О любви

Каждые четверть часа ночи, наступающей после зарождения сомнений, пережив минуту страшного горя, влюбленный говорит себе: «Да, она меня любит»; и кристаллизация работает над открытием новых очарований; потом сомнение с блуждающим взором овладевает им и резко останавливает его. Грудь его забывает дышать; он спрашивает себя: «Но любит ли она меня?» Во время всех этих мучительных и сладостных колебаний бедный влюбленный живо чувствует: «Она дала бы мне наслаждение, которое может дать только она одна во всем мире».

Именно очевидность этой истины, эта прогулка по самому краю ужасной бездны и в то же время соприкосновение с полным счастьем, дает такое преимущество второй кристаллизации над первой.

Влюбленный непрерывно блуждает между тремя мыслями.

1. В ней все совершенства.

2. Она меня любит.

3. Как добиться от нее величайшего доказательства любви, какое только возможно?

Самый мучительный миг еще молодой любви тот, когда влюбленный замечает, что им сделано неправильное умозаключение и приходится разрушать целую гроздь кристаллов.

Он начинает сомневаться в самой кристаллизации.

Глава III

О надежде

Очень малой степени надежды достаточно, чтобы вызвать к жизни любовь.

Через два-три дня надежда может исчезнуть, тем не менее любовь уже родилась.

При решительном, смелом, порывистом характере и воображении, развитом жизненными несчастьями, —

степень надежды может быть меньше;

она может исчезнуть, не убивая любви.

Если влюбленный испытал несчастья, если у него нежный и задумчивый склад души, если он отчаялся в других женщинах, если в нем живо восхищение той, о которой идет речь, никакие обычные радости не будут в состоянии отвлечь его от второй кристаллизации. Он предпочтет лучше мечтать о самой неопределенной возможности понравиться ей когда-нибудь, чем получить от обыкновенной женщины все, что она может дать.

Другое дело, если бы в это время – и, заметьте хорошенько, никак не позже – любимая женщина каким-нибудь ужасным способом убила в нем надежду и уничтожила его тем публичным презрением, которое не позволяет больше встречаться с людьми.

При зарождении любви возможны гораздо более длинные промежутки между всеми этими периодами.

Оно требует гораздо больше надежды, и надежды гораздо более обоснованной, у людей холодных, флегматичных и осторожных. То же можно сказать и о людях пожилых.

Длительность любви обеспечивается второй кристаллизацией, во время которой каждую минуту очевидно, что нужно добиться взаимности или умереть. После этой ежеминутной уверенности, обращающейся в привычку за несколько месяцев любви, как вынести хотя бы только мысль о том, чтобы перестать любить? Чем сильнее у человека характер, тем менее склонен он к непостоянству.

Эта вторая кристаллизация почти совершенно отсутствует в случаях любви, вызванной женщинами, которые слишком быстро отдаются.

Как только сказывается действие кристаллизаций, особенно второй, гораздо более сильной, безучастные глаза перестают узнавать ветку дерева;

ибо 1) она украшена совершенствами или алмазами, которых они не видят;

2) она украшена совершенствами, которые для них не суть достоинства.

Совершенство некоторых прелестей, о которых ему говорит бывший друг его возлюбленной, и особый оттенок оживления, подмеченный в ее глазах, – вот алмаз кристаллизации[6 - Я назвал этот опыт идеологической книгой. Моею целью было указать, что, хотя она и называется «Любовь», это не роман и особенно что она лишена занимательности романа. Прошу прощения у философов за употребление слова идеология. В мои намерения, конечно, не входило присваивать термин, на который имеют право другие. Если идеология представляет собою подробное описание идеи и всего того, что может входить в их состав, то настоящая книга есть подробное и тщательное описание всех чувств, входящих в состав страсти, именуемой любовью. К тому же я извлекаю из этого описания несколько выводов – например, способ исцелиться от любви. Я не знаю слова, означающего по-гречески рассуждение о чувствах, подобно тому, как идеология означает рассуждение об идеях. Я мог бы попросить моих ученых друзей выдумать подходящее слово, но мне уже в достаточной мере неприятно, что я вынужден был прибегнуть к новому слову кристаллизация, и я вполне допускаю, что, если моя книга найдет читателей, они этого слова мне не простят. Сознаюсь, что, избежав его, я проявил бы некоторый литературный талант; я пытался сделать это, но безуспешно. Без этого слова, выражающего, по-моему, основную сущность безумия, именуемого любовью, безумия, которое все же доставляет человеку величайшее наслаждение, какое только дано испытать на земле существам его породы, без употребления этого слова, которое постоянно пришлось бы заменять весьма длинной перифразой, мое описание того, что происходит в уме и в сердце влюбленного, сделалось бы неясным, тяжелым, скучным даже для меня, автора: каково же было бы читателю?Вот почему я предлагаю читателю, который почувствует, что его слишком шокирует слово кристаллизация, закрыть эту книгу. К моему великому счастью, конечно, я вовсе не жажду иметь много читателей. Мне было бы отрадно очень понравиться тридцати или сорока парижанам, которых я никогда не увижу, но которых люблю до безумия, не будучи знаком с ними. Например, какой-нибудь молоденькой г-же Ролан, читающей тайком книгу, которую она при малейшем шуме поспешно прячет в ящик рабочего станка своего отца, гравирующего крышки для часов. Душа, подобная душе г-жи Ролан, простит мне, надеюсь, не только слово кристаллизация, употребляемое для обозначения акта безумия, открывающего нам все красоты и все виды совершенства в женщине, которую мы начинаем любить, но и некоторые слишком смелые эллипсисы. Стоит только взять карандаш и вписать между строк пять или шесть недостающих слов.] Дель Россо. Эти представления, мелькнувшие в течение вечера, заставляют его мечтать всю ночь.

