Во имя порядка: на заре новой эры
В золотистой статуи, метров десять высотой, скрестившей ноги в позе лотоса и грозно простёршей левой рукой факел, а правой сжимая массивную табличку я не нашёл ничего примечательного. Меня не покидает чувство тревоги, что-то тут не так… не может быть всё так радужно.
– Мы в сердце Храма! – торжественно воскликнул поклонник пирийской культуры, за долгое время я не видел на его лице улыбки, а в глазах столько радости. – Фриджидиэн, разве я мог наедятся на то, что увижу святая святых пирийцев? Эх, даже засранца Арантеаля после этого хочется расцеловать!
Константин только сделал шаг ко мне, но злой рок спустился на слепящих крыльях разрыва в теле реальности, выпуская между нами странное существо. Нечто похожее на человеческую женщину, окутанное в мешковатые мантии цвета индиго, переливающиеся блеском тысячи сапфиров, скрытая капюшоном шагнула к нам навстречу из неведомого мира. Её мягкая поступь совершенно бесшумна, походка мягка и ловка, будто бы она плывёт над землёй, а всё тело заключает аура еле приметного света.
– Огневспых! – крикнул я и бросился к магу, памятуя о Лишари; меч сверкнул в блеске фиолетовых огней, занесённый для филигранного удара.
– Какая храбрость, – тихо прошептала женщина и одним движением руки остановила меня – колени в безвольности подкосились, а тело скрутила слабость – плоть просто рухнула, паника накрыла меня с головой, сердце едва ли не выламывает рёбра от чувства беспомощности. – Понимаю, но с тобой позже.
– Уйди! – крикнул маг и швырнул в неё раскалённый прут энергии, который она игривым взмахом отразила. – Что тебе нужно!?
– Увидь и узри, что вас ждёт, – неимоверным усилием воли, сквозь боль в шее, подняв голову я увидел, как старик пятиться от неё, как пытается спастись, но она плавно сблизилась с ним и осенила ладонью.
– А-а-а! – закричал Константин и ужас его агонии такой болью отразился в груди, что дух едва не покинул моё тело. – Не-е-ет! Хватит! Прошу!
– Ты увидишь, что вас ждёт, – мерно продолжает она. – Узри высших, узри свою беспомощность.
– Не-е-е-т! – в слезах полухрипом вопит Константин, по-видимому вбитая в его сознание картина жути и апокалипсиса настолько катастрофична, что здравомыслие не выдерживает такого удара, оно ломается, уступая место безумию.
Только на секунду я увидел взгляд Константина… это глаза сломленного человека, поломанной души – его разум подобен слабо трепещемся огоньку во тьме… за секунду могущественный чародей стал ничем, бьющимся о пол подобием буйного ребёнка. Он развернулся в сторону статуи и протянул к ней руки, но не смог ничего сделать. Забившись в клубок, он только истошно рыдал и хныкал, что-то лепеча.
Женщина же плавно идёт ко мне и чем ближе её адская фигура, тем больше страх сковывает меня. Неужто она и из меня сделает полоумного безумца? И мне предстоит узнать касание безумия? Нет!
– А теперь я избавлю этот мир от тех, кто может помешать нам, – с этими словами она приблизилась ко мне, и простёрла руки, будто бы в материнских объятиях, но всем телом я почувствовал странную, скрючивающую боль, каждая мышца заревела огнём.
– Что… ты… сделаешь? – сквозь зубы выдавил я.
– Я всего лишь хочу, чтобы человечество однажды получило смысл, преодолело барьер собственной бессмысленности. Вы – люди и аэтерна слишком предсказуемы и способны построить мир застоя. Я же… не желаю этого, – женщина опустилась передо мной на колено, я же ощутил странный аромат фиалки и розы, вместе с горечью на языке и пыхнувшим от неё жаром. – Вы не вписываетесь в мои планы, а значит ты – умрёшь.
