Исара
Грядущее утро на ковре у шефа я даже боялся представить, поэтому пожелал закрытой Пашиной двери спокойной ночи, потом зашёл к доченьке, поцеловал мою спящую принцессу, неискренне восхитился браслетом жены и поплёлся спать.
Утро вечера мудренее.
***
Утро вечера действительно мудренее – оно дало мне решение, которое я так тщетно искал, правда, это был смертный приговор для меня… хотя, если начинать что-то менять в своей жизни, то и начинать надо с самого себя.
Это придало сил и даже вдохновило напеть пару мотивов в утреннем душе, к тому же звонок из ветеринарной клиники добавил пару весёлых нот в припев. Козлёнок Сидоровых на интенсивной терапии показывает успехи, а мама и папа очень хорошо кушают.
«Отлично, – решил я. – Первая новость хорошая, но по закону подлости следующая должна быть не очень».
– Миша, я налила тебе чай! – крикнула из кухни жена.
«Бли-и-и-ин, не успел сам себе налить…» – разочарованно принял я вторую новость и добривал подбородок уже не так оптимистично.
«Хотя-я-я-я! Третья должна быть хорошей».
– Папа-а-а-а-а, – в ванну вошла Наденька, – я пришла поцеловать тебя и пожелать доброго дня!
«Четвёртая должна быть плохой», – считал я про себя.
– Па-а-а-ап. Дай денег. У меня наушники сдохли, – Паша не изменял своим традициям, постоянно что-то ломая или теряя в самые неподходящие дни.
«Пятая…»
– Милый, мы сегодня с Надей едем в бассейн и потом на велотрек за велосипедами. Покатаемся по парку, – сказала Вера, заглянув в ванну.
Сбой системы новостей произошёл на пятой… «Но, может, и не всё так плохо, может быть, пятая – это продолжение четвёртой», – подумал я.
– Не голоден, – выпалил быстро у порога и шмыгнул за дверь, чтоб не пить переслащённый чай.
***
Предписание на выплаты в банк я написал до четырёх часов! Очень был горд собой, меня просто распирало от скорости своей работы. «Ай да Мишка… Ай да я… Ай да молодец!»
Э-э-э-э-эх… Была не была. Я сорвал со стула пиджак и полетел в клинику, накупив по дороге самых вкусных вкусностей для Сидоровых.
Папа семейства с мамой встретили меня, виляя хвостами!
– Ай да умнички! – радостно запричитал я, как старая бабка, увидев внучков. – Не забыли дядьку Мишку! Смотрите, что вам привёз! Вот такие кусочки обрези… м-м-м-м… аромат-то какой! А это… – я достал собачьи паучи, – это маленькому козлёнку! Ему ух сколько сил надо! Ему ещё операцию переживать! Ему самое вкусное… Это вам не бутерброды от тёти Веры… Это мясные паучи от дяди Миши!
Собаки виляли хвостами, как пропеллерами, и танцевали вокруг меня танго, джигу и вальс одновременно. За сегодняшний день их помыли и причесали, выделили для семьи огромную лежанку, а клетку с сыночком поставили рядом. Мелкий проказник немного окреп и даже пытался встать мне навстречу, радость в поведении у мамы и папы очень вдохновляла его на геройский поступок!
Я просидел с ними до самого вечера. Рассказал о своей работе, перегладил их на сто раз, расчесал ещё раз, погладил и снова расчесал. Вдыхая запах чистой собачьей шерсти, я словно окунался в детство, ощущая себя бесконечно счастливым.
Да! Всё. Твёрдо решил. Надо что-то менять! Я устал. Я настолько устал от всего, что уже нет сил встать и уйти домой! На моих коленях спали две истощённые, побитые жизнью морды… И хоть я был одет в дорогой костюм, отчётливо понимал, что так же, как и они, избит этой жизнью и истощён морально на все сто.
Дома меня встречали привычный кристально-чистый порядок, диалог про чемодан, Паша в новых наушниках и солнышко дочурка, которая, как всегда, с особой нежностью обнимала меня после работы.
– Надя налила папе кофе! Сама! – вместо приветствия выдала жена.
– Я налила тебе кофе! – прошептала доча мне на ухо. – Без сахара!
– Да ты мой слиток золота! – радостно засмеялся я. – Да это бесценно!
