Под тенью шпаги
С этими словами, он взял ее руку и поднес к губам, но она убрала ее, при этом не резко, так как назойливый дворянин начал привлекать ее своей дерзостью, в то время, как ее подруги восхищенно шептались между собой, кидая на нее завистливые взгляды, потому, что это был Лагрон – любимец короля, пользующийся при дворе репутацией самого красивого молодого человека, обладающего к тому же еще и поэтическим даром. Кроме того, он прекрасно владел шпагой, что уже поняли многие из тех, кто отважился бросить ему вызов.
– Вы прервали важную беседу, господин Лагрон, – вежливо, но при этом сухо произнесла Селин. – Будьте добры, дайте нам возможность продолжить наш разговор.
– Я думал, что такие красавицы как вы, очаровательная Селин, приходят на балл танцевать, а не разговаривать. Для этих дел существуют богадельни. Вы же не тридцатилетняя старушка, чтобы скучать здесь, когда вокруг такое веселье.
Селин, почувствовав себя оскорбленной, густо покраснела и так судорожно сжала веер, что он едва не сломался в ее руке. Среди ее подруг раздался смех и взгляды, полные симпатий, были обращены на Лагрона, а он, довольный, что отплатил ей тонкой насмешкой за высказанное пренебрежение, улыбнулся, наблюдая ее смятение.
Франсуа, видя эту сцену подумал, что момент для решения вопроса с ним самый подходящий, решил помочь маркизе и твердым шагом подошел к ней.
– Мое почтение дамы, – вежливо поклонившись сказал он и, повернувшись к Селин, добавил: – Надеюсь, мадемуазель, вы окажете мне честь разделить со мной следующий танец?
Она с благодарной улыбкой взглянула на него, но Лагрон отстранил его легким движением руки.
– Вы опоздали, сударь, – с недоброй насмешкой произнес он, смерив его вежливо – презрительным взглядом. – Следующий танец маркиза обещала мне.
Селин слегка приоткрыла рот, ее нежные щеки побледнели, и она заблестевшими глазами смотрела то на одного, то на другого поклонника.
– Боюсь, что это обещание существует только в вашем воспаленном воображении, – спокойно ответил Франсуа, вернув ему такой же оскорбительный взгляд.
Лагрон, как и все дуэлянты обладавший железным самообладанием улыбнулся:
– Вы, все -таки, настаиваете? Значит, уговоры бессмысленны?
– Мне кажется, надо предоставить выбор даме, которая сама выскажет свои предпочтения.
– Ну что же, – с прежней спокойной улыбкой ответил Лагрон. – Я думаю, что вполне понял вас. Не буду спорить. Хорошо, пусть этот танец остается за вами.
С этими словами, отвесив легкий поклон, он с улыбкой обернулся и скрылся за посетителями балла.
Кружась вместе с Франсуа по залу, танцуя каскарду, улыбающаяся Селин была в восторге, и при этом периодически шептала ему:
– Вы были просто великолепны. Вы настоящий рыцарь. Таких практически не осталось. Я благодарна вам, что вы избавили меня от этого фата. В той записке, которую вам передаст моя субретка, будет указано время, когда я буду рада встретить вас снова.
Он восхищенно смотрел на нее, а она продолжала, улыбкой отвечая на его взгляд:
– Вы слышали, завтра в «Бургундском отеле» Баро представит свою новую пьесу… Кажется, «Клоризу». Говорят, она будет иметь успех. Вы придете?
– С удовольствием. Мне, как и вам всегда нравились пасторали, и если я вновь буду иметь счастье увидеть вас там…
– Вы знаете, – добавила она, неожиданно нежно прильнув к его щеке, от чего его дыхание замерло в груди. – Те стихи, которые вы передали мне в ложу во время прошлого представления, я до сих пор ношу с собой, вот здесь, – и она положила свою маленькую ладонь на грудь, показывая, где под корсажем у нее было скрыто письмо.
– Это правда? – С неожиданной робостью в голосе спросил он.
– Конечно! Вы же знаете, что не безразличны мне еще с нашей первой встречи.
Слушая ее, он внутренне задыхался от радости и, любуясь ее лицом и грациозной фигурой, с трудом пытался унять биения ликующего сердца. Никто не в силах был лишить его радости от будущей встречи со своей избранницей, даже, когда, отдыхая после очередного танца, он увидел приближающегося к нему Лагрона и мелькнувшее за ним лицо его родственника Венсена, по быстрым переглядываниям которых, можно было догадаться об их намерениях, он не испытал никакого беспокойства. Его мысли были заняты предстоящей встречей с Селин в театре «Бургундский Отель», где ее служанка должна была указать место их будущего свидания.
