Анна и французский поцелуй

– Я не знаю, как заказать.

– Легко, – отвечает Джош. – Становишься в очередь. Говоришь, что хочешь взять. Забираешь вкусняшки. А потом отдаешь свою карточку питания и две пинты крови.

– Слышала, в этом году они подняли цену до трех пинт, – уточняет Рашми.

– Еще можно отдать костный мозг, – подключается коридорный красавчик. – Ну или левую мочку уха.

– Большое спасибо, но я имела в виду меню, – указываю на меловую доску над головой одного из поваров. На ней изысканным курсивом выведено утреннее меню в розовом, желтом и белом цвете. На французском. – Не совсем мой родной язык.

– Ты не говоришь по-французски? – спрашивает Мередит.

– Я три года изучала испанский. Не думала, что когда-нибудь перееду в Париж.

– Ничего страшного, – тут же отвечает Мередит. – Здесь многие не говорят по-французски.

– Но большинство все же говорят, – добавляет Джош.

– И большинство из них знают его плохо, – Рашми бросает на своего парня многозначительный взгляд.

– Для начала выучи язык еды. Язык любви, – Джош потирает свой живот, напоминая тощего Будду. – Oeuf – яйцо. Pomme – яблоко. Lapin – кролик.

– Не смешно, – Рашми хлопает его по руке. – Неудивительно, что Исида тебя кусает. Болван.

Я бросаю еще один взгляд на меню. Оно все еще на французском.

– И все же?

– Ладно, – коридорный красавчик отодвигает стул. – Пойдем. Я тоже еще не завтракал.

Пока мы пробираемся сквозь толпу, не могу не заметить, что несколько девушек провожают его томными взглядами. Блондинка с орлиным носом и в крошечной майке начинает щебетать, как только мы занимаем место в очереди.

– Привет, Сент-Клэр. Как провел лето?

– Привет, Аманда. Великолепно.

– Ты оставался здесь или возвращался в Лондон? – она наклоняется перед своей подругой, невысокой девушкой со строгим хвостиком, и встает так, чтобы максимально обнажить декольте.

– Я оставался у мамы в Сан-Франциско. А как ты провела каникулы? – он задает вопрос вежливо, но, к своей радости, я слышу равнодушие в его голосе.

Аманда взмахивает волосами, и внезапно я вижу на ее месте Шерри Милликен. Она любит перекидывать волосы с одного плеча на другое, встряхивать их и накручивать локоны на пальцы. Бриджит убеждена, что Шерри проводит выходные, стоя перед прыгающими фанатами, притворяясь супермоделью, но я думаю, что она слишком занята нанесением на локоны грязевой маски из морских водорослей и папайи в бесконечном стремлении достичь идеального блеска.

– Просто потрясающе, – хоп, и волосы снова на другом плече. – Первый месяц я провела в Греции, а на остаток лета вернулась на Манхэттен. У моего отца изумительный пентхаус с видом на Центральный парк.

В каждом предложении она делает ударение на какое-нибудь слово. Я фыркаю, чтобы не рассмеяться, а у коридорного красавчика начинается подозрительный приступ кашля.

– Но я скучала по тебе. Разве ты не получал мои письма?

– Хм, нет. Вероятно, ты перепутала адрес. Смотри, – он подталкивает меня. – Скоро наша очередь.

Этьен поворачивается к Аманде спиной, и та обменивается хмурыми взглядами с подругой.

– Время для первого урока. Завтрак здесь простой и в основном состоит из хлебных изделий, самое известное из которых, разумеется, круассаны. Это значит никакой колбасы или омлета.

– А бекон? – с надеждой спрашиваю я.

– Точно нет, – смеется он. – Второй урок, слова на доске. Слушай внимательно и повторяй за мной. Granol, – я щурюсь, в то время как он, наоборот, притворно изображает невинный вид с широко распахнутыми глазами. – Это значит «гранола». А что насчет этого? Yaourt?

– Ох, даже не знаю. Йогурт?

– Естественно! Ты уверена, что никогда не жила во Франции?

– Ха-ха. Чертовски смешно.

Он улыбается.

– А, понятно. Знаешь меня меньше суток и уже дразнишь из-за акцента. Что дальше? Не хочешь обсудить мои волосы? Рост? Мои штаны?

Штаны. Действительно.

Француз за прилавком кашляет, чтобы привлечь наше внимание. Простите, шеф Пьер. Меня немного отвлек этот англо-французский образец американского парня, который как раз задает вопрос:

– Йогурт с гранолой и медом, яйца всмятку или груши на булочке бриошь? Понятия не имею, что это за булочка.

– Йогурт, – быстро выбираю я.

Мой спутник озвучивает наши заказы на идеальном французском. По крайней мере, для моих девственных ушей он звучит идеально, да и морщинки на лице шеф-повара тут же разглаживаются. Он перестает хмуриться и добавляет гранолу с медом в мой йогурт. Перед тем как отдать блюдо, он еще бросает сверху несколько ягод черники.

– Merci, мсье Бутен.

Я хватаю наш поднос.

– И никакого печенья «Pop-Tarts»? Или хотя бы шоколадных шариков? Я, кажется, совсем разочарована.

– «Pop-Tarts» по вторникам, вафли по средам, но ты никогда не получишь тут шоколадных шариков. Вместо них по пятницам придется довольствоваться кукурузными цветными колечками «Froot Loops».

– Для британца ты слишком много знаешь об американской вредной еде.

– Апельсиновый сок? Грейпфрут? Клюква?

Я указываю на апельсиновый, и коридорный красавчик вытаскивает пару бутылок.

– Я не британец, а американец.

Я улыбаюсь.

– Ну конечно.

– Правда. Ты разве не знаешь, что для того, чтобы поступить в ШАП, нужно быть американцем?