То, что не отнять

Теперь все посмотрели с недоумением на Николая, как-будто он сморозил глупость.

– В такой погожий денек? Не место для полнотелого, побойтесь бога Николай Александрович. Хотя если вы настаиваете предлагаю розовый французский компромисс, – Михаил Абрамович даже перегнулся через стол, чтобы донести свою мысль до Николая не расплескав.

– В натуре, Колян, поехали на белом паровозе, хоть до вечера доживем, а к вечеру наш товарищ приглашает завалиться на премьеру по Начо Дуато. Вот там легко на пузырики переключимся и балеринки нас поддержат! – с предвкушающим возбуждением хищно осклабился Антон.

Принесли итальянские закуски. Овощная группа была смачно утоплена в оливковом масле. Жареные артишоки, призывно – ребристо переливались. Маслины манили пухлыми боками скрывая косточку в чреве. Фокачча дымилась ароматными специями под рукколой. Преимущественно над всем приятно одурманивал терпкий аромат базилика.

– Ладно, уговорили демоны, искушайте на свой манер, придется тогда на морских гадов налегать, просто пачкаться не хотелось.

– Дозвольте полюбопытствовать Николай, я возможно старомоден и не очень слежу за модными тенденциями, но где вы достали такую прекрасную рубаху, которую, очевидно, так боитесь запачкать? Такой острый образец стиля, с позволения сказать, – Михаил Абрамович, еле сдерживался от улыбки. Хотя у него самого была сорочка похожая на матрас, чересчур полосатая, несмотря на правильный воротник.

– Вам Михаил, открою секрет, мода возвращается, как вы могли заметить она циклична. Все модные дома к следующему сезону готовят такую бомбу, причем не только в мужских, но и женских коллекциях. Это вновь задирающийся тренд, очень рекомендую, присмотритесь! – заговорщицки поведал Николай, превратившемуся в слух директору, Самуил и Антон, нахмуренные пытались подыгрывать в этом фэшн утверждении.

– Ладно, пойду руки окроплю перед трапезой, – Николай встал из-за стола. Он твердо решил заехать после посиделок домой или в магазин за новой сорочкой, шутки становились невыносимыми.

По причине обильного слюноотделения собеседники умолкли, поедая глазами поставленные на стол аппетитные закуски. Терпение заканчивалось, все как по команде вскочив из-за стола, ринулись мыть руки вслед за Николаем.

Глава 5.

Shit happens

Почему выпала возможность жить в одно время именно с этими людьми? Почему не с другими? Каждый достоин тех современников, которых достоин. Почему не на десять лет раньше, не на десять лет позже? Николай, очень часто в последнее время, ломал голову над вопросами бытия. Безуспешно пытаясь себя классифицировать в современном обществе и найти место среди людей его окружающих.

Прошлое столетие. Беззаботные и детские семидесятые. Большое радостное черно-белое пятно в три программы. Мужики доминошники в каждом дворе. Войнушка, пятнашки, лапта и хоккей. Переменчивые полные надежд полуголодные восьмидесятые. Подростковое время в поисках применения своих гормонов. Сносящие крышу кислотные девяностые. Время когда все началось. Новая история. Новые мифы. Время, когда рамки сознания раздвигались самостоятельно. Начало сознательного нового столетия. Лихорадочно-накопительные двухтысячные. Начинающие выкручивать руки и выворачивать душу трезвящие две тысячи десятые. И наконец, начиная с десятых, каждый год за два, а то и за три. Особенно этот две тысячи шестнадцатый, похоронивший не одного предпринимателя под руинами долговых нагрузок.

Раньше, была пословица, кто в девяностые выжил, тот сейчас в шоколаде. Holy Shit! Они просто не знали, что наступит шестнадцатый год. Пройти этот год с минимальными потерями, считалось, высшим пилотажем. Про заработать, к этому году не относилось. День за днем. Событие за событием. Люди за людьми. Мир, бегущий с ума. Мир заканчивающийся злобой вперемешку с финансовыми потрясениями. Разрушенными семьями и судьбами отдельных индивидуумов. Люди, все чаще дают пинка глобусу, подталкивая его к аккумулированию не решаемых проблем. Государства опускают занавес, пока из прозрачной кольчужки. Дают повод людям поссориться с другими государствами, поссориться друг с другом, поссориться с соседом, поссориться с собой.