– Сударь, – вежливо сказал Лагрон, приблизившись к нему. – Сегодня вы позволили себе обойтись со мной чрезвычайно вольно. Будьте добры, через двадцать минут встретить меня в указанном здесь месте, – с этими словами он быстро протянул ему небольшую записку, которую тот, так же молниеносно, спрятал в своей перчатке.
– Если вы так этого желаете, – с небольшой печалью произнес Франсуа, зная, что у него нет выбора, и он должен сегодня в одном действии и спасти кардинала и стать еще ближе к сердцу своей возлюбленной.
– Не тревожьтесь, – с улыбкой сказал Лагрон. – Я убью вас очень быстро. Долго мучиться вы не будете.
Франсуа только улыбнулся в ответ.
– А ваш брат также составит вам компанию? – Бросил он вслед уходящему.
Тот медленно обернулся:
– К чему? Одного меня будет вполне достаточно. Но если вас это беспокоит, он будет неподалеку.
На следующий день, когда Лагрона обнаружили мертвым, все были в ужасе, но так, как их разговор на балу был очень краток, и при этом почти не было свидетелей, многие терялись в догадках о том, кто мог совершить это убийство.
Помрачнев от этих воспоминаний, снова воскресших в его памяти, Франсуа, вопреки своим привычкам, неожиданно взял из рук изумленного Кристофа бутылку и основательно приложился к ней, затем откинулся на подушки и закрыл глаза.
Глава 9 Во дворце герцога.
Через некоторое время пути, они прибыли в Вену, и направились сразу во дворец герцога австрийского. Использовав письмо, написанное королевой в качестве пропуска, а также Фридрексена, как переводчика, они прошли через охрану.
Прислужник показал им зал, где им предстояло ожидать встречи с герцогом. Оглядываясь по сторонам, Кристоф вздохнул при мысли о том, как сильно различается положение людей в этом мире – одни утопают в роскоши, другие– мучаясь от голода, мечтают перед сном о сухой корке хлеба.
– Послушай, – вдруг сказал он, повернувшись к Франсуа. – А как получилось так, что ты без состояния оказался во дворце?
– Ты же знаешь о том, что мой отец воевал вместе с королем Генрихом, и во время боя спас ему жизнь. Король очень любил моего отца и называл его «другом». А после его гибели, он взял меня во дворец и определил пажом к юному дофину Людовику. Поэтому я знаю короля и даже часто играл с ним… А когда мне исполнилось пятнадцать лет, он рекомендовал меня его высокопреосвященству и меня зачислили в гвардейский полк. Вначале я служил у лейтенанта Бассомпьера, потом меня заметил кардинал и уже после Ла – Рошеля я стал сержантом его гвардии.
– И зная о заслугах твоего отца, Людовик не даровал тебе титул и деньги?
Франсуа грустно улыбнулся и ответил:
– Нет, как видишь… Хотя, возможно, после нашего возвращения, мое будущее станет более светлым…
– Не понимаю я этих королей, – усмехнувшись сказал Кристоф, – они практически сразу забывают о подвигах, которые ради них совершают верные люди, считая, что все сваливается к ним ниоткуда просто так… А те, которые возводят их на трон, обычно так и умирают в нищете.
– Да к черту их! – воскликнул Франсуа. – Ведь, по сути, мы совершаем подвиги не ради королей, а чтобы сделать нашу жизнь более значимой. Их всех вместе с нами со временем забудут, но наши дела запомнятся.
Пару часов прождав в приемном зале аудиенции, они наконец были приняты его сиятельством. Войдя в зал, французы обратили внимание на его роскошную обстановку. Вдоль стен тянулись гобелены, но Франсуа заметил, что среди них были флаги, не принадлежащие австрийскому двору. Возможно, это была дань старым союзам, или намек на что-то большее?
Герцог, несмотря на свой титул, будучи приятным и обходительным человеком, к тому же братом французской королевы Анны, принял их весьма приветливо. Кроме того, он довольно хорошо общался по-французски.
– Сколько вас прибыло в Вену, господа? – Спросил он, склонившись над картой, разложенной на столе.