Ощущение, что моё тело разрывают на десятки кусков слишком мягкое, чтобы описать жуткие ощущения, подаренные инфернальным существом. Она будто смаковала мою злобу и предсмертный конец. О да, в то, что меня сейчас настигнет гибель, я уверен… это конец и хуже судороги во всём теле, полного оцепенения то, что я не смог помочь ни Лишари, ни родине. Несчастная девушка во мановение ока лишилась близкого человека, едва ли не заменившего отца, я же надежды с ней быть. Это конец…
Но явилось спасение – всем телом и всей душой я ощутил неведомое торжество жизни, словно тысячи праздничных труб возгласили о прибытии нечто сильного, и Некто славного. Все болезненные ощущения исчезли, я даже не смог заметить, как и оцепенение ниспало, за пару секунд не осталось и тени прошлых чувств, только бесконечный праздник духа, ликование неведомое, заставившее меня подняться. Позади женщины раскрылись врата света, изливающего поток тепла, откуда я учуял приятный сладкий аромат, явился воин, латник, чей доспех точно сияет небесным совершенством. Пылая золотом, поверх небесно-голубого стихаря, внушая священный трепет, гордо и крепко, шагает подобие мужчины. Волос, вторящий прекрасному цвету брони, ниспускается до плеч, обрамляя лицо неведомого совершенства. В правой руке его пылает посеребрённый меч, распевающий вихрям о будущих сражениях за души, в левой слабо колышется кадильница, возвещающая о самом достойном служении, а на груди сверкающий символ Грааля. Один образ его, один вид даёт такое количество сил, что я с лёгкостью отмахиваюсь от жалких попыток женщины снова поставить меня на колени.
– Да не будет так, – властно приказало светозарное существо, – на нём произволение Господина господ, и ты его не тронешь.
– Я не та, против кого они воюют, – фыркнула женщина. – Я всего лишь помогаю мир сделать чище.
– Ты исполняешь прихоти первого мятежника. Ибо он и духи поднебесного зла желают только разрушения, страданий и гибели. Ты же помогаешь им в этом деле.
– Я не несу людям смысл, – словно оправдываясь, твердит дама.
– Ложь стала твоей сутью. То, что произошло в Ишмартепе, обличает тебя. Плоды дел твоих, говорят, что ты от начала начал присягнула делу погибели. И ты не тронешь их, ибо так говорит Господин.
– Я буду преследовать его! – женщина попыталась сделать шаг,
– Он одолеет тебя символом слова Великого, и ты более не посмеешь подступить к нему! – светлосияющий латник приблизился ко мне, его пальцы коснулись меча, надпись на нём просияла словно обрела истинный смысл; он голосом полным могущества и славы жизни призвал меня. – Победи её! Покажи, что достоит остаться без её внимания.
Мои лёгкие наполнил прохладный воздух подземелий, в руках крепко жмётся рукоять, а сталь готова петь. Делая шаг вперёд, становясь на ступени, я почувствовал свежесть, как будто в лицо задул северный горный ветер, а в груди всё распевало гимны вечной победе. Я готов сразиться с неведомым существом, одарившим безумием Константина.
Клинок восходящим ударом рванул к подбородку Женщины, но та ловко и легко смеясь отпрыгнула. В её тонких и аккуратных пальцах сверкнуло что-то плоское и длинное, пылающее магическим алым пламенем и говорящем о нематериальном происхождении клинка. На этот раз мне пришлось блокировать удары, посыпавшиеся градом. Лезвие тонкого меча тут и здесь, оно летает, не имея веса, и только на грани неестественной реакции я его отбиваю.
– Тебе меня не победить!
В полном молчании я атаковал, противопоставляя её скорости и жестокости, благословение и веру. Меч рассёк воздух, я крутанулся со скоростью молнии, но сталь столкнулась о призрачный меч. Яростный укол рассёк край её одежды, а потом мне резко пришло отсечь её выпад. А затем ещё один и ещё один. Неистовый напор отогнал меня к колоннам, а затем женщина прыгнула в пустоту.
«– Сзади», – услышал я слово благое и развернулся настолько быстро, насколько это возможно.
Лезвие выбило сноп искр, поцеловавшись с призрачным слегка изогнутым мечом, я надавил на него, вкладывая всю силу, и враг легко отскочила, давая мне рухнуть. Сила толкнула меня вперёд, нога неудачно нашла камень и вот я лечу на землю. Перчатки погрузились в песок, клинок улетел едва-едва вперёд.
Сию секунду Женщина вылетела из пустоты словно бешенная и разрубила воздух, оставляя рваную линию, подобную ране. Я потянул болезненное тело и в сантиметре меч ударил, песок зашипел и оплавился.
Тяжело поднявшись и найдя меч, я снова наношу удары, вкладываю в них всю свою силу и скорость, но нахожу только края её одежды. Она, закружившись и заплясав, решила биться не только оружием, но и магией. Искры молний засверкали повсюду, а затем разряды электричества потянулись ко мне – их я отразил мечом и принялся отступать.