Николай, имеющий много друзей по всему миру, очень страдал от меняющихся на глазах людей. В один момент, человек, которого ты знал всю свою жизнь, становится врагом и беспринципным уродом. Ублюдком, уничтожающим все правильное. Он, так же думает о тебе, дружба проверенная временем не помогает, больше не работает. Вся ваша вина только в том, что вы живете в разных государствах. Государства эти ссорятся сами, ссорят вас при помощи жестокой медиамашины. Не оставляя шанса, даже на надежду к возвращению, к разговору, на не политические темы, мысли без властного окраса, без бряцания оружием. Разговору о простых человеческих радостях. О настоящей жизни, без тщательно взвешиваемых слов, без ваты политкорректности, к простому юмору без темных тонов. Без влияния гнилых политиканов. Без глупого дешёвого сарказма задевающего каждого.

Раньше, все было как-то проще, без подтекста. Теперь, даже при отсутствии подтекста все, рьяно принялись, искать другие смыслы, в ничего не значащих фразах. Яд. Слишком много яда. Люди, со стиранием ментальных границ при переизбытке информации из интернета, забыли переключить какой-то рычаг. Забыли процедить через фильтр, через личную шкалу ценностей, активизировать систему хорошо – плохо. Все побежали ну…, пожалуй, и мне надо. Достаточно первого гнилого комментария, даже для доброй темы и стихийная толпа, сметающим помойным потоком поворачивает не в том направлении. В направлении нужном заказчику темы. Грязный поток смрада смывает и заглушает одинокие голоса пытающиеся думать. Думать воспитанием. Думать сердцем. Думать холодно трезво и взвешенно.

Мелькающие картинки разрушающегося мира, рушащихся зданий, оскотинивание, вроде до этого, приличных людей, заставали Николая в самых неожиданных местах. Чаще всего, мучая его этими видениями на сон грядущий. Сейчас, тоже возникло ощущение морального дискомфорта. Пока Николай мыл руки под упругой струей воды, увидел в зеркало, у писсуара мужчину лет под пятьдесят в светлом костюме и ярко-красной футболке поло. Тот помочившись, вытер руки о свою футболку по бокам, изящным движением пианиста, откинув полы пиджака. Затем со спокойным лицом робота направился к выходу из туалета. Неужели сложно сполоснуть руки под краном? Что стало с культурой этих людей? Где их элементарные общепринятые нормы этикета? Их что, не воспитывали родители? Неужели они не заботятся о своем здоровье, наконец.

Вся компания уже восседала за столом. Бокалы, в виде распухших тюльпанов неправильной формы, запотели белым вином. Воздух звенел от нездорового возбуждения, у всех блестели глаза, кроме Самуила, который пассивно ковырял вилкой в артишоках. Нелегкая доля принципиального человека, наверняка сам теперь не рад, что заикнулся, Николай взял бокал.

– Ну что мои коллеги по субботнему счастью, давайте пригубим прекрасного напитка из далекой санкционной страны, насладимся без лишних слов, этим, успешно добравшимся к нам, еде и виноградному соку. – Николай только сейчас понял, что голоден и с удовольствием опрокинул бокал, не дожидаясь ни реакции, ни ответа от застольных соседей.

Его примеру последовали остальные. Самуил, одной рукой держал вместо бокала маслину на зубочистке, капля масла текла ему на руку, другой рукой. опять потянулся за телефоном.