– Нас двое, Ваше сиятельство и также с нами два десятка солдат.
Герцог поднял на них свое совсем юное лицо с нежной кожей и небольшими светлыми усиками над верхней губой.
– Вы сильно рискуете, пустившись с небольшим отрядом в такое опасное путешествие.
– Мы привыкли рисковать. Нет ничего нового.
– Но не в этот раз. Вы, наверное, уже слышали об этом? У нас здесь идет война. Мы активно помогаем польскому королю.
– Война? И с кем же?
– Все с этим проклятым Густавом.
Франсуа и Кристоф недоуменно переглянулись.
– По-вашему, это гугеноты, – улыбнувшись пояснил герцог. – Они здесь создали что-то, вроде вашей старой Лиги. Только в отличии от той, что была во Франции, здесь они защищают нечестивую ересь. Шведский король Густав активно поддерживал их до сих пор, громя наши земли и активно разоряя север Речи Посполитой.
Франсуа и Кристоф снова переглянулись. Заметив их удивленные взгляды, герцог негромко рассмеялся:
– Ну, то есть, Польши. Так ее называют. Польский монарх, будучи католическим королем активно вместе с нами противостоял шведам. Это сильный и опасный враг. Норманны всегда доставляли нам неприятности… Но благодарение Богу- прямо перед вашим приездом, я получил радостную весть – в битве при Лютцене Густав был убит, и теперь его войска в спешном порядке отступают на север, и сейчас я уверен, что Габсбурги еще покажут себя. Однако, передо мной стоит дилемма, господа.
– Какая же?
– Я обещал ее величеству – своей сестре, содействовать вашей миссии, кроме того, как католик, я хотел бы, чтобы наша Святая вера царствовала в Европе, при этом вам слишком опасно продолжать свой путь.
– Что вы хотите сказать, Ваше Сиятельство?
– Во Франции ведь тоже есть гугеноты. Приходилось ли вам сражаться с ними?
За все время разговора Кристоф не произносил не слова. Теперь же он поднял взгляд и посмотрел герцогу своими пронзительными черными глазами прямо в лицо. Тот немного смутился и отвел взгляд в сторону.
– Приходилось, Ваше Сиятельство.
– И что Вы про них можете сказать?
– Они очень храбрые и достойны уважения.
– То-то и оно. Здесь они не хуже. Они сражаются, словно черти, и практически никогда не отступают в бою, предпочитая лучше умереть на месте, чем сдаться. Вы знаете…– герцог даже слегка понизил голос и доверительно наклонился к двум друзьям, – иногда я даже завидую их командирам – они имеют отличных солдат. Они все сражаются за идею и готовы пожертвовать жизнью за нее. А наши добрые католики, несмотря на мое почтение к Святой Вере, с радостью готовы послужить тому, кто поплотнее набьет им живот.
Слушая его, Кристоф невольно потянулся рукой к месту, где висела его шпага. Правда, там он ее не нашел, так как по приказу охраны, был вынужден оставить ее при входе во дворец. Глядя на него, герцог австрийский невольно улыбнулся.
– Теперь я понимаю, почему выбрали именно вас, – произнес он. – Похоже, во Франции еще остались настоящие гвардейцы. При этом, господа, и я хотел бы, чтобы к моим словам вы отнеслись с большим вниманием – за нашими землями на пути к Польше вам необходимо будет пересечь Чехию – этот рассадник гугенотов – а там ваша жизнь будет под большой угрозой. И что же нам с вами делать?
Некоторое время он слегка насмешливо в молчании смотрел на них, затем продолжил:
– Но, кажется, и на этот раз я нашел выход. Как полезно, однако, иметь своих людей везде, даже среди гугенотов. Не все они так равнодушны к деньгам и преданы своему отступничеству. В благодарность за мою услугу по возвращению во Францию, вы передадите королеве признание в моей нежной братской любви и отдадите ей письмо, которое я ей напишу, не раскрывая конверта.
– Мы это сделаем ваша светлость. Даем вам в этом наше слово.
– Отлично. С меня этого достаточно. Тогда завтра вы отправитесь к нашим восточным границам. В указанном месте вас будет ждать мой человек.
– Как мы его узнаем?
– У него будет шрам через все лицо, – с улыбкой произнес герцог. – На вид ему около пятидесяти, и он откликнется на пароль, который Вы произнесете.
– И что же это за слова?