Спрятавшись за колонной, я ушёл от магического разрядного кулака и сжав ладонь на рукояти «огневицы» выпрыгнул из-за неё. Гром выстрела сотряс главную залу – пуля за секунду подлетела к Женщине, но та успела скрыться в пустоте, чтобы потом вынырнуть у меня за спиной.
Она не стала кромсать мечом, вместо этого выставила руку пред собой и выпустила волну рокочущего пламени. Инстинктивно я выкидываю заклятье перед собой и огонь рассеивается, в сантиметрах от меня, опалив брови и волосы. Она играючи вкладывает толику ментального усилия и огонь превращается в ветер – порывистый ураган, нагоняя на меня стену песка, кулаков воздушного потока сносит прочь моё тело. Я приземляюсь на ступенях, хруст позвонка и страшная пульсирующая боль в нём отвлекли от боя.
Я не сумел резко встать… всё поплыло перед глазами, на губах и языке заиграл железный привкус крови, а мышцы тянуло скручивающей болью.
– Мой меч разрежет тьму! – с рыком я заставил себя встать. – Мой свет развеет мрак! – обратив взгляд на горящую вечным фиолетовым пламенем жаровню, у меня родился план.
Отступив выше, оказавшись у подножья величественного изваяния, я стал ждать Женщины, и она не оставляет меня без него. Желая, как можно быстрее покончить со мной, её тело пропадает в пустоте и сейчас вынырнет из неё, чтобы нанести решающий удар, но этого не будет!
Прежде чем она явила бы своё великолепие из подпространства, я, вобрав остатки магических сил, высвобождаю их ударом ветра в жаровню. Огонь, разожжённый мистическими искусствами, и исстари пожирающий вечные угли, разлетелся светло-лиловым салютом, осветив всё удивительным раскрасом света. Фигура женщины материализовалась в тот самый момент, когда пламя вихрем кружилось повсюду и оказалась в плену стихии. Её нежно-тонкое одеяние приняло не менее десятка углей, а лицо «поцеловало» пламя – прожжённая ткань осела рассечёнными кусками, сапфиры посыпались в песок. Моя же толстая одежда выдержала этот удар стихии, и потушив загоревшиеся куски меха всплеском магической воды, я наконец-то атаковал.
Хлёсткий удар моего меча положил бою конец – лезвие впилось в её ключицу, пока она металась взглядом, я надавил и вложил всю праведную ярость в удар, пытаясь рассечь и дальше её нереальную плоть. Крови не хлынуло, только странное облако в месте удара, словно сдули огромное количество пыли.
Противница опустила руки и клинок во вспышке света пропал из её рук. Она отступила в сторону хнычущего старика и возложила руку на его голову, нежно поглаживая.
– Что ж, ты показал, что способен биться со злом и по произволению Врага, я отступлюсь, – в кристально чёрных глазах противницы я нашёл огонь неутолимого зла, дыры на одежде стали самозавязываться, восстанавливая прежнее великолепие мантии.
– Не своими силами я одержал победу.
– Мы всё равно свершим наш великий план. Овцы, что верны пути погибели скоро сюда явятся, – она склонилась над Константином и провела по его щеке, прочесав бороду. – Один уже в наших руках.
После этих слов, она растаяла, больше не желая задерживаться. Вместо неё снова сияет пустота, но теперь она не будет больше поднимать руки против меня. Успокоившись и выдохнув, дав волне боли прокатиться по телу, я, не имея сил вложить меч в ножны, опираюсь на него, как на трость.
Скоро сюда явятся Джеспар, и «Пророк» и что же мне им сказать? Смотря на щеняче-потерянный, полный безумия и сломленности взгляд Константина, я задаю себе страшный вопрос – что она ему показала? Что сломило его волю настолько, что он в кровь разбивает колени и лоб, поклоняясь образу пирийского божества.
Я потянулся к Константину, чтобы ему помочь, но раздались столь знакомые слова власти от светозарного существа:
– В Арк! Оставь их, тебе предначертан путь иной!
Глава 10. Душелекарь и вино
«Всё страдание за чёрные дела наши, за зло в душе и сотворённое нами. И ложится оно в дело нашего высветления».
– Из книги Предание.
Следующий день.
Там, за стенами тёплой таверны льётся дождь, вторя моему внутреннему чувству хмурости и печали. Я ведь всего лишь не уберёг кого-то старика… но для Лишари он был наставником, дядей и учителем, вплётшимся в её душу годами жизни. Кая я могу вернуться к ней с новостью, что бросил старика одного в храме? Как скажу, что кинул несчастного на произвол судьбы? Я ведь исполнил приказ куда более могущественного существа… и прибыв в Арк не выдержав всего, зайдя в таверну.