Антон, широким жестом жадно опорожнил бокал, как будто был в завязке и теперь пытался быстро наверстать упущенное время и возможности. Михаил Абрамович смаковал ледяным содержимым. Чего-то там вынюхивал, причмокивал, погружал свой широкий нос глубоко в бокал, устраивал джакузи внутри рта, перегонял содержимое от одной щеки к другой. Казалось, что он дегустирует вино последний раз в жизни. Или имеет план по покупке парохода с винными ящиками на все нескончаемые времена.

Приятная прохлада оккупировала пустой желудок. Пролилась до кончиков пальцев ног. Около минуты все прислушивались к своим ощущениям, Михаил Абрамович как-то нервно вздрагивал временами и качал головой.

Это сладкое слово суббота. Мнимо спокойное время без проблем. Когда впереди целый день с неопределенными планами, новыми лицами, новыми ощущениями. Николай задумчиво потянулся. Племя, готовых на первобытные подвиги бабуинов. Мозг медленно нагружало винной легкостью. Движения становились плавнее. Углы выпрямлялись, неровности разглаживались. У всех присутствующих, то на столе, то в карманах звонили трубки, но уже никто не обращал внимание на такие мелочи жизни. Закуски таяли со стола. Суббота и вино сближали.

К вину, компания дружно заказала различного морского изобилия доступного из меню. Заботливый официант, уже выкручивал пробку из следующей бутылки.

– Николай, скажите а когда могут снять российские санкции? И что по этому поводу думают ваши интернациональные коллеги и друзья? Взгляд из-за окияна так сказать, – Михаил Абрамович удобно развалился на стуле, пуговицы на его «матрасе» разошлись по центру, обнажая ярко-белое брюхо с темными волосинками, – просто замечательная ситуация складывается у меня в театральном сообществе, появилось кратно увеличившееся посещение иностранными туристами. Могу повышать цены на билеты, все равно берут, а россияне, напротив, не могут позволить себе приобщиться к высокому. Выпадают из культурной обоймы. Я остался при сборах даже умножил немного, но за Отчизну радею.

Николаю, не хотелось, затрагивать все эти вопросы. Он предпочитал не выносить эти мысли из своей темной кладовки, а хранить надежно и взаперти, или, как минимум, обсуждать это в рабочей среде. Антон и Самуил, тоже с интересом посмотрели на него, ожидая ответа. Николаю пришлось переступить через субботнюю легкость. Он переключил невидимый рычаг в голове и набрал побольше воздуха.

– Пока это выгодно России…, думаю, что никогда. Санкции не снимут, пока сама Россия не захочет, и дело тут не в Крыме, Украине, Америке, Европе или других политических геморроях. Дело, в реанимировании внутренней экономики. В перековке юристов и экономистов, тратящих свою молодость и талант в офисах иностранных компаний, в новый класс предпринимателей. Пусть и мелких. Страна больше тридцати лет занималась продажей и перепродажей лежалого европейского и азиатского товара, положив собственную промышленность окончательно. Зачем, спрашивается производить здесь, если можно сделать тоже самое в Азии в три-четыре раза дешевле. Да, при этой рубке леса, щепок будет больше, чем в девяностые, но другого пути нет. Нужно перестраивать и возводить новые позиции внутренней экономики, перенастроить её. Ведь углеводородная экономика уже дает серьезные сбои. А сняться с нефтяной иглы, можно только избавившись от зависимости, через ломку, почище героиновой. Санкции же, смягчают эту ломку.

Николай отпил из бокала вина, запив водой.

– А, пиндосы поэтому и бесятся, что понимают, санкции работают на Россию, а не против, но отступать некуда, весь мир пристально наблюдает за этим противоборством. Короче, нельзя им обосраться в очередной раз. Да, проблем выше крыши, но это лучше, чем катиться по рельсам продажно перекупного видов бизнеса. Сужающийся рынок сытого, наемного труда и его наркоманы, из слоев среднего и топ – менеджмента, оставшись без предмета зависимости, начинают занимать ниши санкционных товаров и сервиса, мертвое сельское хозяйство оживает, внутри России растет здоровая конкуренция в отраслях. Все эти ужесточения, только на руку России. Народ, сам того не осознавая закаляется, хоть и таким сложным и не популярным путем. Стране нужны свои предприниматели любого размера, платящие налоги по эту сторону границы, а не по ту.

