Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние

– Врёшь малой! – голосом резким надрывистым сказал другой данмер, лысый и широким лицом, в испачканной броне из кости без наплечников, с перемотанной серым платком шеей. – Тебе явно не по вкусу наше милое местечко!

– Лирил, – обратился норд к тёмному эльфу. – Спокойней. Наш друг знает, что Пункт Толстой Ноги – лучшая и единственная таверна в округе, – металлическая кружка припала к губам норда, после чего он утёр губы бородой и на всё таверну пронеслось. – Эх, лепись оно всё по мастям и катись по областям!

– Скажи, это ведь твой первый раз? – спросил Адрил.

– Да, – немедля ответил Азариэль.

После ответа Азариэль пропал в круговерти воспоминаний, где больнее всего отразились первые дни после того, как Валс его кинул. Бесполезные скитания по южной части Морровинда, и безумная скачка за потерянной дружбой, ради которой он был готов достигнуть края света. Всё это его привело к абсолютному ничего. Даже хуже. С позором Азариэль смотрит на то, кем стал и чем теперь вынужден зарабатывать на выживание.

– Ох, хорошечно мы по рамсили… сколько душонок загубили в том караване, – потирая ладони, проговаривает Лирил.

Караван торговцев под защитой наёмников Восточной Имперской Компании оказался в лапах наёмников, где Азариэль сыграл не последнюю роль. Теперь он обычный грабитель, бандит, которому место в тюрьме.

«Но как?» – ошарашенно спрашивает себя Азариэль.

Голод, жажда, отчаяние и боль от неудач его привели на эту скользкую дорожку. Пару дней назад, когда желудок изводил голод, горло перешило от того, что сухо, а дух разодран болью, его встретили три морровиндца и предложили работу. Теперь его желудок полон, во рту нет сухости, а муки души заглушены литрами дешёвого хмеля, но от этого легче не становится. Он участвовал в ограблении и лично расправился с солдатами Компании, честно выполнявших свой долг.

«Я же был когда-то рыцарем?» – Азариэль берётся за рукоять меча, чтобы пододвинуть его к себе, но тот стал тяжёлым, словно его отлили из чугуна. Мысленно альтмер понимает, что это конец для него как благородного воина и перед ним открываются огромные дали большущего преступного мира, в которые он окунаться не желает.

– Азариэль! – норд положил крепкую руку на плечо. – Нас ждёт ещё один караван. Завтра он пойдут рядом со здешними местами. Ты как, с нами?

Помедлив пару секунд и с тяжестью, скрипом на сердце, бывший рыцарь отбросил оставшуюся тень былого благородства:

– Да.

Часть 2. Тамриэльский «крестовый» поход

Глава 13. Возвращение к призванию

На востоке Сиродила. Спустя два года. Ночь.

Мрак сгустился над изумрудно-прекрасными просторами центральной провинции Империи, коснувшись и одного захолустного уголка.

В чащобе мира выстроена старая добрая таверна где-то под Чейденхолом, чьё название будет потеряно в песках времён, да и если она исчезнет, о ней мало кто вспомнит. На редкого посетителя посмотрят старые стены, местами покрывшиеся грибком. Всюду разбросаны покосившиеся столы и стулья десятилетней давности, сколоченные из местного дерева. Мебель в комнатах, пропахшая дешёвым пивом и разбавленным вином. Под сапогом глухо постукивают подгнившие полы, которые латали новыми досками. Воздух проникает через, выбитые, в порыве пьяной страсти, окна.

Помещение таверны совсем простое и незамудрённое, выполнено в стиле подобных питейных заведений, которых по Тамриэлю раскидано сотнями. Таверна всего в два этажа и прямоугольного типа, без каких-либо пристроек. На втором этаже располагается несколько комнат для тех, кто решил остановиться в этом захолустном месте, или у кого не было денег на нормальный городской ночлег. На первом же этаже стоит несколько столов и стойка трактирщика, за которой покачивается уже изрядно напившийся владелец этого заведения. В стойку хозяина вцепились тёмно-пепельные руки данмера, который будто въелся ногтями в древесину, чтобы не рухнуть от ударившей в голову суджаммы.

В сию таверну заходит немного посетителей, в основном это местные пьянчуги и бродяги или путешественники, ищущие приюта. А поэтому за столиком сидит всего пара человек, практически дошедших до состояния мяса, которое накачалось дешёвым элем, перемешанным с вином. Ну и где-то посреди бара орёт песни ещё более-менее трезвый бард во рванье, которому платят за то, что тут витают хоть какие-то звуки, кроме пьяного рыганьями и брани.

