Пепел на венце

Веки с длинными ресницами едва заметно дрогнули.

– Ты тоже оттуда?

Взгляд устремился в сторону.

– Понятно, чем славится ваша земля. Остается пожелать тебе лучшей доли, чем Боарике.

– Чем же плоха ее доля? – вмешался Лексо. – Она наворотила дел и наверняка вернулась в свою страну.

– Как? Она же погибла в замке.

– Не знаю, о чем ты. Мы не нашли ее тела.

Удивительно, в какой неподходящий момент я узнаю эти новости. И хоть толку от них чуть, кто знает, что еще недоговаривает парланец? Не удивлюсь, если его вышвырнули со службы именно за скрытность. Изменил бы он свой характер, если б знал, чем все закончится?

Вместо ответа стоит вспомнить, что пути Первозданного непостижимы. Его воля – такая же тайна, как и наши собственные метания. Хоть в этом мы схожи с создателем человечества.

Отличия, однако, куда существеннее. Достаточно посмотреть на гудящие от тяжелой работы ладони и вслушаться в заунывные песнопения желудка, чтобы это понять.

Теперь нам с Лексо не у кого спросить совета. Невозможно узнать, сколь много кораблей движется по этому проливу. Карта, предоставленная старым ключником, хоть и давала представления об очертаниях острова, но была слишком скупа на изображения мелких поселений. День-два пути – и мы определенно достигнем какого-нибудь форта. Только жизненно важно, чтобы его мы узрели первыми, поэтому предпочтительнее сделать остановку у захудалой деревушки с крышами из пальмовых листьев, оставить там гарнизон из милых девиц, найти немного провианта и на свой страх и риск отправиться через пролив к Плавильне.

– Я знаю Жана Батиста, – голос, похожий на неторопливые удары по барабанам, вновь вырвал меня из пучины мыслей.

– Тальсанка, тальсанка, – заканючил я, добиваясь конкретики.

– Халея.

– Красивое имя, Халея. Откуда ты знаешь нашего общего друга?

– Я видела его при нашем дворе.

– Осмелюсь предположить, что под «нашим двором» ты имеешь в виду дворец правителя Офитового Обломка.

– Да, – медленный кивок. – Я запомнила его корабль. Такой изящный словно свисток из тутового дерева, а паруса белее утренних облаков.

Я поднял бровь. Грубый акцент стал едва уловим.

– У тебя хорошая память, Халея. Я мог бы за тебя порадоваться, но, возможно, огорчу – теперь паруса Жана Батиста гораздо грязнее, а сам он…

– Ничуть.

– Ничуть? – я возмущенно развел руками. – Это еще что такое? Ты хочешь со мной поспорить?!

Вместо ответа девушка подняла ладонь и указала мне куда-то за спину. Я почувствовал, как заколыхалась моя грудь и обернулся.

– Лексо, приди в себя! – крикнул я, и улыбка растянулась по моему лицу.

Из-за громадной черной скалы, острым клином впивающейся в море, показался сначала нос, а затем и парус столь знакомого нам с Халеей корабля. Пройдоха с Кандлиге не успел уйти далеко.

– Фосто, обглодай тебя барракуда! – весело воскликнул Жан Батист, тряся меня за плечи. – Я всех своих людей вооружил, когда мне доложили, что плывет лодка, полная наемников. Знаешь, это очень неожиданное известие, особенно когда ты с несварением борешься. Я и подумать не мог, что это ты, твой друг и целая орава милейших, прелестнейших дам. Что там говорить – даже глядя в трубу, я не верил глазам. Как? Как?!

– Долгая история, – меня переполняли положительные эмоции, но я, насколько мог, сдерживал их. – Хотя не так. История очень коротка. Воины из бухты Калиги напали на воинов с Барбарисового Берега, но слишком увлеклись празднованием победы.

– Вы умыкнули лодку?

– Что ты, мы не воры. Мы всех убили.

Жан Батист еще какое-то время держал меня за плечи, потом шмыгнул носом и отступил на шаг. Хлопнул себя по бокам и громко заявил:

– Думаю, вам с Лексо надо со стариком поговорить. Он в моей каюте. А о девушках я позабочусь. Они же голодны – вон какие худые.

