Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2
– В зеленом лесу? Отлично… Лучше не придумаешь! Ну что, поехали?
И два друга бодро выдают, сотрясая горячий пустынный воздух:
«… Im Wald, im gruenen Walde,Da steht ein Foersterhaus.Im Wald, im gruenen Walde,Da steht ein Foersterhaus.Da schauet jeden Morgen,So frisch und frei von Sorgen,Des Foersters Toechterlein heraus,Des Foersters Toechterlein heraus.Ta ra la la, ta ra la la,Des Foersters Toechetrlein so frisch heraus,Ta ra la la, ta ra la la,Des Foersters Toechterlein heraus.Lore, Lore, Lore, Lore,Schoen sind die MaedchenVon siebzehn, ahctzehn Jahr.Lore, Lore, Lore, Lore,Schoene Maedchen gibt es ueberall.Und kommt der Fruehling in das Tal,Grues mir die Lore noch einmal,Ade, ade, ade!Der Foerster und die Tochter,Die schossen beide gut.Der Foerster und die Tochter,Die schossen beide gut.Der Foerster schoss das Hirschlein,Die Tochter traf das BuerschleinTief in das junge Herz hinein,Tief in das junge herz hinein.Ta ra la la, ta ra la la,Tief in das junge, junge Herz hinein,Ta ra la la, ta ra la la,Tief in das junge Herz hinein.»(В лесу, в зелёном лесуТам стоит домик лесника,Оттуда выглядывает каждое утро,Такая весёлая и свободная от забот,Дочь лесника,Дочь лесника, такая весёлая,Дочь лесника.Лора, Лора, Лора, Лора,Прекрасны девушкиСемнадцати, восемнадцати лет.Лора, Лора, Лора, Лора,Везде есть прекрасные девушки;Приходит весна в долину,Передайте привет Лоре, прощай, прощай, прощай.Лесник и его дочь —Оба прекрасно стреляют.Лесник подстрелил оленя,Дочь затронула парнишкуГлубоко в сердце.Глубоко в юном, юном сердце,Глубоко в юном сердце.)– Красиво поете юноши! – раздается с усмешкой голос словно из ниоткуда, – Только надо знать что петь, чтоб чего худого не накликать… Любое пение духов привлекает! И не всегда светлых. Осторожней нужно быть, когда свои пропасти открываешь, особенно в радости. Джины на наши чувства слетаются сразу, как стаи ворон.
Красноармейцы вертят головами и почему-то не сразу замечают странного человека в рваном полосатом халате, который пристально на них смотрит из проулка, почти сливаясь с тенью от нависшего домика.
– Это кто еще? – замирает Кетчик, невольно перехватывая оружие наизготовку, – Старец вон этот… Взгляд злобный, весь всклокоченный, поза почти боевая… Может из басмачей или сочувствующих, беситься, что мы его друзей побили?
– Нет, – тихо шепчет Ягунов, – Он здесь случайный.
– Откуда знаешь?
– Дервиш это. Странник.
– И что это значит?
– На Востоке это вроде монаха или святого по их верованиям. Дервиши ходят по всему миру, считается что обладают сверхъестественной силой, могут всякие чудеса творить… И даже объединяются в воинствующие ордена! Словом, достаточно колоритное явление Старого уходящего Востока! Ас-саляму «алейкум отец! – повышает голос Ягунов, – Что тебя привело к нам почтеннейший?
– Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух, мои юные друзья! – слегка смягчается, но в глазах еще гуляет неистовое непредсказуемое пламя, – Случайных встреч не бывает! И я послан к вам высшей силой, чтобы вразумить и наставить на путь истины и правды. Для всех заблудших в темном Лабиринте жизни…
– Ну началось… Карусель затуманивания мозгов, – недовольно вздыхает Виктор, – сейчас начнет свою псевдомистическую ересь нести. Я уже этого фольклора экзотического здесь наслушался и насмотрелся досыта. Сначала высокие патетические слова о спасении души, потом деньги и продукты давай, белый солдат и даже патроны. Это одна схема. От кишлаков до базаров. Все одна пластинка крутится! Про Аллаха и воздаяние… Они кроме этого здесь что-нибудь знают?
– Подожди… Пусть скажет! Все-таки человек в летах, старость надо уважать. Тем более здесь. Может что дельное предложит. Помощь местных нам очень нужна.
