Хрустальный остров. Роман

– А так просто.

– Не знаю, не сейчас, пошли обратно.

Настя прочитала сообщение в телефоне: «Я умру без тебя. Умоляю, вернись». Игорь совсем измучил её. Она сидела на автобусной остановке одна и плакала. Лил проливной дождь. Почему ей так не везло с мужчинами? Может быть, всё дело было в детстве? Она росла с матерью без отца, которого никогда не видела. Её мама была художником настоящим, во всех смыслах. При СССР она рисовала афиши для кинотеатра, и ещё писала картины для себя и продажи. Продавались картины плохо, но денег в целом хватало. После развала Союза пришлось туго. Мама даже торговала и не только своими картинами, но и разным барахлом. Потом один друг устроил её преподавать в институт. Стало немного полегче. Впрочем, мама Насти никогда не жаловалась на быт и неустроенность. Она была настоящей коммунисткой: её не интересовала бытовая ерунда, деньги и прочая мещанская глупость. Она курила «Беломор», «Астру» и «Приму». В пятом классе Настя узнала от неё о своём отце. Мать сказала, что у неё было несколько мужчин, когда она с подружками отдыхала на море в Коктебеле. Тогда она была хиппи, что это такое Настя не понимала. Мать не знала, кто из её тех парней был её отцом. Но «они были все классные ребята, с чувством юмора, знали классные песни и угощали их классной травкой». Так сказала мама. Другая девочка бы расстроилась от такой информации или закомплексовала бы, но Настя была особенной. Истинная дочь своих родителей. Она читала много, больше матери. Настя очень любила стихи. У неё была очень богатая фантазия. Порой ей казалось, что мир, изображённый в книгах писателями и поэтами – это и есть настоящий мир. Отца она воображала себе красивым и добрым, но неустроенным, как все творческие люди. Возможно, он был писателем или музыкантом. После школы Настя поступила в педагогический институт. У неё был друг со школы Дима, нормальный пролетарский парень, который хотел стать водителем и стал им. Он был сильный, уверенный в себе, знал, что хотел от этой жизни. Настя очень нравилась ему. Он пошёл работать. Настя училась в институте и иногда подрабатывала. Они сняли квартиру, в которой решили вести совместное хозяйство. Мама Насти легко отпустила от себя дочь, а мать Димы ненавидела Настю и её мать, считала их больными на всю голову. Настя много времени отдавала учёбе и чтению, на хозяйство не хватало сил. Готовила она плохо, ещё хуже убиралась. Диме это не нравилось. Он злился. Потом понял, что перевоспитать её нельзя. На почве быта они разошлись. Настя очень переживала. Она любила Диму, за ним она чувствовала себя, как за каменной стеной. Он был работящий и умел найти надёжный заработок. В детстве у неё не было ни отца, ни деда. В Диме она встретила впервые опору, защиту и поддержку. Потом у неё была череда мальчиков из разного сорта мужчин. Особенным колоритным персонажем в этой колоде был кавказец Арчил, женатый торговец с рынка, всё время грозивший убить её, если она изменит ему. То, что он был сам женат, его не волновало. Утихомирить горячего горца помог капитан милиции Пашка Смирнов друг Насти. Павел нравился ей, а она ему не очень. Настю как будто не очень волновало наличие жены Павла и других мужчин. Наконец в двадцать шесть лет Настя вышла замуж. Мужа звали Коля. Он приехал покорять столицу из Ростова-на-Дону. Коля был танцором, профессиональным. Своими танцами он и покорил Настю. Она наивно думала, что танцоры, как творческие люди должны быть развиты умственно и духовно; но ни умом, ни духом там и не пахло. Коля приценивался к квартире Насти и её мамы в Капотне, просил прописать его. Тёща хоть и была с причудами, но дурой она не была. «Поживите сначала, а там посмотрим», – сказала она. Коля страшно злился. Детей он не хотел. Он часто уезжал надолго с разными артистами на гастроли. Однажды он приехал, собрал чемоданы и был таков, ничего не объяснив ни Насте, ни тёще. Коля через суд потребовал развод. Скоро он женился на какой-то старухе, которая его прописала без всяких условий. По Коле Настя не горевала. Он быстро разочаровал её и был слишком эгоистичным. Она даже была рада освободиться от него. Ей было легко одной, проще. Настя уже подумала, что у неё больше никогда не будет ни мужа, ни детей. Она любила читать в парке, сидя на скамейке. Так она познакомилась с Игорем. Игорь худой, в очках, был похож на облезлую птицу. Глаза его излучали что-то болезненное и диковатое. Люди сторонились его, а он их терпеть не мог. Игорь присел на скамейку и заговорил с Настей непринуждённо, как со старой знакомой.

– Беллетристику читаете. Зря.

Настя оторвалась от чтения.

– Почему же?

– Мало достойных авторов.

Игорь переживал в том момент увлечение учением Кастанеды. Он постоянно находился в духовном поиске. Он был православным, католиком, протестантом, пятидесятником, свидетелем Иеговы[1 - деятельность организации запрещена в РФ], буддистом, синтоистом и конфуцианцем.

– Вы кто? – спросила тогда Настя.

– Я сам бы хотел это понять.

Это было какое-то затмение. Впервые Насте встретилась такая неординарная личность. Игорь к тому же писал стихи – концептуальные и ещё немного хокку, когда увлекался синтоизмом. Издательства не печатали его. Не доросли, так он это объяснял.