Человек, на котором куча неописуемого тряпья, которое он, похоже, содрал с нищего, делает шаг вперёд и с лютней наперев начинает горланить.

– А сейчас, я расс-скажу вам-с одну и-ик! Историю Скайрима.

По бедным струнам лютни ударили пьяные пальцы, и понеслась песнь на удивление довольно внятно и трезво:

– Жил да был Рагнар Рыжий – героем он слыл, как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл.

Он куражился, пыжился, бряцал мечом, похваляясь, что враг ему всяк нипочём!

Но вдруг Рагнар Рыжий как лютик поник, он услышал Матильды насмешливый крик…

Что блажишь ты, что врёшь, что ты мёд здесь наш пьёшь?! С нас довольно, готовься – сейчас ты умрёшь!

Лязг стали о сталь беспрестанно звенел, и Матильды воинственный дух пламенел! И унял с тех пор Рагнар хвастливую реееееечь… как слетела башка его рыжая с плеч!

Немногие посетители тут же подняли кружки в честь исполненной песни и поднесли пищу к ртам, не прожевав сплюнув часть от горечи и вони. Помимо всего, этот трактир, стоявший вдалеке от всех основных дорог, обладает ещё одним не самым примечательным атрибутом, вроде испорченной пищи и разбавленной выпивки. Ароматы плесени, испарения от дешёвого и разбавленного алкоголя, запах перегара, и смрад просроченной еды смешались в один единый ореол вони, который висит над таверной смрадным знаменем. В трактире, несмотря на все усилия одной единственной служанки, разжигавшей тут благовония, жутко смердело.

Но неожиданностью для этого ветхого заведения стало появление нового пьянчуги, который по своей одежде, речи и уму мог показаться агентом имперской разведки или наёмником, но не пьяницей.

В самом углу на столе, уронив голову, помутнённую от угольного вина, на руку, лежит убитый горем и лошадиной дозой крепкого алкоголя парень. На мужчине обычная одежда, свойственная для тёплого и мягкого Сиродила. Чёрные кожаные штаны уходят под сапоги, сделанные из крепкой кожи кабана. Жилет, на котором крепилась портупея, из толстой кожи, укреплённый стальными элементами кольчуги, ложится на шёлковую белую рубашку. На его столе ловит блики факелов и свечей стеклянной поверхностью бутылка угольного вина, которое по какому-то чуду трактирщик не стал разбавлять, недоеденный кусок второсортного, жёсткого мяса, чуть ли, не ставший в горле, и ломоть чёрствого затвердевшего как камень хлеба, который и кислотой не превратишь в мякиш.

На его лице проступила щетина, седые волосы серебром рассыпались по плечам и спине, а некогда наполненный жизнью тон лица сменился на картину дорожной пыли и грязи, легшей на безжизненный и обременённый печалью лик. Возле парня просто стоит ореол перегара, который лишь усиливался ещё выпитым здесь алкоголем.

– А-а-зриэля! – крикнул один из пьянчуг с другого стола и альтмер поднял голову, но кого-либо было увидеть трудно; голова готова лопнуть от жуткой боли, а образы таврены и пьяниц заплясали в хмельном танце и высший мер снова уронил голову на руку.

– Оставь его, ему и так плохо.

Без единого сомнения это Азариэль, только сильно накаченный крепким хмелем. Его жутко потрепало со дня расставания с Ремиилом, когда старый рыцарь отправился по своему пути, а юноша устремился на поиски утраченных надежд, что некой эфемерной и безумной сутью придают ему стимул для существования и поисков.

На несколько секунд память преодолела занавес нетрезвого бреда, сковавший разум парня, но всё это вылилось в очередное стенание:

– Бубьд… ты прокхлят, «Кор-роль».

Два года после битвы за Цитадель провёл в поисках подруги, обегав весь Сиродил и встретив Вольного Короля с Валс Арано, он схватился за них, как за последний шанс, но был обманут. После печальных событий, его хватило только на месяц поисков в Морровинде, после чего всё завершилось траурным возвращением в Сиродил, где сломленная гордость Азариэля возопила к кружке. Результатом бесплодных поисков стала страшная ипохондрия, из которой Азариэль не видел выхода, как утопить свою жизнь в крови и алкоголе, как того и требовала традиция отчаявшегося одиночки. Парень превратился в обычного наёмника, безжалостного кондотьера, который пробивает себе путь клинком и, заливая её багряными реками – таков результат уныния.

Азариэль всегда вспоминал те задания, и те провинции, через которое он пробивал свой кровавый путь. Он навсегда оставил в памяти и проклял, что обратил свой меч против Тамриэля. Оружие Верховного Магистра, клинок, сотканный из материи стали, добра и света, что был предназначен для защиты слабых от тьмы, временами вкушал кровь невинных. Да и сам меч, будто бы предчувствуя своё неправедное использование, перестал вселять веру в душу парня.