Николай видел, как вытянулись лица у соседей по столу, Самуил даже отложил телефон. Официант, принесший уже третью бутылку страждущим, задержался на несколько мгновений дольше у стола, чем следовало, слушая монолог Николая.

– Мысли мои, не претендуют быть принятыми, но рождены в долгих и жарких диалогах с друзьями живущими по ту сторону баррикад, в том числе из Америки и Украины. Недовольства с их стороны много, обвиняют даже лично меня во всех прегрешениях. Может, мы, чего-то не знаем, или не учитываем, но математика вещь неоспоримая. Все иностранцы, кто бывал после занавеса раздора в Раше, констатировали появление сильных местных игроков по разным направлениям. Заметили конкурентное укрупнение компаний в отраслях. Обратили внимание, на постепенное наполнение полок магазинов российскими продуктами, с качеством, близким к зарубежным аналогам. С ценой более низкой в сравнении с ними же – Николай откашлялся, захотелось курить.

– Рынок, очистился от мыльно-надутых фондов, банков, коммерсантов, – не стабилизирующих, а ворующих, не изобретающих, а впаривающих, не производящих, а схематизирующих. От паразитов одним словом. Если, местные граждане вытерпят весь этот кавардак, Россия займет одну из высших ступенек в мировой экономической иерархии.

Но, как говорится… Есть и обратная сторона медали, сбережений и работы, у соотечественников, все меньше и меньше, тают, как весенний снег, безвозвратно. Проблемы – могут продлится дольше, чем финансовые накопления людей. Все меньше работы для неспособных приобщиться к коммерции. Особенно, люд ученый, студенты, другие не очень самостоятельные элементы. Корректно, не работает даже, как бы, прозрачная система государственных заказов. Государственных закупок, общественных работ, которые вытащили Америку из глубочайшей жопы тридцатых. Субъекты малого предпринимательства не могут выполнить и половины требований из запрошенных условий по участию и подготовке документов для государственных подачек, читай господдержки. А ведь, на них во многом этот праздник жизни рассчитан.

– Старик, ну ты загибаешь, отоварил, так отоварил, согласно твоему анализу, жизнь полная помойка и просвета не видать? – Антон захихикал кривя рот, – надеюсь всё-таки на скорые радужные перспективы, а то клиенты через одного скулить начали.

– Это, как бы, коротко о насущном. Вести с американских континентов и европейских полей, то, что мы с коллегами обсуждали на большой видеоконференции дня два тому назад. Безусловно, я утрирую, но в целом, это наша коллегиальная оценка. Этот цирк абсурда, для страны, как второй шанс, как жизнь без наркотиков, как взгляд на себя со стороны, но уже без углеводородного ватника. Как бы жизнь по новому, по цифровому. Не у всех получается, но думаю, ВВ дожмет – Николай решил скинуть пиджак, почувствовав жар в лице, возникающий всегда, если он говорил эмоционально.

– И чего я полез со своими расспросами? Потянул меня нечистый. У меня даже желудок ныть начал. Значит все правильно товарищ из Министерства Культуры пошептал мне с месяцок назад. А в финале говорит: «Учитесь, Михаил Абрамович, жить по-новому, невзирая, на обстоятельства, как прежде, уже никогда не будет, лучше будет, но по-другому!» Обладает, значит, какой-никакой информацией. И про сроки как-то умолчал, съехал очень плавно.

– Не знаю, я ничего такого похожего пока не ощущаю. Ну может отец чуть-чуть нервнее стал, знакомые этикетки в холодильнике реже мелькают, но мне-то лесом. Я полюбасу мамкину стряпню больше респектую, а лейблы она не анонсирует. Мои туристасы прут, денежку приносят, не так как хотелось бы, но тоже ничего. – Самуил почесал задумчиво подбородок. – А вспомнил, кенты вот стали чаще денежку одалживать, забывая возвращать. Одалживаю естественно когда, у самого есть, чем делиться.