– «Чест а статечность».
– Что это значит?
–«Честь и доблесть» – это по-чешски.
– А ответ?
– «Атже то так» – это также на чешском. Он проводит вас до ближайшей гостиницы, где вас встретит мой человек, даст лошадей и трех сопровождающих – местных солдат, один из которых стоит двадцати. А затем все вместе вы отправитесь с ними по пути, который вам укажет человек со шрамом, который также будет сопровождать вас.
– И мы сможем ему полностью доверять?
– Это старый солдат, он давно мне служит и всецело предан мне. Ручаюсь вам, что на него вы можете полностью рассчитывать. А пока, господа, я предлагаю Вам немного отдохнуть. Мои люди проводят вас. Услышав, что вы приедете – мои гонцы мчатся быстрее ваших французских лошадей – я освободил вам два квартала под ночлег.
– Два квартала? – удивленно переспросил Франсуа.
– Да, там пятьдесят или шестьдесят домов – они полностью свободны, и вы можете выбрать любой из них.
– А жители?
– По моему приказу они временно покинули эти места.
Отвечая с усмешкой на удивленные взгляды французов, герцог добавил:
– Мы австрийцы – на редкость гостеприимные люди. Впрочем, хозяева дома, который вы выберете, вернутся в свое жилье, чтобы иметь удовольствие вам послужить. Есть ли у вас какие-то еще вопросы?
– Нет, все ясно, ваша светлость.
– Тогда, на сегодня прощайте, господа. А мне нужно остаться одному и немного подумать. Необходимо разобрать на карте – как я могу еще доконать остатки войска этого бедняги – покинувшего нас Густава. Вы можете идти. Аудиенция закончена! – И повелительным царственным жестом он приказал им удалиться.
Удивляясь прихотям герцога, который по своей причуде выгнал из домов на улицу жителей двух кварталов, только затем, чтобы угодить посланцам французской королевы – своей сестры, друзья покинули дворец.
Глава 10 Человек со шрамом.
На следующий день, получив конверт с письмом для Анны Австрийской и заключительные наставления от герцога, они снова двинулись в путь, следуя к указанному на чешской границе месту для встречи с провожатым через земли гугенотов.
Не доехав нескольких миль до границы, отделявшей владения герцога от Чехии, карета остановилась в диком лесу.
Франсуа слегка приоткрыл дверь и окликнул Фридрексена:
– В чем дело друг мой? Какие-то проблемы? Почему мы здесь остановились?
Тот не спеша подъехал на лошади к карете:
– Извините сударь, но мне были даны четкие указания прекратить сопровождать вас на этом месте.
– И что это значит?
– Я думаю, что далее у вас будет другой провожатый.
– Да? И где же он? – Спросил Франсуа, оглядывая лесную растительность, окружавшую их, с некоторым беспокойством.
– Полагаю, он скоро появится.
– Хорошо подождем.
Желая размять ноги, затекшие после длительного переезда, Франсуа и Кристоф вылезли из кареты.
– Да, мрачное местечко… – задумчиво сказал Кристоф с настороженным видом оглядывая темнеющий вокруг лес, который понемногу начинал утопать в сумерках. – И где же этот чертов провожатый?
На дороге появилась небольшая тень, и они заметили, что к карете не спеша приближается высокая фигура человека, с ног до головы закутанная в темный плащ.
Франсуа предостерегающе положил руку на плечо Кристофа и тот незаметным движением тронул ладонью эфес висевшей у него сбоку шпаги.
Человек приблизился – теперь они увидели, что это был пожилой мужчина с немного седеющими длинными усами и косматыми бровями. Под плащом у него был виден черный камзол. На голове его красовалась широкополая шляпа.
Когда человек приблизился, они увидели, что его темное лицо, приподнимая бровь и спускаясь на щеку, рассекает застарелый неровный шрам со стянутыми краями, как будто в свое время он был неаккуратно зашит. Злобные глаза прищельца смотрели так пронзительно, что Франсуа несмотря на свою сдержанность невольно внутренне содрогнулся.
– Прошу прощения, господа, – звучным и немного грубым голосом произнес незнакомец. – Вы, верно, заблудились?
Глядя ему в лицо, Франсуа произнес пароль, который ему сказал герцог и незамедлительно получил от него ответ.
– Так значит это вы? – Произнес незнакомец, внимательно их разглядывая. – В таком случае, мы можем немедленно отправляться. До ближайшей польской границы не менее тридцати миль и к завтрашнему вечеру мы должны быть там.