– Вижу вас обоих, – с хитринкой присматривается чудной человек, – интересные пути у вас, непростые, извилистые… С одним все хорошо будет, придет куда надо. А вот второй…
– Так, Паша, с меня этого хватит, я устал, не хочу это слушать, пойду я к ребятам… Если хочешь общайся! Вкушай сказки тысячи и одной ночи! Я в другой раз…
– Да погоди, не суетись, Витя, сейчас все выясним. Человек с открытым сердцем пришел. Вероятно…
Дервиш подходит ближе и красноармейцы замечают, что он сжимает большой рваный камень в руке.
– Что это? – спрашивает Ягунов, – Зачем тебе этот камень, отец? Кинуть хочешь?
– Он не мне нужен… Это твоя судьба, юный воин! Бери и неси ее!
– Камень? Мое предназначение? Это шутка?
– Не простой камень, а сам Хаджи Мушкай – Горький камень… Древний и грозный… Необратимый. Твой путь, командир!
– Ничего не понимаю! – натянуто улыбается Ягунов, – Я уже знаю, что Восток – это язык притч, необычной поэзии, и зашифрованных смыслов. Но чтобы так! Просто булыжник под нос… и это твое будущее! Уж сильно замысловато… Тут даже не туман с намеками, а настоящая стена, где вообразить можно что угодно. Я такие ребусы решать не умею!
– Какие загадки, молодой командир? Я же тебе все предельно ясно сказал и даже показал – Камень, это самое главное и самое страшное, что будет у тебя в жизни! Чего тут неясного, неразумный юноша?
Кетчик тихо посмеивается в кулак и теребит товарища, мол пора пошли уже…
– Можно показать любой предмет, и сказать что это твое, – разочарованно вздыхает Ягунов, – вон хотя бы финик упавший, или кинжал у меня на поясе! Только никакой ясности это не добавит!
– Твоя тропа не плод и не острое лезвие! У тебя другое, особое… сейчас складывается! Ты сам эту дорогу туда прокладываешь… Человек ты хороший, светлый, справедливый… Но не туда пошел! – качает головой дервиш, – Все знаки на тебе говорят, что душу ты продал красным шайтанам! И они тебя утащат в свое подземелье… Забыл ты о Боге, небесах, о мирных делах, оружие в руки взял! И понравилось тебе это. Искусился кровью… Теперь пожинай плоды! А некоторые почтенные люди уже предупреждали тебя… Ты еще можешь этого избежать, если во время одумаешься и примешь Аллаха в свое сердце! По вашему – Бога! Повернись, и все изменится! У тебя будет другая дорога, где ты будешь жить долго, плодотворно и счастливо, о храбрый русский воин! Сделай выбор…
– Бог у нас внутри, это наши дела и поступки, наша любовь! Если уж на то пошло…
– Аллах велик! – простирает руки вверх дервиш и кланяется проводя ладонями по щекам, – К нему надо идти всеми помыслами и желаниями, нести Свет в этот мир, выполнять замысел Всевышнего! А не истреблять друг друга…
– Ты это бандитам скажи, которые твой народ узурпируют, – горячо вмешивается Кетчик, – а то они, прикрывшись святым именем Аллаха творят кровавые преступления против мира и человека, а мы атеисты, все это пытаемся предотвратить, спасти вас всех! Они убивают и грабят, не дают никому нормально жить. Ведь мы лишь людей охраняем от диких животных… от смерти закрываем. Для вас же стараемся! И мы же еще и грешники?
– Каждый ответит перед Всевышним! – спокойно отвечает странник, – Никто не уйдет от наказания. Все мы в руках высших сил!
– Эх старик! – бодро декламирует Ягунов, – Учиться бы тебе пойти! Грамоте и наукам. Влиться в современный прогресс! Книжки почитать умные. Живете тут в полном мраке! Неизвестно в каком веке застряли… Джины, драконы, колдуны, мистика всякая мутная. Ничего Советская власть выведет вас из мрака феодального Средневековья, построит новые современные города, просторные дома, обучит нужным передовым профессиям. Сразу в новую эру шагнете! Почувствуете свободу, ее вкус… Восток – это мудрость, он заслуживает новый виток развития!
– Камень… Горький камень! – странно улыбается путник, – Это твое Искупление, твоя Плаха, юный воин.