Настя переехала жить к Игорю в его захламлённую и грязную квартиру в Гольяново. Она была так очарована эрудицией и талантами Игоря, что его крысиная холостяцкая нора с пожелтевшими от никотина, бедности и старости обоями, казалась ей дворцом сказочного принца. Игорь не уставал её поражать новыми духовными открытиями и стихами. Настя навела порядок в квартире и даже научилась готовить. Было ради кого стараться. Игорь, правда, этих усилий не замечал, погружённый в своё творчество и свои искания. Так они прожили год. Жениться Игорь не хотел – так как ещё не определился с конфессией или религиозным направлением, которое ему подошло бы окончательно. К детям он также не был готов. Для него было страшным преступлением рожать в этот мир детей, не зная точного предназначения жизни и её смысла. Смирилась Настя и с этой напастью. Доконало её другое. Когда Игорь обратился в шиваизм, в квартире милого после школы она обнаружила неизвестную женщину. Гражданский муж называл её Вероникой. Она была не очень красива, но стройна и ухожена. Игорь задумал заняться сексом втроём. На его языке это называлось важным духовным обрядом. Всё надо было делать строго по инструкции, написанной в какой-то книге. Насте было противно, но она делала всё, что предлагал Игорь. Он скоро разочаровался в этом обряде и в этой религии – на следующий же день.

За завтраком он признался:

– Не то это, не то. А не принять ли мне ислам? Правда, обрезание придётся делать. Насколько это больно? Неважно. Надо сначала изучить «Коран».

Вечером Настя не обнаружила в шкатулке, в которой складывала семейный бюджет шести тысяч рублей. Последние три месяца деньги зарабатывала только она. Игорь не работал. С почты, где он в последний раз трудился почтальоном, его выгнали за постоянные прогулы, кражи дорогих журналов и опоздания. Настя наехала на Игоря. Куда делись деньги? Тогда Игорь признался, что потратил их на Веронику, которая была проституткой. Настя была в шоке. Она поделилась этой историей с Яной учительницей математики в школе. Яна назвала Игоря козлом и посоветовала немедленно его бросить. Настя не знала, что делать. Ей было жаль Игоря, но жить она уже не могла с ним. Он был ей противен. Она разочаровалась в жизни и людях. Неужели все духовные поиски и творчество – это полная ерунда? Надувательство – ширма для развратного образа жизни и тунеядства. Для чего живут люди на Земли? Только, чтобы есть и трахаться? Игорь – это был тяжёлый удар не в челюсть, а в саму душу. Настя собрала вещи и ушла. Игорь валялся в её ногах, просил прощения, умолял не бросать его. Такой жалкий он ещё больше раздражал её.

Там на остановке она ещё могла вернуться. В голове мелькнула мысль, что может быть это её крест, расплата за свои грехи и грехи предков. Пора пойти в церковь и начать новую жизнь искупления. Это было бы очень больно. Нет. Хватит с неё. Человек имеет право быть счастливым. Она поехала к матери в Капотню.

Мать была рада дочери. Она не любила Игоря, считала его ничтожеством, как творческую единицу. Настя с мамой пила вино, когда ей пришло сообщение о том, что она выиграла бесплатный билет на круиз вокруг земного шара. Ей даже было неинтересно – это правда или какая-то подстава. Смена обстановки ей не помешала бы. К тому же она хотела уехать подальше от этого большого шумного города с дурной энергетикой, лучше на другой конец Земли. Круиз вокруг земного шара – это было бы прекрасной авантюрой в былые времена, а теперь это всего лишь развлекательная поездка. Пусть будет хоть так. Так она думала.

Эти люди на острове казались Насте очень милыми, даже те, от которых исходила агрессия и опасность. День прошёл и все начали укладываться в шатре.

Она легла в центре между Антоном и Иваном. Иван лежал боком лицом к её спине и тихонько обнял её за талию, прижал к себе.

– Ты чего? – тихо прошептала Настя.

– Это чисто, чтобы согреться, – объяснил Иван.

– Чего там? – спросил громко проснувшийся тракторист. – Приехали спасатели?

– Ага. На голубом вертолёте прилетели, – иронизировал, как умел, доктор. – Да молодёжь развратничает.

– Дайте поспать, уроды. И так холодно и жрать хочется, – проворчал Бондаренко.

С самого края лежал Лев, а за ним Валера. Лев во сне положил руку на бедро Валере. Тот убрал руку.

– С тобой всё в порядке?

Лев проснулся.

– Ты что?

– Ты руку на меня положил. У тебя всё нормально с ориентацией?

– Извини, уснул, не осознавал, что делаю.

Валеру осенила важная мысль.

– Лев.

– Чего?

– Ты же попал на судно по выигрышу билета?

– Так точно.

– И я.

– И что это значит?

– А остальные? Люди, кто попал на судно по выигрышу билета?

Оказалось, что все.

Бондаренко спросил:

– И что это может значить?

– Это не просто так. Однозначно. Матросов и простых пассажиров тут нет. Это была какая-то спецоперация. Нас не просто так заманили сюда, – сделал вывод Валера.

– А, что, если никаких простых пассажиров и не было? – предположил Иван.

– Блин, в чём смысл-то может быть такой операции? – не мог понять Бондаренко.

– Ума не приложу, – признался Валера.

– Спецоперации затевает, как правило, государство, – подал голос доктор. – Зачем ему мы?

– Как зачем? Для опытов каких-нибудь. Потом нас наградят, если мы сделаем всё как надо, – у тракториста, как оказалось, была богатая фантазия.

– Но это бесчеловечно так поступать с живыми людьми, – заскулил Коркин.

– Весь мир театр и мы в нём актёры, – непонятно к чему сказал артист.

– Если это государство, мы должны выжить, – заявил Лев.