Неожиданное замечание, благодаря которому мне яснее открывается нежная, пламенная или, как принято говорить, романическая[7 - Все ее поступки сразу же приобрели в моих глазах тот небесный ореол, который мгновенно превращает человека в некое особенное существо, отличающееся от всех остальных. Мне казалось, я читал в ее глазах жажду более высокого счастья, невысказанную тоску, стремящуюся к чему-то лучшему, чем то, что мы находим на земле, к чему-то такому, что при всяких положениях, в которые превратности судьбы и революций могут поставить романическую душу.…Still prompts the celestical sight,For which we wish to live, or dare to die.Ultima lettera di Bianca a sua madre, Forli, 1817*.*…вызывает небесное видение, ради которого мы жаждем жить или дерзаем умирать (англ.).Последнее письмо Бьянки к ее матери, Форли, 1817 г. (итал).] – душа, ставящая выше королевских утех простую радость полуночной прогулки вдвоем с возлюбленным в отдаленном лесу, тоже на всю ночь погружает меня в мечты[8 - Пользуясь местоимением «я», автор приводит ряд ощущений, ему чуждых, только ради краткости и возможности изображать душевные переживания; с ним самим не было ничего такого, что стоило бы описывать.].

Кто-нибудь скажет, что моя возлюбленная – недотрога; я скажу, что его возлюбленная – девка.

Глава IV

В душе совершенно не затронутой, у молодой девушки, живущей в уединенном замке, в деревенской глуши, легкое удивление может перейти в легкий восторг, и, если появится еще хоть самая незначительная надежда, она породит любовь и кристаллизацию.

В этом случае любовь привлекает прежде всего своей занимательностью.

Удивлению и надежде сильнейшим образом способствует потребность в любви и в тоске, свойственная шестнадцатилетнему возрасту. Достаточно известно, что беспокойство в такие годы есть жажда любви и что отличительным признаком этой жажды служит отсутствие чрезмерной взыскательности к происхождению напитка, предложенного случаем.

Перечислим еще раз семь периодов любви; это:

1. Восхищение.

2. Какое наслаждение и т. д.

3. Надежда.

4. Любовь родилась.

5. Первая кристаллизация.

6. Появляются сомнения.

7. Вторая кристаллизация.

Может пройти год между № 1 и № 2.

Месяц – между № 2 и № 3; если надежда не спешит на помощь, человек незаметно для себя отказывается от № 2 как от чего-то приносящего несчастье.

Мгновение ока – между № 3 и № 4.

Промежутка между № 4 и № 5 нет. Их может разделять только наступившая близость.

Между № 5 и № 6 может пройти несколько дней в зависимости от степени настойчивости и от склонности человека к дерзанию; промежутка нет между № 6 и № 7.

Глава V

Человек не волен не делать того, что доставляет ему больше наслаждения, чем все другие возможные действия[9 - В отношении преступлений хорошее воспитание сказывается в том, что возникает раскаяние, предвидение которого ложится грузом на чашу весов.].

Любовь подобна лихорадке, она родится и гаснет без малейшего участия воли. Это одно из главных различий между любовью-влечением и любовью-страстью; можно радоваться качествам любимого существа только как счастливой случайности.

Наконец, любовь свойственна всем возрастам: вспомним страсть госпожи Дюдефан к малопривлекательному Горацию Уолполу. Может быть, в Париже еще сохранилось воспоминание о более недавнем и, главное, более привлекательном случае.

Я признаю доказательством больших страстей только такие проявления их, которые смешны и нелепы; например, робость – доказательство любви, ложный стыд при выходе из коллежа сюда не относится.

Глава VI