Глава 2
Южные ночи наступают внезапно. Трудно уловить момент, когда густо-синие сумерки вдруг превращаются в черноту. Словно внезапно гаснет электрическая лампочка, как по щелчку выключателя, или неуловимо падают огромные тяжелые черные шторы. Вот и сейчас, оберштурмбаннфюрер Перштерер пропустил этот призрачный отрезок времени, когда ночь безраздельно вступает в свои права, копаясь с документами на столе. За окном опускается непроглядная чернота, словно все залили вязкой смолой. Стоит глубокая тишина. Что кажется очень странным в постоянном уханье взрывов и стрекотне выстрелов на окраине Аджимушкая. Только местные трофейные часы в углу как-то непомерно громко отбивают свой монотонный бесконечный ход… Как они гремят, будто колотят заунывный набат, размышляет оберштурмбаннфюрер, как же эти русские любят беспорядочный бессмысленный шум. Во всем, даже в часах! Часы конечно интересные, фарфоровые, – восточная красавица в светло-зеленом платье, с длинной черной косой и гибким станом, держит в руках корзину в виде циферблата. Занятная вещица. Азиатско-экзотичная. Но внутри! Так и вся Россия… Вроде красивая картинка, простор, игра живых красок, а чуть не туда, или дальше вглубь – начинается подлинный ужас! Как и этих каменоломнях… Попробуй угадай, в пасторально светлой бескрайней цветущей степи целое подземное царство, кишащее безумными полумертвецами с оружием…
И это не фантазии, а самая настоящая суровая, даже жестокая реальность! И это все предстоит разгребать…
Перштерер вздохнув, возвращается к своим бумагам, но вдруг невольно вздрагивает, от хлопка входной двери. Он резко поднимает взгляд, рука почему-то инстинктивно тянется к кобуре. Хотя прекрасно знает, что во дворе только недавно проходил часовой. Нервы… Напряжение последних дней сказывается несмотря на его стальную волю. Он смотрит вперед. В проеме двери вырастает высокая темная фигура. Из-за яркого света настольной лампы и полутьмы в самой комнате не удается разглядеть кто перед ним стоит.
Перштерер хочет что-то сказать, но почему-то все слова куда-то пропадают, и к горлу подступает вязкий ком ощущения опасности.
– Кто там? – как-то хрипло неестественно выдавливает оберштурмбаннфюрер из себя, – Рабочее время закончилось. Что случилось?
В голову врывается рой нехороших мыслей. А если это партизаны? Сколько уже было случаев в соседних селах, когда подземные бандиты, под покровом ночи проникали в дома и вырезали целые подразделения. Очень тихо, без шума, без единого выстрела, уничтожали всех и исчезали как тени с восходом солнца, растворяясь в своей преисподней катакомб…
– Представьтесь, как положено! Что за цирк?
– Да я это… Что с тобой?
– Кто я? Не могу понять.
В ответ раздается смешок. Фигура чуть подается вперед. Немного крадучись, по кошачьи.
– Кто я? Смерть твоя! Или как там говорится… Доброй ночи, господин оберштурмбаннфюрер! —звучит из темноты с нотками иронии.
В темноте кажется, что-то клацает железом, доносится какая-то возня и вошедший, замирает с уверенным превосходством. Повисает тягучая напряженная пауза.
Перштерер холодеет и нащупывает рукоять пистолета. Бросает взгляд на окна. За ними подозрительно тихо, часового не слышно. Но почему вошедший говорит на чистом немецком? Впрочем, для такого матерого врага, с кем они имеют дело, это не удивительно.
– С кем имею честь? Или кто-то не понял, куда он вошел? Я могу напомнить…
– Прекрасно знаю, куда вошел! К тебе, дорогой друг! Какой неожиданной может быть встреча в полуночи!
Вылазь уже, из своей бумажной берлоги! Начинается другое время…
– Друг? Уж не из катакомб ли? Собственной персоной?
– Возможно. Мы все ими повязаны… Они сама Судьба и Неизбежность! Это тропа очень непредсказуемая.
– Еще шаг и я стреляю! Оружие на пол, лицом к стене… Быстро!
– С ума сошел? Так гостей не встречают… Ты хоть лампу сюда направь, совсем не видишь?
– Сначала оружие и руки вверх! Ты на прицеле. Никаких лишних движений. Дернешься – и ты труп! Назад, к стене живо!
– Ты явно переутомился! Я поднимаю руки, иду к тебе… В лицо посмотри, когда я выйду на свет! Ну, что?