Принесли рыбную похлебку. Смесь аромата томатов и морепродуктов парил от глубоких тарелок. Михаил Абрамович нетерпеливо заерзал, надевая специальный передник. Николаю было все равно, рубашки он не жалел, все равно в химчистку сдавать. Антон по виду, тоже не заморачивался. Все сосредоточенно начали мелькать ложками. Кто-то изредка поднимал глаза на соседа. С каждой ложкой Николай ощущал волну теплоты, перекрывающей винный холод, все больше.

Официант, в центр стола водрузил соте из вонголе. Как ни странно, это не выглядело, как пир во время чумы. Походило больше на дружеский, но отстранено-деловой обед. Руки, как мечущиеся от ветра весенние ветки, резко потянулись к ракушкам. Николай, тоже решил защититься взрослым слюнявчиком, от брызгающихся соком гадов, попросив передник у официанта. Постепенно, голод начинал отступать. Сытая тупость начинала ломить теплом конечности. Руки над столом мелькали реже, на спинки облокачивались чаще.

– Все-таки вещь, вся эта панцирная морская тематика, радует ужасно, своим содержанием йода, в нашей промозглой петербургской погоде. Как на юг приеду, день-два и все, не стоит на них от переизбытка и доступности, здесь готов загружать свои трюмы ежедневно. – Антон потянувшись мечтательно зажмурился припоминая что-то.

– Помнишь Колян, как в «Эдене» на Антибах, нам на завтрак готовили по-царски, беспозвоночных сорта «царские», много разной и разноцветной плесени, а вместо чая розовые пузыри. А дома, как ни странно, хочется овсянки и сырников с морошковым вареньем, блинов каких-нибудь… с молоком… – Антон подмигнул проходящей мимо их стола симпатичной брюнетке. – Даа, везде и всему свое место, даже жратве – к Антону подошел квадратный мужик из охраны и что-то объяснил наклонившись на ухо. Антон внимательно слушал, лицо его, немного вытянулось. Он, не дослушав, взял со стола салфетку, начал вытирать губы и подбородок, затем, тщательно мять салфетку обоими руками, как будто, хотел выдавить что-то из нее. Скрутив бросил на стол.

– Дражайшие товарищи, вынужден срочно откланяться, у полковой лошади диарея, не к столу будет сказано. Всех прошу явиться в персональную ложу к означенному директором времени, если что, на созвоне. Также прошу оплату трапезы оставить за мной, буду признателен, если не возражаете. Крепко обнимаю и надеюсь до скорого! – Антон проникновенно по картинному заглянул каждому в глаза задерживая свой взгляд на несколько секунд.

У входа его ждали еще два угрюмых, но с менее квадратными лицами. На каком только конвейере их изготовляют таких угрюмо-стабильных. Перед выходом, Антон оставил, на барной стойке, несколько листов платежного средства. Судя по счастливому лицу бармена с приличным запасом.

– Дела, дела у государственных мужей все дела, не имеют возможности нормально столоваться в субботу, как истые христиане. – Директор сделал напыщенно-грустное лицо.

Самуил и Антон переглянулись и вперились взглядом с усмешкой на Михаила Абрамовича, пытаясь понять серьезно ли он говорит.

– Если, вы заметили, Михаил Абрамович, тут больше подданных другой веры – Самуил светился еле сдерживаясь.

Они во весь голос громко засмеялись вместе с Николаем, приблизившийся официант, не понятно отчего, сконфузился. – Господа желаете еще одну бутылку?

– Нет, друг наверное воздержимся, нам еще порхающих девушек оценить по достоинству следует. Мы сейчас пойдем, свежим воздухом подышим, а ты приберись тут немного и накрой нам сахарного. Чего у вас там из десертной группы? Домашний терамису и тягучая лимончеллка наличествует? – Николай поднялся со стула.

– Конечно, – все в наличии.

Вставая следом за Николаем, Самуил опрокинул стул.