– Я не помощник тебе в душевных разговорах, – с такими словами за мой столик присела прекрасная дама, чьё тело покрыто светло-синей кофтой из шёлка, поверх кожаных брюк; она пришла без широкого пояса и меча.
– Я не знаю, что мне делать, – наливая очередную кружку, стал я изливать душу перед той, кому не страшусь доверить тайну. – Это полный кавардак. Велисарий… он молодец, – подношу себе стакан и начинаю заливать в охмелевшее тело вино. – Собрал сначала, потом заручился дружбой с денежными мешками, три дня их раскручивая на монету, а потом и созвал аж целый Совет. Но остановило ли это его? – я помахал пальцем в знак отрицания. – Не-е-ет, он продолжил умащать народец. Но он не помощник мне в этой проблеме.
– Са’Ира, ты привёл меня в этот кабак, чтобы обсудить политику? – девушка с угольно-тёмным чуть растрёпанным волосом повертела по сторонам, во взгляд её шоколадных очей попали на квадратную стойку за которой держатель таверны разливает пиво, и ряды столов, и пляшущая публика, чей танец отбрасывает на стены причудливые быстро меняющиеся тени. – И ты уже успел напиться.
– Ты опоздала на полчаса! – заверил я, не зная зачем и чем убедить её в своей правоте.
– А ты уже успел надраться за это время бутылкой вина. Тебе видимо мало, и ты решил ещё одну прикончить, – тихо и мирно, словно шуршащий кирийский песок, Калия изливает свою речь. – Если ты так продолжишь, я оттащу твоё пьяное тело Лишари и кину на стол, чтобы она вытрезвляла тебя.
– Не-не-не, к ней не нужно! – запротестовал я и потянулся за бутылкой, но Закараеш оказалась ловчее – быстрым движением руки она схватила её за горлышко и оттянула, мои пальцы только и успели сжать пустоту.
– Нет, Са’Ира, я не дам тебе превратить себя в свинью.
– Только не говори ей.
– Ах, дело касается Лишари? – чуть улыбнулась Калия. – Говори, что тебя волнует. Говори, и ничего не утаивай.
Я не знаю, почему, наверное, смерть или потеря Константина так смутила меня. Разве он был дорог мне? Разве я его хорошо знаю? Всё это – нет. Но я дико страшусь идти к Лишари и объявлять ей о смерти того, кто, наверное, деда или отца. Я не знаю, кто он ей, но сам факт того, что она просила помочь, что возложила на меня столь важную миссию. А я за ним не уследил… не просто упустил, а он пал в когтях безумия. Как я ей скажу об этом? Как донесу до её ушей столь скорбные новости. Как я к ней вернусь, проваливший задачу? Она погонит меня же не просто метлой, а молниями и магическим огнём. Но идти придётся, вот и решил немного выпить для смелости.
– Я, я, – мой язык стал заплетаться, а душой овладели сомнения. – Она попросила меня о чём-то важном, а я не исполнил её просьбу.
– И что тут страшного? – недоумевающе посмотрела на меня.
– Я не сберёг ей любимого человека, – раскрыл я всё, взбодрённый двумя литрами аркского креплёного.
– Подожди, кого ты мог не сберечь? – смутилась Калия и тут же её всё поняла. – Вроде, ты, Джеспар и Константин. Неужели…, – и снова я вижу тот самый испуг, его я раньше видел на лицах своих друзей, когда те теряли любимых и друзей, видел и у Лишари, когда она провожала нас.
– Да. Тот… «Пророк» отправился с Джеспаром дальше, – моим словом эта тень рассеялась. – Она просила Константина сберечь, но он…
Воспоминания, чреда образов в памяти, встали перед глазами. Настолько сильная боль коснулась сердца, в груди поселилась такая тяжесть, что мне стало не по себе. Руки упали на стол вы бессилии и Калия увидела это. Она ослабила хватку, и я смог взять из её тёплых ладоней бутылку. Губы впились в горлышко и по горлу потекла приятная тёплая жидкость, пока все полтора литра не были испиты.
Я вижу на себе пристальный взгляд Калии. Оценивающий… понимающий. Кажется, ей знакомо это чувство, это состояние – раздвоенность, поражение. Дикий стыд поразил мою душу, он пожирает мою душу подобно ржавчина железо. В желании ещё сильнее унять боль я собираюсь встать, чтобы купить уже водки.
