Девятая могила

– Да, скоро будет два года, как ты от нас ушла. Извини, если звоню слишком поздно, – на всякий случай сказал он, хотя голос у нее был вовсе не сонный.

– Ничего страшного. Время еще детское, ведь ты меня знаешь.

– Откуда мне знать, может быть, ты остепенилась, завела семью и стала жаворонком.

На другом конце трубки послышался ее смех. Для Нивы Экеньельм классическая семейная жизнь была такой же невероятной, как жизнь на Луне. В течение шести лет они были коллегами в Государственной криминальной полиции, где она работала следователем в области информационных технологий, или научным фантастом, как они это называли. То, что Нива оставалась на работе, когда все остальные уходили, работала до глубокой ночи и уходила домой только на следующее утро, когда сотрудники начинали приходить на работу, было скорее правилом, чем исключением.

Несколько раз Фабиан составлял ей компанию и проводил ночь в отделе. Чаще всего потому, что расследовал дело, которое не давало ему спать, но иногда он просто пользовался случаем и разгребал завалы на своем письменном столе.

Каждый раз Соня так сильно ревновала, что это грозило подорвать их отношения. В каком-то смысле он мог ее понять. Нива обладала обаянием и внешностью много выше среднего. К тому же она вела себя определенным образом. Вначале он считал, что так она ведет себя со всеми мужчинами. Но вскоре до него дошло, что она с ним флиртует. Хотя он дал понять, что не заинтересован, она продолжала свои намеки и все меньше скрывала свои намерения.

Но в этот раз он преследовал свой интерес.

– Фабиан, что я могу для тебя сделать? Ты же не развелся?

– Нет, до этого пока не дошло, – Фабиан сразу же пожалел о своих словах и попытался спасти ситуацию, рассмеявшись. – Шутки в сторону, мне нужна твоя помощь в деле, которое должно остаться между нами.

– Это может подождать до завтра?

– Лучше не надо.

Он зацепился взглядом за Мюнхенскую пивоварню по другую сторону залива Риддарфьерден и стал считать зажженные окна, слыша, как Нива ходит взад-вперед на высоких каблуках по скрипучему паркету.

– Ладно, выкладывай.

6

Сколько она себя помнила, Карен Нойман боялась темноты. В детстве она верила, что под кроватью или за занавеской прячутся чудовища, и поэтому всегда спала с включенным светом. Родители считали это вполне естественным в ее возрасте и не сомневались, что с годами это пройдет. Но проблема только усугублялась, и, будучи подростком, Карен страдала такой тяжелой бессонницей, что ей приходилось принимать снотворное.

Теперь она больше не верила в чудовищ под кроватью, но боязнь темноты по-прежнему не ослабляла свою хватку, и она совсем не могла спать без снотворного. Ситуация явно осложнялась тем, что датская зима только-только начиналась, и с каждым днем становилось все темнее и темнее.

В довершение всего, они жили в старом фахверковом доме. Конечно, дом очень красивый и из окон открывается потрясающий вид на Эресунн. Во всяком случае, все так говорили. Но сама Карен никогда не могла по-настоящему этим насладиться: ведь как ни крути, их ближайшим соседом было не море, а темнота.

Длительное лечение и наружное освещение, в которое Аксель вложил целое состояние, несколько ослабили давление в груди. Но оно далеко не прошло, хотя она и научилась быть дома одна, когда он вел свое вечернее телевизионное шоу на канале TV2 три раза в неделю. Тогда в доме зажигались все лампы. Она настаивала на этом, несмотря на протесты Акселя в связи с большими расходами на электричество.

Именно в этот вечер давление в груди было сильнее. Еще когда она пришла домой с йоги в самом начале десятого, ей показалось, что что-то висит в воздухе. Первое, что она заметила, – спортивная машина, припаркованная немного поодаль на улице Гаммель Страндвей. Сама по себе припаркованная машина не такая уж редкость. Наоборот, люди обычно оставляли машины именно там, чтобы прогуляться вдоль берега. Но не в зимнее время. Самое необычное, что машина со шведскими номерными знаками доехала аж до Тибберупа, хотя он и находится в паре километров от музея современного искусства «Луизиана».

И тем не менее, машина стояла здесь.

Спустя несколько часов после наступления темноты.

Точно так, как они договорились с врачом, Карен попыталась побороть искушение поддаться страху и спокойным шагом продолжала идти к дому по саду. Но когда освещение в саду так и не включилось, хотя она прыгала и махала руками перед детектором движения, она растерялась и почувствовала себя беспомощной. Пульс бился в два раза быстрее.

В доме, во всяком случае, был свет, и с помощью пульта она зажгла все лампы. После этого прошла на кухню и согрела большую чашку воды с выжатым лимоном, щепоткой гималайской соли и медом, чтобы восстановить баланс обмена веществ после сеанса бикрам-йоги. Возможно, вырубился автомат, подумала она, ощутив, как к ней возвращается спокойствие.

«Наверняка ничего не произошло», – повторяла Карен мысленно на пути в гостиную, где взяла с придиванного столика планшет и нашла Лису Нильссон, чей голос почему-то всегда успокаивал ее. Музыка лилась из скрытых динамиков на потолке, и она вспомнила, как Акселю пришлось убеждать ее в преимуществе вот так слушать музыку вместо того, чтобы ставить CD-диск. Сейчас она не представляла, как жить без возможности одним щелчком перенести музыку с собой в ванную комнату, где она приготовила себе теплую ванну.

Она сняла форму для йоги, собрала волосы наверх, опустилась в джакузи, и струи воды стали массировать ее тело. От наслаждения она закрыла глаза. «Наверняка ничего не произошло», – повторила она про себя и стала подпевать Himlen runt h?rnet[2 - Небеса за углом – название альбома шведской певицы Лисы Нильссон, получившего Грэммис.], изо всех сил стараясь выговаривать слова по-шведски.

Аксель предупредил ее, что, скорее всего, переночует в квартире в Вестербро[3 - Район в Копенгагене.] и приедет домой только завтра к завтраку, потому что гости сегодняшней вечерней программы наверняка захотят пропустить пару стаканчиков после эфира. Ничего страшного, она легко найдет чем заняться. После ванны она добавит во вчерашний салат с курицей киноа, сядет перед телевизором и проглотит столько серий американского сериала «Безумцы», сколько сможет, хотя она знает, что Аксель надеется, что она смотрит его программу.

Но как только смолк голос Лисы Нильссон, к ней опять подкралась неуверенность. Ей послышалось? Или в холле действительно закрылась дверь? Это же не может быть Аксель? Передача еще даже не началась. Карен нажала на сенсорный пульт, убрав звук массажных струй, и потянулась через край ванны к планшету, чтобы поставить музыку на паузу до начала следующей песни. Но рука была влажной, и вскоре Лиса опять запела «Никогда, никогда, никогда».

В голове Карен кружились мысли. Что ей делать: запереться в ванной комнате или решиться выйти и посмотреть, действительно ли в доме кто-то есть? Она вылезла из ванны и вытерла руки, чтобы выключить музыку. Тишина наступила так внезапно, что она вздрогнула. Все ее тело напряглось, как пружина, и она снова почувствовала себя пятилетней девочкой.

Ей пять лет, и у нее под кроватью спряталось чудовище.

Она крадучись подошла к двери и приложила к ней ухо, но услышала только собственное дыхание. Хотя ей не хватало смелости, она повернула ручку и приоткрыла дверь. Дверь сильно заскрипела, и она ощутила звук всем нутром. Она так часто набрасывалась на Акселя из-за этой двери, что это стало у них дежурной шуткой.

Может быть, это все-таки Аксель? Может быть, по какой-то причине передачу отменили? Она высунула голову и позвала его. Но ответа не последовало, что вполне естественно. Ведь она дома одна.

Или все-таки не одна?

Она снова крикнула, на этот раз по-настоящему громко, но ей опять ответила удушающая тишина. Значит, звук двери раздался только в ее голове. В ее живом воображении, как всегда говорил ее отец.

Она покачала головой и решила снова сесть в ванну. Но едва погрузившись в воду, сразу же передумала, вылезла и вытерлась. Потом тщательно намазала все тело маслом, особенно участок вокруг шрама, и как всегда, когда она стояла перед зеркалом, почувствовала угрызения совести, хотя прошло уже больше десяти лет.

К тому же, похоже, чувствительность там и не думает восстанавливаться. Участок был затвердевшим и онемевшим, и если она проводила пальцами по этому месту, она ничего не ощущала. Но она не жаловалась. За все надо платить.

Она натянула на себя японский шелковый халат, вышла из ванной, насвистывая Himlen runt h?rnet, и пошла на кухню. Как обычно, в холле было страшно холодно, и она решила надавить на Акселя, чтобы он согласился и здесь сделать полы с подогревом. Но на этот раз было холоднее обычного. Карен остановилась на ходу и повернулась к приоткрытой входной двери. Разве она не закрыла дверь как следует? Она всегда запирала за собой, даже среди бела дня.

Вообще-то, ей было страшно с момента прихода домой. Сначала припаркованная машина, а потом освещение в саду, которое не сработало. «Наверняка это мое упущение», – подумала она и закрыла дверь. На всякий случай проверила, заперто ли, а потом пошла на кухню, положила салат в тарелку и налила бутылку газированной воды. Поставив еду на поднос, она направилась в гостиную, тишину которой нарушил пронзительный звонок телефона.

Она отставила поднос и подошла к телефону. Но вместо того чтобы ответить, уставилась на него, словно силой мысли могла заставить его замолчать. Но телефон отказывался подчиняться.

В конце концов, она набралась мужества и подняла трубку.

– Да, алле?

– Почему ты не отвечаешь?

– Аксель? Это ты?

– Да, а ты что подумала? Я пытался дозвониться тебе на мобильный много-много раз, но…

– Мобильный? – только сейчас она поняла, что понятия не имеет, куда она его положила.

– Просто хотел узнать, все ли в порядке, и не возражаешь ли ты, чтобы я ночевал в городе.

– Ты действительно должен?

– Но любимая… Ты же сама все знаешь. Некоторые гости прямо-таки требуют, чтобы мы где-нибудь посидели после передачи, и Каспер один из них.

Она опять услышала какие-то звуки из холла. Но теперь это были не удары дверью, а что-то совсем другое. Что-то катилось. Или просто на улице воет ветер?

– Извини, я не расслышала. Что ты сказал?

– Ничего важного. Иди ложись, а утром я приеду домой и привезу тебе свежий хлеб.