Я склонил голову и этим незначительным жестом выразил как благодарность за радушный прием, так и согласие с замечанием капитана. Очень хотелось вздремнуть, поэтому я решил не затягивать свое пребывание на открытом воздухе, а как можно скорее встретиться с седым ключником. Да, не мешало бы выяснить, отчего таким долгим получилось плавание вдоль острова, но это дело не столь срочное. За девушек же я замолвлю словечко позднее. Их поддержка, их упорство и смелость здорово помогли нам.

Чем мне всегда нравилась капитанская каюта, так это тем, что дверь в нее представляла из себя толстый кусок тикового дерева, идеально вписывающийся в проем, благодаря чему внутри царило спокойствие, в то время как бесконечный гвалт голосов, птичьих ссор и морского шума сотрясали корабль. Лишь прерывистый скрип досок нарушал идиллию.

Осий сидел за столом и старательно царапал по бумаге пером. На меня и Лексо даже не взглянул. Однако я ждать, пока он закончит свой монументальный труд, не собирался.

– Хоть солнце рассвело уже давненько, мы сумели добраться сюда. Вопреки.

Старик писал еще секунд двадцать, после чего отложил перо и одарил нас своим вниманием.

– Вопреки чему? Судьбе? Сегодня прекрасная видимость и мой друг заметил на горизонте чей-то корабль. В конце концов, мы не слишком-то спешили и бросили якорь здесь.

– Может быть, это судьбой и называется. Не я здесь служу тому, кто ей повелевает.

– Мы все ему служим, но не всегда так, как следует. Наша собственная воля иногда ведет нас во тьму, заставляет ошибаться. Возможно, и вы ошиблись со своим предназначением. Я не умаляю своей вины в том, но, похоже, это действительно так.

– Нет, не похоже, – я вытянул вперед указательный палец. От упреков Осия даже усталость отступила. – Не похоже, потому что я не гнию сейчас в каком-нибудь овраге. Я цел и невредим, что наглядно показывает мою готовность продолжать это нелегкое дело. На любом из островов.

– Только вы никак не определитесь, на каком острове хотите действовать. Вы сбежали от людей нечестивца и уже ничем не сможете мне помочь. Мы плывем к правителю Обломка и единственное, что я могу для вас сделать – определить к нему на службу.

– Заманчивое предложение, – усмехнулся Лексо, наморщив лоб. – Но, господин Осий, мы не сбегали. Мы ушли, не таясь, поскольку никто бы нас не остановил.

Пришла пора расставить все по местам. Мы старались не пропустить ни одной детали, когда рассказывали о бурной ночке на Барбарисовом Берегу. Правда, повествование о том, как мы расправились с целым отрядом наемников, вышло каким-то суховатым, сбивчивым. Я делал паузу, пытаясь подобрать слова, которые придали бы моему рассказу убедительности, но поначалу казалось, что получается это из ряда вон плохо. Однако я заблуждался. Осий, переварив все услышанное, изменился в лице и поднялся с табурета.

– Быть того не может.

– Возможно, наших слов и нашего присутствия недостаточно, чтобы в это поверить, но ведь скоро мы прибудем ко двору влиятельнейшего человека, и он-то наверняка сможет разузнать о злом роке, постигшем его людей и людей Эстерида.

Мои слова произвели впечатление на Осия. Старик заволновался и не знал, куда бросить взгляд.

– Всемилостивый Владыка! Ты сжег столько людей живьем?! Они враги, да, но… и заблудшие души. Такая смерть не делает нам чести. Трудно поверить, под силу ли одному человеку сотворить подобное зло.

Сперва я задумался о том, что седой ключник сильно размяк за время сидения в Триводье, забыл виды пылающего Варамиада и заваленных трупами мирных жителей улиц. Забыл, как пожертвовал неофитами ради призрачного шанса на успех в схватке с мастерами-мечниками. Решил, что случайный удар может изменить историю. Сперва я задумался, а потом рассердился.

– Так бывает! – я вскинул руки. – Я не кичусь этим, но что сделано, то сделано. Они поплатились жизнями за свою тупость и алчность. Обычная поучительная история из кучи святых книг. Можешь записать этот случай в новую. Все, что мне осталось сказать – я и Лексо готовы продолжать борьбу. Нет пути назад, да и не думаем мы искать его.

– И все ради мести какому-то разбойнику?