– Стой, – остановила она меня Калия, узнавшая моё намерение; она с силой сдавила мою руку – её чуть длинноватые ногти прорезали кожу, на стол закапала алая кровь… это заставило её быстро одёрнуть. – Прости, я не хотела. Я просто… не хочу, чтобы ты стал пьянью. – Закареш подняла взгляд, её глаза, там я увидел страшную боль, борьбу и надежду, словно подавленным пламенем она заглянула мне в душу, всё тело продрогло, ясности стало больше, а она продолжает. – Скажи, Лишари тебе нравится? Как девушка?
– Я не знаю. Буду честен, она нравится мне, я бы хотел бы с ней быть. Но сейчас… родина… страна… Эндерал. Я не могу оставить его. Искренне хотел бы, что бы не было так, чтобы я смог просто пригласить её.
– Тогда послушай меня, – Калия отстранилась, остановила махом местного разносчика в жёлтой рубахе и кинув ему тридцать медяков, отпустила. – Фриджидиэн, послушай, что для тебя важнее – любовь к девушке или любовь к родине?
– Я не знаю. Мне и без Лишари будет трудно, но я бы хотел, чтобы и ей со мной было приятно. Однако… Эндерал, моя земля в опасности и оставить её без защиты – нарушить священные клятвы.
Желание и долг. Впервые за недолгую жизнь передо мной встаёт этот вопрос, но кажется, что и Калии – это известно, что и её молодое сердце ощутило этот не совсем приятный и болезненный выбор. Прошедший разносчик поставил возле Закареш бутылку белого лёгкого вина, которым она немедля наполнила кружку. И услышал я от неё слова, которые ей не присущи:
– Тогда, скажу тебе так, Са’Ира – Эндерал – он никуда не денется. Есть Велисарий со своим Советом и половиной страны, есть Арантеаль со Святым орденом. В конце концов, Са’Ира, есть ещё и мы. И вся эта гурьба не приглядит за страной? Кажется, ты берёшь на себя слишком много, ты думаешь, что от тебя многое зависит, но разве это так? – Калия слегка коснулась вина, у меня создалось такое ощущение, что Калия говорит это скорее себе, чем мне.
– А вы? – спрашиваю я.
– «Пророк» – избранный. Без нас он не справится – вот и всё.
– Ладно, – выдохнул я, – посмотрим, что нам принесёт день грядущий.
Можно было бы ещё сидеть с Калией, ещё бы обсудить пару тем, как в таверну входит воин, отличный от аркской стражи. На нём лиловый плащ, шлем с пёстрым гребнем и чешуйчатая броня, сверкающая в пересвете факельного огня. Велисарит. Он быстро нашёл меня среди застольщиков и быстрым шагом направился к столу.
– Фриджидиэн. Велисарий ждёт тебя сейчас, – раздались суровые слова, а затем ещё более тяжкие, распаляющие пламя выбора. – Это касается страны.
Глава 11. День рока
«Горе мне в моём сокрушении; мучительна рана моя, но я говорю сам в себе: «подлинно, это – моя скорбь, и я буду нести её24»
– Из книги «Предание».
На следующий день. Арк.
Если Арк это воплощение достоинства, чести и силы, то Подгород это его полное отражение. Огромная сеть пещер и выработок, уходящих на многие метры под землю, стала олицетворением разгулья, ненависти, жестокости и гноящегося общества. Это вам не приятные улочки Арка, и даже не умиротворённые дороги в Речном, нет… это иной мир – отражение всего хорошего, где балом правит секта таинственных людей, во главе которой стоит некий «Отец».
Я едва сдерживаю себя, чтобы мой завтрак не покинул желудок – сегодня мы пришли чтобы обсудить сотрудничество с теми, кого можно назвать властью в этом регионе. Ралаимы и представители нищих, бандиты и воры – вся эта шваль сегодня должна с нами встретиться. К тому же мне не даёт покоя утренний «разгром», который мне устроил мой командир за то, что вчера пил в таверне, лишив меня части жалования. Но ладно, сейчас стоит задача куда важнее, чем просто деньги.
Честно, я бы подумал, что Велисарий с ума сошёл, раз отправил нас сюда, если бы не постепенная эскалация ситуации. Прорицатель и Джеспар всё ещё не вернулись и нас начинает охватывать волнение. Если противник их обнаружил и расколол, то можно не сомневаться, то ответ будет незамедлительным и жестоким. Чтобы получить ещё больше поддержки в живой силе, Велисарий пошёл на то, чтобы мы не просто сотрудничали с Ралаимами… а привлекли массы бедноты и нищеты. Арантеалю всё равно на это… для него Подгород место на которое он обратит внимание только лишь в случае мятежа.