Я быстренько скинул ботинки и побежал мыть руки. После моего желания всё изменить будущее казалось размытым туманом, и я не знал, во что мне выльется моя затея, но знал точно… Я прав.
Я прав, и я пью вкусный кофе.
Вторник.
Ночь…
***
Среда.
Утро.
Дождь.
Положил перед начальником несколько экземпляров списка на выплаты для банка. Зная, что он всегда вычитывает первый экземпляр, а остальные подписывает не глядя, я воспользовался этим козырем, и первый лист был по всем правилам и договорённостям. Следующие листы были по моим собственным правилам, и именно их я планировал отдать в банк, с максимально высокими суммами выплат. Правильные, так сказать. Честные.
Заявления в реестр для изменения кадастровых стоимостей я подал ещё вчера до обеда, так что, когда все очнутся, реестр уже изменит копеечные стоимости на реальные!
Теперь самым главным было не показать своей нервозности и спокойно выдержать период подписания бумаг. В принципе, шеф, как всегда, слишком сильно доверял… и был слишком ленив, перечитывать нашу работу.
– Михаил Сергеевич! Рад Вас видеть! – шеф улыбался.
– Андрей Семёнович, взаимно, очень рад, что смог оправдать Ваши ожидания, и чуть раньше срока приготовил все письма в банк, – сказал я с улыбкой, положив перед ним папку. Передавать через секретаря в стопке «На подпись» было опасно: мог полистать и вникнуть в мою аферу, поэтому я пришёл лично.
– Отлично! Отлично, Михаил Сергеевич! Та-а-а-ак, что у нас тут… – начальство с умным видом уткнулось в напечатанный текст.
– Письмо на выплаты.
– Отлично. Какая максимальная сумма? – поправив очки, спросил Павел Семёнович.
– По выписке первого листа, что у Вас в руках… – я даже не врал, именно по первой выписке в его руках, – максимальная сумма – восемьсот семьдесят тысяч рублей.
– Отлично! С реестром совпадает?
Я посмотрел на свой телефон. Смс с реестра о внесении изменений не поступило на мой почтовый ящик, значит, там были ещё старые данные.
– Конечно, – отрапортовал я.
– Отлично! – подытожил шеф и с лёгкой руки подмахнул свою подпись на всех листах.
«Вуаля-я-я-я, о-о-о-оп… Зайчик в руках волшебника превратился в голубя!» Вдохнул, выдохнул и станцевал джигу про себя… Даже не пришлось врать.
– Передаю в производство? – я уточняющее посмотрел на начальника и забрал с его стола все письма.
– Конечно, Миша. Передавай. Давай побыстрее с этим закончим.
Вернувшись к своему столу на ватных ногах дрожащими руками налил кофе. Вот и всё. Сейчас отправлю электронное письмо, и, возможно, директора нашей конторы и меня даже не пристрелят.
Возможно.
Но не факт.
Оформив два письма на один и тот же адрес реестра, к одному я прикрепил сканы с завышенными выплатами, к другому с мизерными… и завис. Оставалось нажать кнопочку Enter на клавиатуре…
Нажму отправку первого письма – и в тартарары полетит моя жизнь, нажму отправку второго – полетит жизнь сотен людей.
Первое?..
Второе?..
С одной стороны, я чувствовал себя прям вселенским отцом-создателем. Вот оно, решение, и оно в моих руках, в моем указательном пальце. Спасти или помиловать? Себя или их? Премия у меня или нищета у жителей. Да фиолетово… «Не жили богато – не фиг и начинать», – так говорила моя мама…
Смс об изменении реестровских цен пропиликало на телефоне.
Первое или второе?
Шаг в пропасть?
Я или они…
А какая разница-то?
И я отправил письмо.
***
События следующих двух недель опишу одним словом. Конец.
Или двумя… Полный конец.
Я сутками сидел в клинике с Сидоровыми и пытался умереть… С работы меня выперли, как только со счётов нашей фирмы банки сделали сто шестьдесят шесть отчислений семьям в Корнилово. Скандал был до Сатурна и обратно. Меня очень радовало, что вернуть обратно никто бы ничего не смог. Реестр поменял стоимости по моему заявлению, и выплаты соответствовали ожиданиям и желаниям жителей. Счастливы были все, кроме начальства и моей жены, которая почти сразу после скандала выгнала меня из дома. Жить мне особо было негде, поэтому я ночевал в ветеринарной клинике на лежанке у новых друзей.