За последний год Азариэль сумел выполнить самые разные задания, которые сумел получить: налёты на караваны торговцев, которые каким-то чудом проходили без крови, сопровождения этих самых же торговых операций, разграбление склепов, участие в атаках на бандитские логова и временами кражи. Но больше всего он учувствовал в боях против тех на кого укажут имперские чиновники, региональная власть или офицеры легиона. Клинок Верховного Магистра вкушал кровь ровно, как и бандитов, так и мятежников, задумавших выступления против Империи или же просто граждан, что только намеривались посягнуть на порядок управления.

Имперские чиновники, купцы храмовники, жрецы, графы, ярлы южного Скайрима и командиры имперского легиона, которые искали наёмников для своих военных операций – никто не гнушается услуг наёмников.

И за короткое время Азариэль сумел накопить множество денег, которые он тут же пропивал в тавернах, напиваясь в хлам. А на следующий день, или неделю, всё зависело от того, когда кончатся деньги, парень снова шёл и искал работу, чтобы заработать новые септимы и вновь спустить их бесчисленных трактирах и тавернах, раскинувшиеся на территории Империи.

И сейчас Азариэль пропивал деньги после своего очередного задания, которое естественно удалось. Душа, воля, пробиваясь сквозь плотную пелену хмельного марева, заставила Азариэля ещё раз вспомнить детали, нюансы миссии, чтобы он хотя бы вспомнил, что стало причиной сегодняшней попойки.

Граф славного северного города Брумы поручил ему и ещё трём помощниками прочистить пещеру неподалёку от города. По данным стражи, там устроено логово местной секты, которая угрожала безопасности графства и ещё присвоившая некие артефакты Акавира. Граф Брумы поведал Азариэлю, что эта секта проповедовала могущество Намиры, даэдрической богини разложения и отвращения, а в пещере у них было, что–то вроде «храма». «А может это шанс?» – подумал тогда альтмер, цепляясь за шанс того, что эта секта как-то может быть повязана с Люцием.

Граф поручил это четырём воинам: Азариэлю, двум наёмникам и паладину Талоса, который поклялся именем своего бога уничтожить скверну даэдра. Глядя на того воителя культа Девятого, облачённого в восхитительные стальные доспехи, на парня сразу набросились воспоминания о паладинах из Ордена. О тех прекрасных воинах в кирасах исписанных литаниями. Азариэль вспомнил об их доблести и чести и тех временах, когда они были олицетворением света. Но одна мысль того, что он сам является жалким воспоминанием об эпохе Ордена, больно ущипнула за сердце.

Покрывая себя ночью, четыре вона графства отправились к пещере, где-то у гор Джерол и вступили в бой с силами противника. Но что стоит охрана из всякого сброда против паладина и Азариэля, которая стала не более чем лёгкой преградой в чёрно-маранных накидках, пропитанных смрадом и грязью.

Вспоминания Азариэль усмехнулся тому, как рьяно пытались сопротивляться враги и как их утопили в крови. Однако усмешка быстро развеялась во рвотных позывах, ибо память выдала картины влажного и скалистого образования, уходящего внутрь горы. Смрад, дикий смрад пленил нос, а под ногами плескались небольшие лужицы в которых игрались личинки и всякие насекомые.

Сглотнув слюну, позабыв про страх, а в случае Азариэля – отхлебнув из бутылки с элем, четверо воинов стали углубляться в пещеру, ожидая кошмаров из царства Намиры.

Вся пещера представляла собой длинный коридор, на стенах которого висели, неярко горящие факелы, а в самом конце тоннеля они вышли к большому и просторному помещению, которое видимо и служило так называемым «храмом». Все стены были отделаны оттёсанным и белым камнем, который немного позеленел от грибка и плесени, которые обильно покрывали это место. Несколько характерных столбов и арок, спрятавшихся за гнилостно-травянистыми наростами, свисавшими с них мясистыми волокнами, указывало на то, что это крепость хартлендских высоких эльфов. Видимо это была ещё при айлейдах заброшенная секция, которую явно отрезало неким бедствием. Свет там был практически заглушён и шёл только от луны, которая светила через немаленькую дыру на «потолке».

В центре возвышались двенадцать небольших плоских плит, выполнявших роль колонн. Они так же имели айлейдское происхождение, но вот под действием нечестивой магии их каменная структура медленно превращалась в нечто инфернально-сгнивши-бурое, пульсирующее проклятой жизнью. Камень сменялся настоящей мёртвой плотью местами, образовав мясные вкрапины и пустоты.