Высокая темная фигура подходит ближе и превращается в гауптштурмфюрера Книппе.
– Черт бы тебя побрал Пауль! Что за шутки?
– Да какие шутки? Я вошел открыто, ничего лишнего вроде не сказал. Это ты устроил здесь не пойми что! Спасибо что не продырявил старого товарища! Сидишь в темноте, как монах в келье… Что стряслось, ты что, на взводе?
– Все в порядке! – убирает пистолет Перштерер, – Немного померещилось. Лишняя осторожность не помешает. Ночь – как раз время наших подземных врагов. Что так поздно?
– Работали с новой партией пленных. Я принес тебе протоколы допросов. Результат сегодняшнего кропотливого кровавого труда! – проходит Книппе, и усаживается рядом, – Я уже насквозь пропитался комиссарской кровью! Иногда становится очень противно… Рыться в их вонючих кишках! И вышибать мозги! Копаться в этой красной грязи. Мерзко… Как мясник на скотобойне! Пожалуй, надо немножко отдохнуть… Придти в себя!
– Хорошо оставь здесь! Я потом посмотрю. Я нашел вещи поинтересней сопливых красноармейских бредней. Нечто весьма захватывающее…
– Что? Бредней? Это же стратегическая информация. От этого напрямую зависит наш успех! С тобой все в порядке?
– Более чем. Я хочу знать больше, чем просто оперативные сводки! Хочу выйти за рамки войны и посмотреть на предмет со стороны, возможно даже изнутри… Понять саму суть. Изучить во всех аспектах, даже самых невероятных. Учесть все детали, и кажущиеся нелепицы. Понимаешь меня?
– Нет. Это отвлеченная софистика. С тобой явно что-то не то. Тебе нужно взять паузу. У тебя больной вид. Съезди в город, окунись в море, все пройдет! А так можно далеко зайти…
– Я в норме. Так вот послушай, во всем необходимо найти первопричину, исток открывшегося нам явления. Также как в греческой философии, когда они искали начало всего сущего – «Архэ». Мы должны выйти на первоисточник… Только тогда мы сможем понять происходящее! Другого пути нет.
– Прекрасно. То есть ты вместо добытых ценных показаний пленных решил заняться античными философскими опусами? Я вижу, у тебя на столе и книги какие-то лежат, явно не армейские папки и еще бумаги непонятные… Я полагаю, мой милый Алоиз, ты уже решил отдохнуть от будней войны?
– Ты все не так понял. Я решил дойти до сути. Понять что из себя представляет это место… Где нам пришлось воевать. Я посылал запросы. И мне пришли поразительные материалы. Это поворачивает нашу битву совершенно в другом свете.
– Хорошо, – зевает Книппе, – я готов тебя выслушать. Что может быть лучше чем местная старая добрая легенда на сон грядущий! У тебя коньяк есть?
– Да, возьми в шкафу! Мне тоже налей… Так вот. В период Боспорского царства здесь проходили так называемые Элевсинские мистерии. Которые определяли сознание здесь живущих. И оно было весьма оригинальным!
– Замечательно! За столетия тут много чего было… К нам это какое отношение имеет? У нас уже другая история пишется.
– Прямое! Это проясняет некоторые вещи, если не все! Возможно даже почему мы все здесь – и мы с тобой, и наши враги! Ответы как ни странно могут таиться в глубине веков… Мне порой вообще кажется, что время течет иначе, чем мы привыкли считать! Нет никаких далеких и близких эпох… Есть одно вращение вокруг скрытого центра, и мы линейно никуда не движемся! Мы просто сидим в кресле кинотеатра жизни и смотрим на пролетающее древней химерой Время!
– Да, ты сегодня в ударе! Только не в том месте, где нужно. Это хороший разговор для берлинского ресторана, но не для каменоломен Аджимушкая, кишащих красными чудовищами! Я пожалуй еще выпью… За твое здоровье!
– Как угодно! Итак, что дальше? Элевсинские мистерии были девятидневными и предполагали собой прохождение достаточно опасных испытаний, которые кардинально меняли сознание человека. Кандидата ставили на Грань возможного, на границу жизни и смерти, света и мрака, реального и потустороннего. Его проверяли всеми существующими стихиями – воздухом, водой и огнем. Но самое интересное еще и Подземным Лабиринтом! Как апофеозом всех мучительных преодолений! После которых он получал Благословление Света и Высших Сил!