Вот так, лёгким движением руки, можно полностью изменить несколько жизней, чью-то в лучшую сторону, чью-то к банкротству.
Сидоровы светились счастьем, я сидел с ними, выхаживал Козлёнка после операции и по нескольку часов гулял с мамой и папой по улицам нашего города. О чём ещё может мечтать милая собачья семья?
Виталик и Марина сломались в начале третьей недели моего скитания по кабинетам ветеринарки.
– Домой собираешься? – устало спросила Марина, стоя передо мной в джинсах и свитере.
– Да нет у меня дома.
– К нам домой! Виталик решил, что у нас на полу в гостиной тебе будет комфортнее, чем тут на полу.
– Не, Марин. Я Сидоровых не брошу.
– Да с ними поехали. Куда вас девать-то горемычных!
– Марин. Вам зачем нахлебник?
– Виталя тебя к себе возьмёт. Будешь подмастерьем пока.
– Прекрасный карьерный рост… С начальника отдела до подмастерья автомеханика.
– Ну уборщиком тут в клинике тебе не светит работать, – съязвила Марина. – Валентина Николаевна швабру не отдаст.
– Прости, Марин. Дипрясничо-о-ок у меня.
– Поехали давай. Тебе в ванну надо. Воняешь знатно да и блох поди нацеплял на полу, – пробурчал Виталик, уставший ждать, пока мы найдём компромисс.
– Гаф! – улыбаясь, рыкнул я в сторону друга.
– Сидеть! – Виталик достал из кармана два поводка и шлёпнул меня по причинному месту.
А мы с Сидоровыми радостно смотрели на своих спасителей и уже наперегонки мчались к машине.
Так началась моя новая жизнь. С восьми утра до восьми вечера я лазал под машинами, крутил, собирал, разбирал, таскал запчасти и даже делал химчистку салонов. Дома меня ждали мои собаки (которых Марина быстро переименовала в Стёпку, Машку и Шрека), ужин, горячий душ и свободное время в маленькой комнатушке, типа веранды.
Вера не брала трубку и всячески препятствовала моим встречам с Надюшей, но Паша, как истинный мужчина, прибегал в автосервис, таская информационные сообщения от меня к дочери и обратно, так общение с дочей перешло в разряд голубиной почты.
Марина быстро нашла Шреку новый дом, клятвенно заверив нас, что семья, которая за ним приехала, просто образцовая, и, проводив его, мы со Стёпой ушли на рыбалку.
В августе я накопил достаточно сбережений, чтоб снять домик недалеко от сервиса, и вроде всё устаканилось.
Дома, после работы, меня ждали Стёпка и Машка, ужин мы готовили сами, а вместо горячего душа дружным строем два раза в неделю бежали в баньку. Машу стерилизовали во избежание дальнейших Шреков, и начали считать себя полноценной семьёй. Всё вроде бы наладилось даже.
Вера постепенно сменила гнев на милость, смягчилась… хоть и закатывала глаза с пренебрежительным вздохом при моем появлении, всем своим видом показывая, как ей неприятна моя персона.
Надюшка стала частым гостем в моём доме! Она в диком восторге от домашних питомцев, играет с ними часами без устали.
Я стал счастлив.
Вот по-обычному, по-мужски… со мной верные любимые хвостики… дочь, проводящая у меня очень много времени, сын, который часто приходит с ночевкой, и жена, которая с удовольствием про меня забыла.
Пашка собак не жалует, ему просто нравится сидеть вдали от маминого взгляда и смотреть, как я учусь перебирать стартёры и коробки передач на дому. Помогает мне, возюкается с железками, часто он звонит заранее, предупреждая о своём приходе, чтоб я и ему что-нибудь захватил для ремонта. Хорошо это или плохо, не знаю ещё… но я вправду стал счастливым человеком… человеком, для которого жизнь в радость.
Поэтому даже не заметил, как пролетел целый год.
Глава 3. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
– Привет, я дома, – радостно хлопнув дверью, Павлик ввалился в дом, который уже по праву считал своим.
Рюкзак полетел к вешалке, куртка за вешалку, кроссовки просто и скромно остались стоять посреди порога, тело Павла брякнулось на диван.
– Сломал? – отрешённо спросил я.
– Кого?
– Дверь! Ну как в пещере, ей богу…
– Пап, в пещерах дверей не было! Есть чё пожрать?