– Вот как, даже не поужинав? – с раздражением спросил Кристоф.
– Ужин будет ждать вас завтра с утра – в более безопасном месте.
– Интересные обычаи в этой Чехии! – С усмешкой сказал Кристоф, повернувшись к своему спутнику. – Во всех нормальных местах, где я бывал ранее, такой вид приема пищи обычно назывался завтраком.
– Сожалею, что вынужден поторопить вас, – сказал незнакомец, – но у нас нет времени на лишние разговоры. Я проведу вас волчьими тропами, если, конечно, вы не собираетесь остаться здесь и встретиться с последователями Яна Гуса.
– А это еще кто? – с недоумением произнес Кристоф.
– По всей видимости, настоятель его монастыря, – тихо сказал Франсуа на ухо своему другу.
– У меня хороший слух, господа, – сказал незнакомец, не оборачиваясь и оглядывая ближайшие деревья. – Для человека, проведшего годы в лесу, это нормально. Поэтому будьте осторожны – мне не свойственно чувство юмора. Если вы не хотите провести ночь здесь – следуйте за мной.
– Я думаю, нам все-таки придется это сделать, – повернувшись к Кристофу тихо произнес Франсуа.
– И еще одно, – добавил человек. – Вы пойдете со мной вдвоем. Остальные ваши сопровождающие должны вернуться назад.
– А кто ты такой, чтобы приказывать нам? – Гневно спросил французский гвардейский офицер из караула, хватаясь за пистолет.
– Я сказал, а вы слышали. Такую толпу я не поведу никуда. Либо вы идете со мной вдвоем, либо вы останетесь здесь все.
– Ну что же, – после некоторого молчания, поглядев на его непреклонное лицо, заметил Франсуа. – Мы готовы последовать за вами, незнакомец. Кстати, как вас зовут?
– К чему вам это? Если мы сегодня ночью наткнемся на гуситов, мое имя вам явно ничем не поможет… – с этими словами он повернулся и направился в сторону темнеющего леса.
– И что будем делать? – Тихо спросил у Франсуа Кристоф .
– Последуем за ним. – ответил тот, – у нас пока нет выбора.
– Прощайте, д Обинье! – Сказал он, повернувшись к гвардейскому офицеру. – Передавайте привет нашей милой Франции и всем товарищам, которых вы встретите.
– До свиданья, друг, – он также повернулся к Фридрексену и с уважением пожал его широкую могучую ладонь. – Жаль, что я не могу отблагодарить вас.
– Не переживайте, сударь, – гулким голосом ответил немецкий богатырь. – Нам щедро заплатили.
При этом французы заметили, что Фридрексен не спешил уезжать. Он еще раз внимательно оглядел незнакомца, и они увидели в его взгляде что -то похожее на сомнение.
Франсуа вместе с Кристофом слегка поклонились своим прежним спутникам и, махнув им на прощание рукой, двинулись вслед за своим мрачным провожатым, удалявшимся в сторону густой чащи.
Скоро сгустилась темнота. Над землей поднялся туман, и деревья вокруг стали погружаться во мрак. Впереди них в темноте слабо виднелась фигура незнакомца, который шел прямо, раздвигая ветви руками и обходя стоящие на дороге кусты. Периодически он оглядывался и, показывая им свое мрачное, с безобразным шрамом лицо, делал знаки не отставать. Друзья, следуя за ним, старались не терять из виду его высокую фигуру, хотя им то и дело приходилось спотыкаться о торчащие из-под земли корни или натыкаться на невидимые в тумане пни или кочки. Одежда на них покрылась ночной влагой, и воздух стал холоднее.
Вокруг, то и дело, стали раздаваться звуки ночного леса: уханье сов откуда-то с вершин исполинских деревьев, шуршание и писк невидимых зверьков из ближайших зарослей и отдаленный волчий вой.
Время от времени их провожатый останавливался и, предостерегающе поднимая руку, напряженно прислушивался, вглядываясь в окружающую их темень, словно стараясь угадать, не спрятался ли кто –то за ближайшим деревом. Позже такие временные остановки стали происходить все чаще.
Часто французы, следующие за ним, клали ладони на эфесы своих шпаг и также замирали в напряженном ожидании. Дорога становилась все хуже – им все чаще приходилось перебираться через большие, вырастающие из земли липкие коряги, ветер нес запах сырой земли.