– Ну и что? – усмехаясь смотрит в упор на оберштурмбаннфюрера, уже захмелевший Книппе, – Очень возвышенно и занятно. Не спорю. Но где тут связь? Ты уж извини, Алоиз, но я ни черта не понимаю. У меня был трудный день.
– Но как же? Какой еще может быть лабиринт, если не наши каменоломни! Возможно они возникли уже позже! Но место тоже… Здесь было культовое подземелье. Под самими штольнями. Когда я допрашивал местных, они утверждали что был даже бассейн с целебной водой для пантикапейской знати! И существовал храмовый комплекс для отправления религиозных служб, жертвоприношений и прочих прелестей ушедших эпох…
– Нам что с того? Это седая ветхая древность, и бог с ней! Мы живем в другое время! Мы не археологи, а военные!
– Пауль, ты бываешь совершенно упрям и несносен, – Перштерер откидывается в кресле, – когда не хочешь увидеть немного дальше обычных вещей! Сосредоточься и слушай дальше. На земле есть места особой Силы. Где все проявляется по-другому! Там и законы действуют не так, и пространство играет свободно, и время течет иначе. Это Двери в пока еще неведомую нам реальность. Нам посчастливилось наткнуться на одно из них. И если мы все сможем понять, мы обретем очень много.
Послушай этот любопытный текст: «…Последних же герольд заставлял клясться – под страхом смерти – не выдавать ничего из увиденного. Он прибавлял: «вот вы достигли подземного порога Персефоны. Чтобы понять будущую жизнь и условия вашего настоящего, вам нужно пройти через царство смерти; в этом состоит испытание посвященных. Необходимо преодолеть мрак, чтобы наслаждаться светом».
Затем, посвященные облекались в кожу молодого оленя, символ растерзанной души, погруженной в жизнь плоти.» Надеюсь ты не забыл символ нашей славной 46-й пехотной дивизии? Парящий в прыжке олень! Далее…
«…После этого гасились все факелы и светильники, и мисты входили в Подземный Лабиринт. Им предстояло идти ощупью в полном мраке. Вскоре начинали доноситься какие-то шумы, стоны и грозные голоса. Молнии, сопровождаемые раскатами грома, разрывали по временам глубину мрака. При этом вспыхивающем свете выступали странные видения: то чудовище химера или дракон; то человек, раздираемый когтями сфинкса, то человеческое привидение. Эти появления были так внезапны, что нельзя было уловить, как они появлялись, и полный мрак, сменявший их, удваивал впечатление. Плутарх сравнивает ужас от этих видений с состоянием человека на смертном одре.
Но самые необычайные переживания, соприкасавшиеся с истинной магией, происходили в склепе, где фригийский жрец, одетый в азиатское облачение с вертикальными красными и черными полосами, стоял перед медной жаровней, смутно освещавшей склеп колеблющимся светом. Повелительным жестом заставлял он входящих садиться у входа и бросать на жаровню горсть наркотических благовоний. Склеп начинал наполняться густыми облаками дыма, которые, клубясь и свиваясь, принимали изменчивые формы.
Иногда это были длинные змеи, то оборачивающиеся в сирен, то свертывающиеся в бесконечные кольца; иногда бюсты нимф, с страстно протянутыми руками, превращавшиеся в больших летучих мышей; очаровательные головки юношей, переходившие в собачьи морды; и все эти чудовища, то красивые, то безобразные, текучие, воздушные, обманчивые, также быстро исчезающие как и появляющиеся, кружились, переливались, вызывали головокружение, обволакивали зачарованных мистов, словно желая преградить им дорогу.»
Не напоминает наш отравляющий газ? А, Пауль?
«… Иногда жрец Кибелы простирал свой короткий жезл и тогда магнетизм его воли вызывал в многообразных облаках новые быстрые движения и тревожную жизненность. „Проходите!“ говорил Фригиец. И тогда мисты поднимались и входили в облачный круг. Большинство из них чувствовало странные прикосновения, словно невидимые руки хватали их, а некоторых даже бросали с силою на землю. Более робкие отступали в ужасе и бросались к выходу.»
– Пленные, не находишь?
«И только наиболее мужественные проходили, после снова и снова возобновляемых попыток; ибо твердая решимость преодолевает всякое волшебство.
После этого мисты входили в большую круглую залу, слабо освещенную редкими лампадами.»