– Поесть… На плите, – говорю я и пальцем указываю кроссовкам на их место в углу у двери… Кроссовки стоят… Надо отрепетировать испепеляющий взгляд, а то так и не уйдут с порога…
– Па-а-ап, – тренировку испепеляющего взгляда прервала Надюша, которая сегодня вымолила у мамы ночёвку у меня с твёрдым указанием, ровно в восемь утра быть на пороге школы для особенных детей. – Ну па-а-а-ап, пошли сказку читать уже…
Двигатель ВАЗ-2110 посмотрел на меня с надеждой, что я его всё-таки переберу сегодня.
Сказка, так сказка.
Примерно на семнадцатой странице, как раз там, где Василиса Премудрая должна была отрубить голову чудищу лесному, который коряво припарковал своего дракона около магазина, словно 3D звуковой эффект, хлопнула входная дверь, и, видимо, кроссовки ушли на вечерний променад. Здорово-то как! Перебирать полночи двигатель буду один.
Это был наш последний, тихий семейный вечер…
Утро не задалось. Кофе выкипел, яичница предательски подгорала, и на мой крик, что, если через пятнадцать минут все не выйдут в школу и на работу, я начну по-серьёзному раздавать «воспитание» направо и налево, Паша отказался от завтрака и выдал, что за пятнадцать минут можно было бы гуся в яблоках запечь, а не яичницу… Дочь выплыла из спальни, протирая глаза, со словами:
– А я не знаю, что такое пятнадцать минут!
– …?
Выход из дома был предсказуем – с огромным опозданием и бегом.
Машина завелась с пол-оборота, дети сели с третьего оборота вокруг машины, собак погуляли, двигатель лежал готовый в багажнике… только вот народ на нашей улице, вопреки всем принятым утренним нормам, никуда не садился, не опаздывал, не бежал. Складывалось впечатление, что именно сегодня опаздывали только мы…
Десятки человек за моим лобовым стеклом смотрели вдаль. Кто-то сидя в машине, кто-то стоя посреди улицы, из окон домов, с тротуаров и даже вприсядку – люди просто замерли…
Со всего видимого горизонта, на сколько хватало глаз, горело огромное северное сияние, не такое, как на картинках учебника географии, а гигантское… От земли и, казалось, до самой луны простиралось ОНО, разрезав собой облака и небесную твердь, как мягкое масло. Красиво было до дрожи в коленях. Сын фотографировал, дочь просто смотрела не дыша, я быстро вычислял, сколько государство мне накрутит налогов в пользу нового светильника на небе.
Тогда это казалось фантастически прекрасным и завораживающим явлением. Хотелось идти к нему навстречу, потрогать рукой, просто любоваться переливами, стоя рядом, вдохнуть запах (почему-то казалось, что запах у него есть, причём обязательно самый нежный и сладковатый).
Облака, лес, небо и земля – всё смешалось радужным светом с этим северным сиянием, и мы, как олени ей-богу, смотрели не дыша, заворожённые его размерами и красотой.
– Па-а-ап…
– Не папкай, сам в шоке и тоже не знаю, что это за фигня… Ты же у нас в одиннадцатом классе учишься, вот и расскажи, чего это… Зря я что ли за репетитора по английскому уже три года плачу.
– Аха-ха, как смешно, – съязвил Павлик, – так-то в инязе такое не изучается…
– Ладно, погнали по рабочим местам… – сказал я, не отводя взгляд от безумно красивой и сверкающей на солнце радужной стены…
Даже в такое утро, при таком удивительном событии, опаздывать окончательно не хотелось. Народ тоже стал покидать свои наблюдательные посты, плавно выруливая по своим делам.
«Гугл поможет», – подумал я и сел за руль.
Гугл не помог. На работе даже ленивый обсуждал сияние, накаляя всеобщий страх перед неизвестным. Новостная лента интернета пестрила всевозможными догадками: от правительственного эксперимента до конца света. Конец света мы могли бы пережить – не впервой, а вот что делать с экспериментами, никто не знал.
Это был мой последний рабочий день… это вообще был последний день привычных укладов и событий.
***
Правительственные умы молчали, учёные тоже… много тарахтели бабки-гадалки о проказах потустороннего мира, знахарки – о том, что это лестница в рай. Гипотезы о новом Вавилоне были нарасхват. Каждый думал, рассуждал, предполагал, предлагал свои версии о происходящих событиях на восемьдесят пятом меридиане восточной долготы.