Идя по прелым доскам, в убогом факельно-ламповом освещении нам тут и там попадаются тела бедняков во рванье, изгрызенные изнутри мясными червями. Множество народа в старой ветхой одежде, побитые и искоцанные бродят туда-сюда и бормочут что-то, причитают и с недовольством смотрят на нас. Вонь, страшный смрад отходов заполняет каждую улочку этих мест… гнилые продукты и нечистоты, сливаемые сверху, смрад умерших и результаты жизнедеятельности – всё это смешалось в единый невыносимый запах помоев от которого сжимается что-то выше желудка, готового отдать еду. И в это же время жительницы Подгорода бродят по его улочкам, натянув старьё, оборвав его на ляжках, и сделав глубокое декольте, чтобы отдаться за сотню другую медяков прохожему.
Кажется, что свет справедливости, мир и добро покинули это место навсегда, но насмешка ли – преступники-сектанты в виде Ралаты стали жалким подобием стражей порядка, а их правила – мерзким отражением закона.
Мы миновали одну из центральных улиц. Я, облачённый в свой привычный кожаный доспех, сам Велисарий и ещё трое воинов Оборонного совета, а также с нами ещё двое хранителей – тех самых, что приставлены Арантеалем. У каждого из нас на левой руке ростовые овальные щиты, а в правой меч с округлым лезвием… мой клинок издаёт слабое веяние холода облаком инея, что не может не заметить мой командир:
– Фриджидиэн, ты где уже успел меч зачаровать?
– Да-а, одна знакомая чародейка помогла.
– А, Пегаст… я подметил, ты с ней очень сдружился. Не пойми, я не против, но главное, чтобы ваша с ней дружба не помешала исполнению долга, – вдохновенно говорит Велисарий; с каждым его шагом гребень на шлеме подёргивается. – Мы довольно многого добились, и сделать ещё предстоит не мало.
– Господин, ладно ещё ралаимы, но вы и впрямь считаете, что люди Подгорода могут стать… достойными воинами? – спрашиваю я, указав мечом на бедняков, рассаженных в углах и зыркающих на нас. – Их ткни, они рассыплются.
– Нам нужны все силы, Фриджидиэн. Если мы где-то покажем слабость, привлечём недостаточно сил, то Нерим из нас сделает дрова для костра, можешь не сомневаться.
– Понимаю, господин. И вы ради победы готовы работать даже с наркоманами, убийцами, насильниками и беднотой? Разве нам недостаточно безумцев из Ралаты? Велисарий, я слышал, что их «папаша» думает о том, как перейти в мир духов.
– Эндерал – моя родина и я предприму все средства, чтобы её защитить… пусть мне придётся и работать со всяким преступным сбродом. Мы потом, когда всё закончится, разберёмся что да как, – уверенно и твёрдо ответил Велисарий. – Я родом из Речного. У меня было нелёгкое детство, мой друг. Мать всё время на полях, отец столярничает, и я понял одно – если ты сам о себе не позаботишься, о своей безопасности или пропитании, никто не позаботиться. Пускай Арантеаль и заботится о спасении мира, наши цели куда приземлённее.
– Понимаю. Господин Велисарий, после того, как мы договоримся с Ралатой вы отпустите меня на совет? Я понимаю, сейчас вам нужен как красноречивая поддержка, но после…, – пытаюсь упросить Велисария на то, чтобы как можно оказаться в Храме солнца.
– Что ты там захочешь, друг?
– Сегодня будет совет по поводу военной обстановки, – пытаюсь придумать отмазку. – Может быть, узнаю что-то новое.
– А не потому, что там будет Лишари? – к моему удивлению командир оказался проницателен. – Ладно, ты можешь быть свободен, как только мы завершим все дела.
Мы прошли ещё несколько метров по гнилым доскам, пока вместо них не остался сырой песок и камни вокруг. Мы прошли в один из редко используемых проходов, чтобы выйти к месту встречи с представителями подземного народа.
– Атаковать! – раздался крик о стороны и из-за камней на нас бросились бандиты – отморозки в нескольких выцветших драных одеждах, нацепившие на себя панцири из кожи и железа, с ржавыми топорами и мечами наперевес.
