. И я тоже тебя люблю.

Он накрыл ладонями ее руки.

– Вера!

– Да?

Ее глаза были такими чистыми! Она вдруг снова стала прежней Верой, его Верой, прежней во всем, и Эрб осознал, как сильно они отдалились друг от друга за последние три года.

– Вера, а если он никогда не очнется… Боже упаси, конечно, но все же… Мы всегда будем вместе, правда? Я хочу сказать…

Она выдернула руку, и его ладони упали на стол.

– Никогда так не говори! Никогда не говори, что Джонни может не очнуться!

– Я только хотел сказать, что мы…

– Он обязательно очнется! – Вера смотрела в окно на поле, покрытое причудливыми тенями. – Господь сохранил его для особой миссии. Это так! Ты, наверное, думаешь, откуда мне это знать? А я точно знаю, поверь! Господь возлагает большие надежды на моего Джонни. Я услышала это своим сердцем.

– Да, Вера. Хорошо.

Она потянулась к журналам и, нащупав экземпляр, стала машинально листать его.

– Я точно знаю! – упрямо, как ребенок, повторила она.

– Хорошо, – тихо отозвался он.

Вера опустила глаза в журнал, а Эрб уперся подбородком в ладони и перевел взгляд на окно. Солнце все еще перемещало тени. Он подумал, как быстро на смену золотому и такому переменчивому октябрю приходит зима. Он желал Джонни смерти. Он любил сына со дня его появления на свет. Помнил, с каким изумлением малыш смотрел на крошечного лягушонка, которого он принес к коляске и вложил ему в руки. Помнил, как учил Джонни ловить рыбу, кататься на коньках и стрелять. Помнил, как в 1951 году просидел всю ночь у кровати Джонни, больного гриппом, когда температура подскочила до сорока с половиной градусов. Помнил, как скрывал слезы, когда Джонни, закончив школу вторым по успеваемости из всего выпуска, выступил с речью, ни разу не заглянув в бумажку. Как много всего хранилось у него в памяти: вот он учит Джонни водить машину, а вот они с Джонни стоят на носу лодки в Новой Шотландии, куда однажды ездили на каникулы. Джонни тогда было восемь лет, и он так радовался и смеялся качке. Вот он помогает ему делать уроки, строить шалаш, учит обращаться с компасом, когда Джонни стал скаутом. Воспоминания не имели последовательности: единственным связующим звеном в них был Джонни, который так жадно любил жизнь, а она с ним так жестоко обошлась. И теперь Эрб желал Джонни смерти, хотел этого больше всего на свете. Хотел, чтобы сердце его единственного сына перестало биться и на графике электроэнцефалограммы уже не было никаких кривых, а только ровная линия. Чтобы Джонни угас, как фитилек прогоревшей свечи в лужице расплавленного воска, и перестал их мучить.

7

В самый разгар жары, меньше чем через неделю после Дня независимости 1973 года, у придорожного кафе в Сомерсворте, штат Нью-Хэмпшир, остановился продавец громоотводов. А где-то совсем неподалеку уже вполне могли собираться штормы, зарождаясь в восходящих потоках раскаленного воздуха.