Город Томск стал апогеем этого события, ведь тридцать один километр городских строений находились аккурат на этом меридиане.
Народ ждал любого логического объяснения от властей, но Москва молчала.
Томск и вся его правительственная шапка с бубенчиком из областной думы гробовым молчанием вторил Москве. Во всех кабинетах высшего руководящего состава и даже в подсобках туалетных уборщиков была тишина.
По данным спутников и сообщениям со всех концов света некая «стена – грань – сияние» выросло на всей протяжённости восемьдесят пятого меридиана. От северного полюса до южного по горам и океану, по ледникам и лесам. Где заканчивается «грань», не знал никто… Где она начинается – тоже. Спутники верещали, что «грань» распростёрлась и в космосе, разрушив собой станции и разогнав космический мусор на своём пути, и более того, продолжает разрушать те, которые летят своим маршрутом. Фотографии этой радужной «стены» из космоса сводили с ума своей красотой.
«Грань» стояла как вкопанная…
«И ВСЁ-ТАКИ ОНА ВЕРТИТСЯ», – сказал ещё Галилео Галилей предположительно в 1633 году н.э., спутники и орбитальные станции, ничего не подозревая, вертелись вокруг планеты, само собой встречаясь с «гранью» и исчезая в ней, словно растворяясь, фантастически и бесследно.
Вопрос, что это за штука, ответов не подразумевал.
О «штуке» простым людям за пару часов удалось собрать косвенные факты… При такой неимоверной высоте она была крайне прочная, не пропускала звук, свет прожекторов и даже громко сказанные молитвы… Однако с пропуском солнечных лучей проблем не было, как и с гафканьем собак и мычанием коров – их звуки легко проходили сквозь неё… «Грань» не реагировала на постукивания и пинки ногами, её толщина была неизвестна, но по информации отключения тех или иных спутников, встречающихся со «стеной» в космосе, а также по георасположению разбившихся об неё самолётов было понятно, что толщина крайне мала, вероятно меньше метра. Непонятно было, как она выдерживала свой вес при такой малой толщине, да и вообще, какой у неё вес при такой площади покрытия? А это покрытие или однородная структура? Почему собака и корова могут войти в «стену» и даже выйти, а человек нет?
Сообщения, поступающие от населения, разбивали все логические гипотезы.
Непал: «Когда моя собака Буба выбежала из этой „радуги“, я надел на неё ошейник и привязал к нему записку для дочери. Она, если была жива, наверное, осталась с той стороны „радуги“. Буба снова убежала в „радугу“, а вернулась без ошейника и записки. Я снова повторил свои действия с верёвочкой и запиской, но каждый раз Буба возвращалась без записок и верёвочек».
Китай: «Моя кошка вернулась из „грани“ без адресника, который висел у неё на шее».
Индия: «Все мои окольцованные голуби прилетели без колец! На кого подать в суд за пропажу столь дорогих для меня украшений?»
Россия: «„Стена“ разрезала половину моей кровати в сто тринадцатой квартире и даже отрезала собой половину кота, который спал на кровати. А потом кот встал и пошёл! Весь! А ведь не было половины! Вот вам крест! В завязке я уже двое суток!»
***
За огромными столами из краснокнижной древесины президенты многих стран вместе с разномастными учёными: ломали свои знания и все законы физики, гипотезы сыпались как из рога изобилия:
– да сто процентов разработка России (или США, или Китая, или Кореи… в зависимости от страны обсуждения);
– это новое природное явление;
– заговор спецслужб;
– отголоски наших экспериментов на большом андронном коллайдере;
– Бог всем показал, что он есть!
– реакция на солнечные вспышки;
– месть гномов.
Ну и конечно же, самой убедительной на этом фоне была версия инопланетян.
С разных точек земного шара к «грани» были направлены все, кто мог стоять, сидеть и мало-мальски думать: учёные, военные, теоретики, практики, уфологи, фантасты и сказочники.
Нахождение возле «грани» никому не причиняло неудобств. Самочувствие хромало только у мнительных старушек, они театрально хватались за голову и падали в обморок, крестясь и охая. Радио и другие волны «стена» не пропускала, дозиметр для замера уровня радиации по-партизански молчал. Температурный режим был сродни окружающей среде, магнит на неё не реагировал, сотовые телефоны никак не пробивались своим сигналом к абоненту, который гипотетически был жив и стоял на другой стороне «стены».
