Моя революция

Поначалу для меня это было странным – мой приятель Димон, освободившийся из мест лишения в прошлом году, названивал из тюрьмы, а потом из зоны всем своим знакомым чуть ли не круглосуточно, поэтому я думал, что средства связи за решеткой – обычное дело. Отношение к «политическим» оказалось особым: даже моих адвокатов после встречи со мной буквально наизнанку выворачивали, хотя все они были «положняковые» и делать для меня что-либо выходящее за рамки своей профессиональной деятельности причин не имели.

Мне вспомнилась история у метро «Электросила», когда Лось гонял гостей города бейсбольной битой, сопровождая свой кураж правыми лозунгами – ну не любит он, когда среди бела дня лезгинку пляшут в культурной столице! Он эту лезгинку еще в армии, во времена службы на Кавказе, отлюбил.

Я читал потом на «Мойке.Ру», что по этому поводу дело завели, но раскрыть его у «серых» шансов никаких не было: я – «могила», Лось тоже сам сдаваться не пойдет. Правда, с нами еще Филин был, но он не при делах, да и спрашивать его никто не будет. Мы все в повязках были – попробуй, опознай! Странно, конечно, все это, ну да ладно – посмотрим, что этот Пенкин скажет…

Ночью мне не спалось: я вспоминал в мельчайших подробностях, как познакомился с Соней, как наши поначалу приятельские отношения переросли в дружбу, а потом во что-то большее. Любовь? Наверное, нет. Судя по тому, что я читал в хороших книгах и слышал от правильных людей, это была не совсем любовь. Это было чувство, выходящее за рамки контекста «влюбленность» или «взаимная приязнь». Нам было легко вместе. Я понимал ее без слов, и она всегда знала, чего я хочу и о чем думаю. С ней было интересно не только говорить о чем-то, но даже молчать. Мы оба прекрасно понимали, что могли бы сказать друг другу многое, но совершенно не нуждались в этом.

Если бы можно было все изменить и оказаться на свободе! Наверняка после окончания института Соня приняла бы мое предложение стать моей женой, и мы создали бы самую замечательную на свете семью: вырастили бы славных сыновей, а может быть, даже прекрасных дочерей, которые потом непременно подарили бы нам маленьких и забавных, обязательно похожих на нас внуков. В старости мы поселились бы где-нибудь в глуши, на окраине леса, у тихой речки, а все наше дружное потомство приезжали бы погостить к нам на лето. А когда мы оставались одни, Соня играла бы по вечерам на старом рояле, стоящем на веранде, или варила варенье в саду, а я ходил бы на рыбалку или на охоту с двумя верными псами породы хаски.

Сейчас эти картины казались настолько реалистичными, что мне больше хотелось быть ясновидцем, нежели мечтателем. Но это все, что у меня осталось на сегодня, – мои мысли. Находясь в полной изоляции от окружающего мира, я постепенно создавал свой собственный, состоящий из грез и воспоминаний. Я, не привыкший к раздумьям и не склонный к размышлениям, теперь в новых, непривычных условиях чувствовал себя идущим по тонкому льду – мне было одновременно и весело и страшно.

– Добрый день! Я вот… хотела бы. – Она положила передо мной на прилавок коробку с кроссовками.

– Здравствуйте! Не подошли? Может быть, на сорок третий поменяем?

– Они совсем не подошли.

От этого «совсем» повеяло каким-то могильным холодом, словно будущий обладатель «NB» не вернулся с фронта, так и не узнав о чудесном подарке, который его ждет. Я понял, что подробности могут быть слишком личными и, пытаясь изобразить безразличие, поинтересовался:

– Чек сохранился?

– Нет, – ответила девушка и, вздохнув, добавила: – Потерялся чек. Я подумала, что.

– Но. Мы не можем. У нас правила.

– Я знаю, – спокойно ответила она. – Тогда оставьте их себе. У вас ведь такой же размер. Всего доброго!

Я на мгновение превратился в соляной столб и с глуповатым выражением лица смотрел, как она направилась к выходу. Лицо ее было спокойно и прекрасно и ничто не выдавало душевного волнения, кроме предательской влаги, подступившей к уголкам ее глаз цвета знамен нашей «фирмы».

Выйдя из оцепенения, я почти что прокричал ей вслед:

– Подождите! Я не могу!

Было поздно. Дверь за ней захлопнулась, звякнув на прощание колокольчиком. Я схватил коробку и выбежал на улицу. Девушка решительным шагом удалялась прочь.

– Софья! Подождите!

Она оглянулась и удивленно спросила:

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я… Неважно… Послушайте: давайте попробуем что-нибудь придумать. Я вечером поговорю с начальником.

– Не утруждайте себя, молодой человек. Я все понимаю: правила.

– Правила существуют для того, чтобы их нарушать, – неумело парировал я внезапно пришедшим на ум рекламным слоганом, который, на удивление, сработал!

Соня улыбнулась, достала из сумочки ручку с блокнотом и что-то написала в нем аккуратным почерком.

– Вот. Позвоните, если что-нибудь получится. А если не получится – вы знаете что делать.

Я долго смотрел ей вслед, как она, улыбаясь, «плыла» в сторону метро: казалось, что в черно-белую киноленту по замыслу режиссера-авангардиста вмонтировали цветные кадры с главной героиней, чтобы подчеркнуть ее яркость и харизму на фоне мрачно-серых оттенков самого депрессивного города в мире.

Вечером, вливая уже седьмую или восьмую стопку ирландского в зама по продажам, я старался быть очень убедительным:

– Марик, дружище, ну, может, это моя судьба!

– Слав, ну это же не «чайна». Ты ведь знаешь – их почти никто не покупает. Допустим, с чеком мы решим, а отчет? В конце концов, если тебе так надо на даму впечатление произвести, отдай свои деньги, да и все!

– Не-е! Во-первых: это как-то криво будет, а во-вторых… нет у меня столько.

Я жестом попросил бармена повторить заказ.

Ловко опрокинув стопку, Марк, в свойственной ему манере человека, боящегося даже собственной тени, если затрагиваются интересы руководства, понизил голос до полушепота:

– Ладно. Возьмешь деньги в кассе и выставляй завтра на продажу, но если до конца месяца их никто не купит – извини. Сам заберешь. Я тебе если чего скидку максимальную пробью. Чем могу.

– Ты – человек!

– А ты сомневался? Давай еще по стопочке, на посошок.

На следующий день я не находил себе места в ожидании закрытия магазина. Наконец, час пробил, и я набрал заветный номер:

– Софья? Здравствуйте! Это Слава из «УльтрасПорта». Вы заходили вчера по поводу кроссовок.

– Добрый вечер!

– Я хотел сказать, что все в порядке – ваш вопрос решен положительно.

– Ой, спасибо вам огромное! А сегодня я могу подъехать?

– Во сколько?

– Сейчас постараюсь отпроситься, мне тут до Финляндского минут двадцать плюс метро… Через час точно буду!

– Мы уже закроемся.

– Жаль. У меня потом до конца недели возможности не будет.

– А где вы у Финляндского?

– Рядом с ДК «Выборгский». Знаете?

– Конечно. Я сегодня как раз к приятелю в гости на Гельсингфорсскую собирался. Могу через вас проехать.

– Буду вам очень признательна. Вас действительно не затруднит?

– Без проблем. Подъеду – наберу вас.