Франсуа хмуро смотрел вслед проводнику. Кто он? Почему он все время молчал? Они следуют за ним через ночной лес, но куда?
Но, вопреки его опасениям, их путь прошел относительно спокойно и к утру они увидели, что впереди между деревьями забрезжили лучи восходящего солнца.
Их провожатый, обернувшись, ободряюще подмигнул им, и зашагал в сторону просвета. Примерно через час они вышли из леса и оказались на широком поле, вдалеке за которым поднимались пологие холмы, покрытые черным лесом. Настороженно оглядевшись по сторонам, проводник снова молча приказал путникам знаком следовать за собой и направился вслед далеких холмов. Через некоторое время он оглянулся:
– Все отлично, господа! Мили через три будет гостиница, где вы сможете перекусить и найти свежих лошадей. Там мы встретим и остальных провожатых, которые поедут с нами далее до польской границы.
– А разве это не они? – спросил Франсуа, показав рукой влево.
Оглянувшись на его жест, они увидели, примерно в полумиле от себя, небольшую группу скачущих всадников. Их было около десяти. Внезапно они остановились и, придерживая коней, стали о чем-то оживленно между собою переговариваться, показывая руками в сторону наших путников. Затем, посовещавшись, они повернулись и галопом поскакали к ним.
Быстро оглянувшись по сторонам и оценив обстановку, провожатый процедил сквозь зубы:
– Боюсь, что на этот раз это незванные гости. Уйти от них мы сейчас уже не сможем. Но они не должны доложить своим командирам о том, что видели нас.
– Как видишь, Кристоф, – весело сказал Франсуа, – нормальное фехтование тебе будет обеспечено.
– Ни дня без гимнастики, – сумрачно пробормотал в ответ тот, протирая рукой во влажной перчатке лицо, словно пытаясь согнать с него следы от бессонного ночного путешествия. – А может быть с ними все таки удастся договориться?
– Только не слова по-французски! – Раздраженно сказал проводник, – еще не хватало вам начать читать им символ веры!
В это время лошадиный топот приблизился, и всадники, подскакав ближе, окружили их и, сдерживая своих покрытых пылью коней, стали внимательно их разглядывать, бросая друг другу короткие замечания.
На них была странная одежда – длинные камзолы с золотыми галунами, и меховые шапки с перьями. У некоторых на голове были круглые шлемы с надзатыльниками и закрывавшими нос длинными пластинами. Один из них – усатый пожилой воин, также с небольшим шрамом на щеке, что-то повелительно крикнул, затем задал какой-то вопрос.
Проводник слегка развел руки в стороны, показывая что то, что спрашивает всадник, у них по всей видимости нет и усмехнулся.
Франсуа неожиданно для себя вдруг произнес пароль на чешском языке, надеясь, что это произведет положительное действие.
Начальник отряда в ответ внезапно расхохотался, хлопнув себя зажатой в руке плеткой по голенищу высокого сапога. Остальные также рассмеялись, раскачиваясь в седлах. Затем начальник отряда громким голосом крикнул что-то и не получив ответа выхватил из-за пояса пистолет направил его в сторону Кристофа.
Внезапно проводник, резко поддавшись вперед, схватил своими длинными руками главного всадника и, словно перышко, сдернул его с седла и бросил на землю. Сидевший рядом на коне воин выхватил саблю, но в этот момент Франсуа, поняв, что необходимо действовать быстро, рванулся вперед и рука всадника окрасилась кровью пониже плеча от удара его острой шпаги. В то же мгновение Кристоф, вскочив на коня начальника и резким ударом сбив его с седла на землю, огромным прыжком бросился к другим всадникам, выхватив свою шпагу и трое из них повалились со своих лошадей.
На Франсуа, который погрузил свою шпагу в живот следующего сидящего перед ним на коне противника, с диким криком прыгнул на спину другой чех и сбил его с ног. Пытаясь выкарабкаться из-под мощного, упавшего на него сверху воина, Франсуа увидел перед самыми своими глазами отточенный кинжал и усатое лицо оскалившего зубы противника, который, напрягая все силы пытался преодолеть его сопротивление и нанести смертельный удар. Извиваясь под вражеской тушей, Франсуа быстро нащупал у себя сбоку короткий нож и, выхватив его, вонзил в шею сидящего на нем противника по самую рукоятку.