Город Томск на протяжении тридцати одного километра «радужная твердь» разделила на запад и восток, и пробиться на другую сторону никак не представлялось возможным. Родственники, друзья, знакомые и просто люди, ехавшие на работу ранним утром в другую часть города, отделяемую «стеной», оказались отрезанными друг от друга. Кто-то пытался объехать её, кто-то планировал перелезть, но, как доносилось из «надёжных источников», даже самолёты терпели бедствие в надежде перелететь через «стену» сверху.
Первыми жертвами стали тысячи людей, оказавшихся по стечению обстоятельств на пути «тверди». Многоэтажные дома, машины, асфальт, трубы газо-, водо-, теплоносителей были ровно распилены невидимым лезвием. Сотни людей, проживающих в «распиленных» квартирах, не выходили на связь, и их вписали в список пропавших без вести. ЖКХ и аварийные службы города тщетно пытались пробиться сквозь «грань», которая «нарисовалась – не сотрёшь» примерно в районе двадцати четырёх часов по местному времени. Вторыми жертвами стали три поезда и четыре самолёта, на пути которых встало невидимое в ночи препятствие. Самолёты просто пропали с радаров в координатах её расположения, как и поезда, которые, по словам очевидцев, въехали в неё и растворились, а она «даже не шолохнулась! Вот ей-богу правду говорю!»
Количество пропавших без вести росло в геометрической прогрессии. Всё, что могло придумать руководство Томска, так это отправить на посадку в Новосибирск новые прилетающие самолёты, а поезда – в Томск-7.
Народ начинал небезосновательную панику, а правительство изо всех сил искало решения, как остановить безумие среди населения.
Первыми испытаниями «препятствия» занялся МЧС… перфораторы, дрели, лобзики и болгарки даже не оставляли царапин. Разбившиеся о «стену» на полном ходу самолёты почему-то не брались во внимание, и никто, кроме горстки учёных, не пытался просчитать её прочность. Следующими выступили полиция и военные… автоматная очередь, танк, базуки и гранаты причинили «стене» столько же вреда, сколько пинки ногами где-то в Непале. Пули, гранаты, снаряды стукались об стену, не амортизируя, не отлетая, не рикошетя, просто стукались, прилипали к ней и растворялись, как заговорённые.
МЧС, полиция, силовики, военные, пожарные и старушки чесали в раздумьях голову, пока один паренёк не поднёс к стене одуванчик… На глазах сотен людей и специалистов по паранормальным явлениям, как пощёчина учёным, математикам и физикам, одуванчик без преград вошёл в «стену»… И вслед за движением руки мальчугана вышел… Вошёл – вышел… Вошёл – вышел… Тут мальчишке надоела эта игра, он бросил одуванчик и побежал за камушками… Дети стали весело забрасывать «грань» камнями, которые беспрепятственно влетали в неё.
Недолго думая, сразу трое военных подхватили одуванчики, и игра «Засунь одуванчик в „стену“» стала популярной среди представителей ОМОН и МЧС.
Спустя время, в Москву через Владивосток и всю Америку, а оттуда в Томск, было телеграфировано, что в одной из координат города Томска из «радужной стены» стали вылетать камни и брякаться на тротуар, предположительно, это и были те самые камни, которые милые детишки от скуки швыряли в «грань». Сиё действие породило одну из основных гипотез. Органика через препятствие движется! Эксперименты с котами, собаками и даже коровами дали тому подтверждение! Вся органика… Кроме органического гомо сапиенс.
Привязанная к собаке граната с часовым механизмом вслед за собакой через «стену» не прошла, оставшись на своей стороне «грани»; чипированная крыска Лариска, ловко юркнув в «стену», почему-то оставила свой чип неповреждённым возле «стены». Как он выпал из Лариски, осталось ещё одной загадкой, ведь чип намертво вводили крысе под кожу в районе шеи.
Попытки подкопать «твердь» были обречены на провал. Выкопав яму глубиной двенадцать метров копатели поняли: непонятное сооружение под землёй настолько же качественное, как и на поверхности. Копать дальше наспех пригнанная техника отказывалась.
И одни только стайки птиц по-прежнему весело щебетали, перелетая с одной ветки дерева на восточной части «стены» на ветки дерева с западной части, так же просто, как листья деревьев, которые щекотал ветер…