Лучшая 1000… (лучшая 1000 анекдотов ушедшего года)

– Ну, сообрази что-нибудь. Обязательно его надо принять, завтра будут решать, кому оклад прибавят.

– Но у нас же нет ничего. Только суп для тебя да банка горошка.

– Так, слушай меня. Когда он придет, я скажу, что ты готовишь отбивные с горошком. Я его пока здесь домашней наливкой угощу. А потом ты на кухне разбей тарелку, запричитай, я тебя спрошу, в чем дело, ты крикнешь, мол, уронила отбивные в помойку. Подашь горошек, делать нечего.

Короче, договорились, приходит начальник. Муж его в комнате угощает наливкой, потом кричит жене:

– Ну, как там наши отбивные с горошком?

На кухне падают тарелки, грохот, причитания.

Муж:

– Ну что, криворукая? Неужто отбивные в помойку уронила?

Из кухни рыдания:

– Нет, горошек.

36***

В гостинице в Лондоне раздается звонок, молодой портье поднимает трубку и слышит:

– Ту ти ту-ту-ту-ту!!!

Ни фига не понимая, кладет трубку. Через минуту опять звонок и опять:

– Ту ти ту-ту-ту-ту!!!!

Ничего не понимая, подходит к более старшему портье и спрашивает. Слушай, звонит тут кто-то, фигню в трубку какую-то говорит, ниче непонятно!!!

И тут как раз опять звонит телефон, поднимает старший портье трубку, слышит:

– Ту ти ту-ту-ту-ту…

Он кладет трубку и говорит молодому:

– А-а-а, это русские! Они хотят 2 чая в комнату 222.

37***

У семьи Смит не было детей, и они решили использовать отца по доверенности (дальше – хахаля), чтобы завести их. В день, когда должен был прийти хахаль, мистер Смит поцеловал жену и сказал:

– Ну, я пошел. Он вот-вот придет.

Спустя полчаса совершенно случайно в дверной звонок позвонил вольный детский фотограф, надеясь сделать снимки.

– Доброе утро, мадам. Вы меня не знаете, я пришел, чтобы…

– О, не утруждайте себя объяснениями. Я вас ждала, – прервала его миссис Смит.

– Правда? – удивился фотограф – Ну что ж, замечательно! Моя специальность – дети.

– На что и надеялись я и мой муж. Пожалуйста, проходите и присаживайтесь. Где мы начнем? – спросила миссис Смит, смущаясь.

– Оставьте весь выбор на меня. Я обычно делаю два в ванной, один на кушетке и, пожалуй, парочку на кровати. Иногда подходит и пол в зале – вот уж воистину есть место для работы.

– Ванна, пол в зале? Теперь понятно, почему не получалось у нас с Гарри!

– Мадам, никто из нас не может гарантировать успешность каждого раза. Но если мы попробуем с нескольких позиций и под разными углами, я уверен, вы будете довольны результатами.

– Я надеюсь, у нас это не займет много времени.

– Мадам, в моей работе человек должен делать все быстро. Я бы смог уложиться в пять минут, но вы будете разочарованы, я уверен.

Фотограф открыл свой портфель и достал сделанные им детские фотографии.

– Это было сделано на крыше автобуса в центре Лондона.

– Боже мой! – воскликнула миссис Смит, высмаркиваясь в носовой платок.

– А эти близнецы вышли исключительно хороши, учитывая, что с их матерью было просто невозможно работать. – фотограф протянул фотографию.

– Невозможно работать?

– Да, боюсь, что так. В конце концов мне пришлось с ней отправиться в Хайд-парк. Люди столпились, расталкивая друг друга, пытаясь получше разглядеть, – это заняло более трех часов. Мать постоянно пронзительно кричала и вопила. Мне было трудно сконцентрироваться. Потом стемнело, тут я заспешил. В конце концов, когда белки начали грызть, сидя на моем хозяйстве, я все убрал.

Миссис Смит нагнулась вперед.

– Вы хотите сказать, что они жевали, сидя на вашем, хм… хозяйстве?

– Абсолютно верно. Ну, мадам, если вы готовы, я достану свой штатив и мы можем начать работать.

– Штатив?

Миссис Смит выглядела совсем обеспокоенно.

– Да, мне нужно достать штатив, чтобы закрепить мой «Кэнон» на нем. Он слишком большой, для того чтобы его постоянно держать во время работы. Мадам? Мадам?… Боже мой, она в обмороке!

38***

Ночь. Мальчик с девочкой сидят на лавочке на берегу речушки. Девочка играет мальчику на скрипочке. Когда она заканчивает играть, мальчик придвигается к ней поближе, нежно берет ее за руку и тихим взволнованным голосом начинает читать ей сонет Шекспира. Девочка слушает, склонив голову. Мальчик дочитывает сонет и кладет руку девочки себе на член. Потрясенная девочка вскакивает, на глаза ее набегают слезы, она дает мальчику звонкую пощечину и убегает. Она бежит по ночному городу, почти ничего не видя перед собой и думая о том, как он посмел, как он мог порушить наши светлые чувства, все было так красиво, так романтично, о, эти мужчины – просто грубые животные, а я так верила ему, так восхищалась им. Из глаз ее льются слезы, она бежит по темным улицам, по лужам, спотыкается, падает, поднимается, снова бежит… Добегает до своего дома, вихрем взлетает на последний этаж, запинаясь на ступеньках, останавливается перед дверью квартиры, чтобы достать ключ и вдруг слышит сзади чье-то тяжелое дыхание… Она вся замирает… И голос:

– Дура, х…й-то отпусти!

39***

Пожарные приезжают по вызову, звонят в дверь, открывает какой-то панк обкуренный и говорит: