Служанка из западных земель

Год назад

королевство Нэрия, Западные земли, городок Дейр

Четыре дня подряд не стихал северный ветер. Он врывался в прибрежные дома, завывал в щелях и поднимал высокие волны, обрушившиеся на каменистый берег. Пляж исчезал в бурлящей морской пене, а чайки, то ли взбешенные стихией, то ли возбужденные ею, протяжно кричали над водой. Небо заволокли тяжелые, угрюмые тучи, предвещая грозу. В воздухе стоял терпкий солоноватый запах моря, которое вместе с небом слилось в единую мрачную пелену, без просвета даже на горизонте. Шторм здесь – редкое явление. В последний раз море так бушевало восемь лет назад. Тогда мне было десять, и я, вопреки запретам, сбегала к берегу, чтобы смотреть на выброшенных на сушу медуз. Я не боялась ни ревущих волн, ни черного неба, ни тревожного запаха шторма, которым сейчас дышала эта глухая бухта.

Сегодня буря сыграла мне на руку: на пляже не было ни души. Мои утренние забеги давно стали привычным началом каждого дня, и даже не по-летнему холодный ветер, пробирающийся сквозь одежду, был, скорее, приятен. Он освежал голову, развеивая лишние мысли, а мышцы, привыкшие к нагрузке, настойчиво требовали движения. Личный ритуал – возможность уйти в тишину и в ритм бега, пока городок ещё спит.

Погода разбушевалась не на шутку, несмотря на то, что Дейр располагался в защищённом от непогоды Зеленом заливе, названном так из-за водорослей, которые придавали воде изумрудный оттенок. Местность славилась своими плодородными землями. Именно здесь выращивались лучшие сорта винограда и производили самое сладкое вино. Рыбу, выловленную в здешних водах, поставляли к столу самого правителя. Мужчины всю жизнь отдавали морю: рыболовство было не простым ремеслом, а призванием. Каждое утро Рыбная площадь оживала женскими голосами, и ряды покрытых солью прилавков наполнялись свежим уловом, ещё хранящим запах волн. Женщины ловко разделывали рыбу, торопясь предложить её первым покупателям, а мужчины, разгорячённые ветром и морской работой, выходили в море вновь и вновь. В этом маленьком городке, кажется, каждый второй был занят промыслом, как будто сама природа решила, что рыба – наш единственный и неизменный ресурс. И выбора у нас, по правде говоря, не было.

Мой приют стоял на самой окраине Дейра. Я попала туда в пять лет – после того, как мои родители исчезли. В тот день меня нашли в слезах и одиночестве, посреди городской площади, и привели к настоятельнице. С тех пор я больше ничего не слышала о своей настоящей семье. Раньше всем своим существом не хотела верить, что они бросили меня, но с годами пришло другое понимание – дочь оказалась просто не нужна. Приют был женским, таким же, как десятки других по всему королевству. Нас обучали основам наук и хозяйству, готовя к будущей работе. Закон требовал, чтобы в восемнадцать мы покинули приют, но мало кому из сирот удавалось устроить себе достойную жизнь. Периодически к настоятельнице наведывались так называемые служители – они устраивали строгий осмотр, оценивая нас с головы до ног, как товар на рынке. Потом кого-то отбирали в служанки, няни, поварихи или помощницы в хозяйства зажиточных господ.

До моего восемнадцатого дня рождения оставалось совсем немного, и я знала, что не хочу участвовать в отборе. Мысли о побеге засели в голове давно, но пока чёткого плана не было – я решила, что буду действовать по обстоятельствам, как только представится шанс.

– Пошустрее, ребята! Рыба после такого шторма должна здорово клевать.

Рыболовы как всегда спешили к своим лодкам, не страшась промокнуть до нитки.

Ветер набирал обороты. Я натянула капюшон пониже и прибавила шагу. Скорее всего, в приюте уже хватились – воспитательницы не одобряли мои утренние забеги, хотя и не запрещали их. Может, понимали, что не все способны мириться с однообразием здешнего распорядка.

Я остановилась у большого валуна – всегда останавливалась здесь, чтобы перевести дыхание и отдышаться. К тому времени лодка рыбаков уже скрылась за серой пеленой дождя, который начинал частить, брызги кололи лицо. Под ногами раскинулись россыпи ракушек нежно-розового оттенка, с редкими зелёными прожилками слюды. Я любила собирать такие камешки и раковины. Из них выходили неплохие бусы и браслеты, а иногда украшала ими столешницы или мелкие рисунки. Вещи, которые хоть немного придавали яркости этому мрачному берегу. Что-то мягкое и тёплое коснулось моей руки. Я обернулась – возле меня стояла знакомая морда старого пса. Его добрые глаза смотрели внимательно, будто он тоже заметил, что шторм начался всерьёз.

– Привет, Джаред, – поприветствовала я своего давнего друга. Пёс дружелюбно завилял хвостом.

Наше знакомство состоялось ещё в моём детстве – Джаред обитал возле самой пристани, где я часто его подкармливала. Сегодня в кармане лежала для него небольшая вяленая рыбина, которую я с утра стащила у ворчливой торговки на рынке. Я потрепала пса за ухом и оставила, чтобы он спокойно позавтракал, а сама двинулась к приюту. В этот раз прогулка затянулась, и я понимала, что, пожалуй, пора возвращаться, прежде чем кто-то всерьёз захочет меня искать.

Вдали, там, где узкий мыс врезался в серое море, виднелся наш приют – старый, трёхэтажный деревянный дом с широкими зарешеченными окнами. Его стены давно потемнели от дождей и ветров, доски кое-где прогнулись от времени, особенно на задней стороне здания, где их заменили на другие, отличавшиеся по цвету, словно заплатки на старой одежде. Приют был обнесён невысоким частоколом, а во дворе громоздились старые лодки, прорванные сети и прочий рыбацкий хлам. Ветер хлестал по ставням, которые гулко били о стены, сливаясь в грозовую симфонию с шумом прибоя и завыванием бури. Флюгер на крыше крутился неистово, как будто и его затянула эта безумная пляска стихии. Возле двери на верёвках висело бельё, бесполезно развешанное для просушки – теперь оно насквозь промокло и колыхалось под порывами ветра, как пойманные в сети рыбины. Я решила обойти главный вход – сегодня не хотелось лишних нравоучений и недовольных взглядов. Проходя под окнами первого этажа, заметила, как в комнате настоятельницы дрогнули шторы. Меня заметили. Решила не тратить время на оправдания и уверенно направилась к задней двери. С крыши сорвались крупные капли и тяжело обрушились на меня, стекая по козырьку крыльца ледяными струями.

Я распахнула дверь, впуская в помещение завывающий ветер. Шагнула внутрь и оказалась в длинном коридоре, тускло освещенном парой дрожащих свечей. Полутьма обволакивала пространство, и я, стараясь не привлекать внимания, направилась в знакомое место, надеясь не встретить никого по пути. На первом этаже разместились вспомогательные помещения: купальня, кладовка и подсобки. Комнаты воспитанниц располагались на верхних этажах. Пройдя почти половину коридора, я свернула налево и оказалась в теплом уюте кухни. Огромный камин пылал, бросая в помещение тепло и мягкое мерцание света. Климат нашего города не требовал круглогодичного отопления, но в ненастную погоду очаг разжигали всегда. Из кухни доносился аппетитный аромат тушеных овощей. В глубине этой небольшой, но уютной комнаты колдовала приютская кухарка Тесса. Её фигура, похожая на раскачивающийся бочонок, торопливо двигалась по кухне. В углу стояла старая софа, к которой я направилась, предвкушая мгновение покоя. Тесса была настоящим сокровищем – добродушная толстушка с добрым сердцем, но уж слишком любила поворчать и поперемывать косточки местным торговкам. Все свежие новости Дейра приют узнавал именно от неё. Что важно – Тесса никогда не ругала меня за утренние вылазки и никогда не выдавала мои секреты настоятельнице. Толстушка была островком поддержки в этом непостоянном мире, где каждый день мог стать новым испытанием.

– Наконец-то ты пришла! – голос женщины прозвучал немного взволнованно. – Я уж подумала, что тебя волной унесло. В такую погоду и собака на улицу нос не высунет.

Я придвинулась ближе к огню, пальцами растрепав волосы, чтобы они поскорее высохли.

– Настоятельница искала тебя, – сообщила Тесса, размеренно помешивая овощи деревянной лопаткой.

– Зачем? Я могла и не спрашивать. У настоятельницы всегда находились для меня поручения. И отношения с ней были довольно напряжёнными. С самого моего появления в приюте.

– Ты бы пошла, приняла ванну, – хмуро взглянула на меня Тесса. – Она не похвалит тебя за такой внешний вид.

– Мне не нужна ее похвала.

– Илиана!

– Настоятельница никогда не бывает довольной в отношении меня.

Женщина громко и тяжко вздохнула, осуждающе покачав головой.

– Сегодня придут гости из города.

Я фыркнула. Если Тесса имеет в виду служителей, то мне все равно не имело смысла волноваться. Семнадцатилетние воспитанницы их не интересовали.

На кухню зашли младшие помощницы кухарки, и я поспешила ретироваться.

– Последую твоему совету, – подмигнула я толстушке.

– Как освободишься, забегай ко мне. Хочу, чтобы ты попробовала подливку для жареной рыбы.

Я улыбнулась доброте Тессы. Все знали, что кухарка, из всех воспитанниц приюта, больше всего любила меня.

Забежав по пути в комнату для сушки белья, я оставила там свою кофту и, потирая руки от холода, поплелась в купальню. До завтрака оставалось совсем немного времени, и мне пришлось поторапливаться.

Приют жил по строгому расписанию. Мы знали его наизусть, как мантру, которую повторяли каждый день. Сегодня наступил второй день недели, а это означало, что после обеда меня ожидали ненавистные уроки хороших манер и поведения с господами. Миссис Стоун, наша настоятельница, требовала должного поведения от всех своих подопечных без каких-либо пререканий. Я же, обладая свободолюбивым и непослушным характером, часто становилась объектом её неприязни. Каждый неодобрительный взгляд вызывал во мне неосознанное желание сопротивляться. Легко заметить, что её любимые ученицы, идеальные в глазах миссис Стоун, сильно отличались от меня. Часто ссоры возникали именно с ними.

Комната для купания представляла собой тусклое помещение без окон, где в ряд стояли потёртые ржавчиной ванны, напоминающие о былой славе. В углу находился большой резервуар для воды, подогреваемый очагом, из которого поднимался легкий пар. Скинув с себя испачканную одежду, я плюхнулась в теплую воду, наслаждаясь мгновением комфорта. Ветер продолжал свистеть, едва не выбивая стёкла. Мои волосы оказались спутанными от холодного ветра, поэтому пришлось вымыть и их тоже. Я быстро намылилась розовым мылом, которое оставляло на коже сладковатый аромат. От расслабляющего действия горячей воды меня клонило в сон, но я заставила себя подняться, ещё раз нырнула под воду, насухо вытерлась и накинула на себя одну из простых сорочек, лежавших в шкафу. На пути в комнату мне повезло не наткнуться на настоятельницу, что уже было удачей. Узкая винтовая лестница привела меня на третий этаж, где в самом конце, под крышей, располагалась спальня для четырех девушек. Она оказалась пустой, и, судя по всему, мои соседки уже убежали на завтрак.

Зарешеченное окно пропускало лишь полосы света, а скрипучие кровати с пружинистыми матрасами создавали атмосферу вечной тревоги. В платяном шкафу, предназначенном на всех, царил порядок, навязанный нашим распорядком. Моя кровать была застелена выцветшим синим покрывалом. Я принялась искать гребень для волос, понимая, что если их не расчесать, пока они еще мокрые, привести прическу в порядок потом будет крайне затруднительно. Над кроватью висело овальное зеркало, и я взглянула в него, ужаснувшись от вида темных кругов под глазами. Бессонные ночи, полные тревожных мыслей и мечтаний, не прошли даром. Тем не менее, на меня смотрело вполне себе привлекательное отражение: аккуратный и маленький нос, красивая линия губ и светло-карие глаза миндалевидной формы, с янтарными вкраплениями. Оттенок моих глаз менялся в зависимости от освещения: на ярком свете они казались даже желтоватыми, как у тигра, готового к прыжку. Волосы, длиной до середины спины, переливались золотистыми бликами на солнце, но в обычных условиях имели, скорее, каштановый оттенок, как листья осени, готовые упасть. Я также была ростом выше среднего (пять футов восемьдесят дюймов; сто семьдесят три сантиметра), с подтянутой, но худощавой фигурой: острые коленки и выпирающие ключицы, покрытые множеством синяков, ставших немыми свидетельствами моей неусидчивости и любви к приключениям. Я открыла шкаф, где хранились платья серого цвета. Все воспитанницы носили одинаковую одежду во время уроков – униформу, указывающую на наш статус. Я достала свое платье, длиной по щиколотки, с воротником-стойкой и закрытые туфли на толстом низком каблуке. О причёске не думала вообще. Распущенные волосы запрещались, поэтому каждый день приходилось заплетать косу. Косметика также находилась под строгим запретом. Как-то раз соседка принесла с рынка уголёк, и каждая из нас решилась попробовать накрасить глаза. Но когда я взглянула на себя, моя внешность показалась вызывающей, и с тех пор я больше не проводила таких экспериментов, предпочитая оставаться незаметной в сером мире, который нас окружал.

Не успела я выйти из комнаты, как сразу же наткнулась на миссис Стоун. Она окинула меня внимательным взглядом, будто высматривала несоответствия. Я открыто смотрела в ее серые глаза, ожидая очередного нагоняя.

– Илиана, доброе утро.

Настоятельница говорила грубым голосом, который напоминал мужской и всегда меня раздражал.

Я выдавила из себя улыбку, больше похожую на оскал.

– Как прошла прогулка? – намекнула на мой утренний забег миссис Стоун.

– Погода подвела, увы.

– Покажи свои руки, – резко перевела тему разговора женщина.

Я подняла ладони, уверенная, что отмыла всю грязь. Но миссис Стоун сделала замечание не по этому поводу:

– Ногти следует подстричь. Такая длина никуда не годится.

Я терпеть не могла короткие ногти. Они делали мои пальцы похожими на колбасу.

– На завтрак ты сегодня опоздала. Будь добра, пройди в зал для приема гостей и помоги своим подругам.

С этими словами она оставила меня и направилась восвояси. Как бы мне хотелось вернуться сейчас на кухню, но рисковать, нарушая приказ настоятельницы, обычно выходило боком. Уж точно не после утренней прогулки по пляжу. Приёмная для гостей находилась на втором этаже и являла собой самое большое помещение в приюте. Интерьер был выполнен в сдержанных, приглушенных тонах. Да и, в целом, в приюте не держали ярких вещей или предметов – еще одно незыблемое правило миссис Стоун, стремившейся к полному контролю над нашими жизнями. По периметру зала, вдоль деревянных стен, стояли длинные скамьи и несколько стульев, а в центре комнаты возвышался большой стол, подле которого суетились воспитанницы, приводя в порядок столовые приборы и блюда.

– Где ты шаталась, как всегда? – с порога накинулась на меня одна из девушек. Миранда. Любимица воспитательниц и самая яркая среди нас.

Я окинула её изучающим взглядом: темные волосы, раскосые карие глаза и смуглая кожа. По словам Тессы, Миранда попала в приют после нападения разбойников на торговый караван её родителей. Внешность девушки выдавала её южное происхождение. Как жаркое солнце, которое всегда светит, даже в самую ненастную погоду. С ней мы были совершенно разными по характеру. Высокомерие – чуждое для меня качество. Наши отношения не удались именно по этой причине.

Рядом с Мирандой протирала столовые приборы моя соседка по комнате – Лилия. Девочке было всего тринадцать лет, и в ней я видела младшую сестричку, которую хотелось защитить от жестокости окружающего мира. Светлые пряди её волос снова выбились из прически, создавая беспорядок, который идеально вписывался в этот хаотичный мир. Настоящих подруг в приюте я так и не завела. Да и зачем? Скоро всем придется расстаться навсегда. С остальными девушками в комнате я не дружила, но все же отношения с ними не были такими натянутыми, как с Мирандой. Ей уже исполнилось восемнадцать, и сегодняшний прием решит её судьбу. Миранда совсем не волновалась. Казалось, она только и ждала своего назначения на службу, словно это было её единственным смыслом жизни.

Я окинула взглядом залу, не удостоив девушку ответом, и, пытаясь найти себе занятие, направилась к дальнему углу, где на софе неровно лежали подушки. Их разнообразные цвета и формы, хоть и тусклые, напоминали о том, что в этом мире еще есть место для уюта. Я решила устроиться на одной из них, чтобы не оставаться в тени тех, кто продолжал готовиться к предстоящему ужину.

– Ты выглядишь так, словно у нас траур. Давно смотрела на себя в зеркало? – продолжила нападать Миранда.

Я оглянулась на нее. Глаза девушки светились холодным светом, однако уголки губ приподнялись в кривой ухмылке.

– Хотя для тебя мое удачное назначение и будет трауром.

Я не выдержала:

– Мне плевать на твое назначение, умения и… на тебя мне тоже плевать. Все вздохнут спокойно, как только ты уедешь.

Миранда изменилась в лице. Она была готова швырнуть в меня что-нибудь.

Кто-то тронул за рукав. Ко мне незаметно подкралась Лилия.

– Давай я помогу убраться.

Милый ребенок решил сгладить назревающую ссору своим предложением. Миранда проглотила свой колкий ответ и продолжила вытирать стол. Я исподтишка наблюдала за ней. Раньше я старалась понять поведение своей несостоявшейся подруги, но прекратила это скучное занятие. Тесса считала, что я должна войти в положение Миранды и не судить строго: у меня не было родителей, но они, по крайней мере, не погибли, как родители девушки. В раннем детстве мы с Мирандой пытались дружить, но с возрастом она начала меняться в своем несносном характере.

Через некоторое время в комнату вошла миссис Стоун. Все девушки мигом ускорили свою работу. Цепкий взгляд настоятельницы задержался на мне, однако она остановилась у порога.

– Девушки, прошу вашего внимания.

Ее спокойный, но громкий голос, казалось, проникал в саму голову. Миранда встала в первый ряд.

– Как вам уже известно, – продолжила миссис Стоун, – сегодня нас посетят служители. По обыкновению, мы устраиваем приветственный ужин. Среди вас есть шесть девушек, которым исполнилось восемнадцать лет. Не следует бояться этого отбора. Наши гости предложат назначения, в зависимости от ваших навыков. Советую не отказываться. Поверьте, покинуть приют и пытаться в одиночку строить свою жизнь – не самая удачная затея.

Я не отрывала взгляда от Миранды, которая ухмылялась так, будто уже получила самое высокое назначение.

– Мне не терпится посмотреть на это, – шепнула Лилия, – Должно быть, это очень волнительно.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я не присутствовала на прошлом отборе. Старая ведьма наказала меня за прогул занятия. Я убиралась на чердаке. А в другие годы никто не устраивал званый ужин ради служителей. Почему изменились правила и кем – непонятно.

Лилия хихикнула, и настоятельница сразу же посмотрела в нашу сторону.

– Илиана, после ужина будешь мыть посуду. Тесса освобождается от этой обязанности на сегодня.

Я бросила на женщину испепеляющий взгляд, но удержалась от язвительного возражения. Тем лучше. Проведу вечер в разговорах с доброй Тессой, в тепле родной кухни, а не со стайкой хвастливых девиц.

Они прибыли точно в назначенное время.

Два служителя, о которых я слышала лишь из рассказов воспитательниц. Вошли в комнату с вальяжной осанкой, словно были хозяевами положения. С первого взгляда мне они не понравились: мужчина и женщина, мрачнее тучи. На них была форма пепельного цвета – брюки и кафтан. Женщина с идеально уложенными длинными волосами цвета пшеницы, собранными в высокую прическу, напоминала вышколенного гвардейца. Мужчина же, напротив, выглядел одутловато и облысело, невысокого роста. Очень странная пара. Все девушки выстроились в ряд, возглавляемый настоятельницей. Первыми после неё шли совершеннолетние воспитанницы, которые должны были участвовать в этом балагане. Я перевела взгляд на Миранду, в надежде увидеть её реакцию, но она лишь улыбалась гостям.