Я полагаю, у них с освещением чрезвычайно плохо…
«В центре, в виде колонны, поднималось бронзовое дерево, металлическая листва которого простиралась по всему потолку. Среди этой листвы были вделаны химеры, горгоны, гарпии, совы и вампиры, символы всевозможных земных бедствий, всех демонов, преследующих человека. Эти чудовища, воспроизведенные из переливающихся металлов, переплетались с ветками дерева и, казалось, подстерегали сверху свою добычу.»
Не наше ли грозное оружие во всей красе и великолепии?
«…Под деревом восседал на великолепном троне Плутон-Аид в пурпуровой мантии. Он держал в руке трезубец, его чело было озабочено и мрачно. Рядом с царем преисподней, который никогда не улыбается, находилась его супруга, стройная Персефона. Мисты узнают в ней те же черты, которыми отличалась богиня в малых мистериях. Она по-прежнему прекрасна, может быть еще прекраснее в своей тоске, но как изменилась она под своим золотым венцом и под своей траурной одеждой, на которой сверкают серебряные слезы!»
Она – сама Жизнь?
«…Это уже не прежняя Девственница, вышивавшая покрывало Деметры в тихом гроте; теперь она знает жизнь низин и – страдает. Она царствует над низшими силами, она – властительница среди мертвецов; но все её царство – чужое для неё. Бледная улыбка освещает её лицо, потемневшее под тенью ада. Да! В этой улыбке – познание Добра и Зла, то невыразимое очарование, которое налагает пережитое немое страдание, научающее милосердию. Персефона смотрит взглядом сострадания на мистов, которые преклоняют колена и складывают к её ногам венки из белых нарциссов. И тогда в её очах вспыхивает умирающее пламя, потерянная надежда, далекое воспоминание о потерянном небе…
Внезапно, в конце поднимающейся вверх галереи, зажигаются факелы и подобно трубному звуку разносится голос: «Приходите мисты! Яккос возвратился! Деметра ожидает свою дочь! Эвохэ!!» Звучное эхо подземелья повторяет этот крик.
Персефона настораживается на своем троне, словно разбуженная после долгого сна и пронизанная сверкнувшей мыслью, восклицает: «Свет! Моя мать! Яккос!» Она хочет броситься, но Плутон удерживает ее властным жестом, и она снова падает на свой трон, словно мертвая.
В то же время лампады внезапно угасают и слышится голос: «Умереть, это – возродиться!» А мисты направляются к галерее героев и полубогов, к отверстью подземелья, где их ожидает Гермес и факелоносец. С них снимают оленью шкуру, их окропляют очистительной водой, их снова одевают в льняные одежды и ведут в ярко освещенный храм, где их принимает Иерофант, первосвященник Элевсиса, величественный старец, одетый в пурпур…»
Пурпур – запекающаяся густая жертвенная кровь…
– Весьма впечатляет. Очень красиво. Я прямо перенесся в ту замечательную эпоху чистоты и подлинного героизма. Еще пару мифов про Геракла и Персея и я буду спать как младенец!
– Ты еще не понял, Пауль?
Ничего не изменилось. Все повторяется! И люди опять проходят этот Лабиринт, а другие контролируют их движение. Это если в чистой отвлеченной схеме. Нас всех притянули сюда. Собрали! И красных «унтременшей», как расходный материал, и нас, как организаторов и руководителей этого процесса. Некий древний подземный дух играет с нами, как в шахматную партию! Я уже говорил, что мне удалось узнать, что раньше здесь был не один храм, а целая долина культовых сооружений, включая подземные… Серьезное святилище! Это находка для Аненербе. Нашей Памяти Предков. Место это требует внимательного и глубокого изучения. Наслоение эпох лишь усиливает значимость и величие этого портала. Здесь находится какой-то Забытый Механизм жизни, влияющий на события, и при правильном использовании может сделать нас еще богаче и могущественнее! Это достояние должно принадлежать Германии. А не этим грязным красным выродкам. Русские как навозные мухи, паразиты, загадят все, к чему прикоснутся. Свинья везде найдет грязь… Как они сами говорят. Посмотреть их быт – это же настоящие животные! А здесь покоится подлинное сокровище духа и беспрецедентной культуры. И оно будет веками лежать у них под ногами. А они из античного храма мудрости сделают колхозный хлев… Они не способны на другое!