Приключения командора Янга – разведчика космоса
– Браво, стажер! Как я понимаю, из маленьких птичек вырастут большие…
– Птенцы… – поморщился Янг.
Стерлинг ответил грубо, не считаясь с субординацией.
– Я там со страху намочил штаны и не собираюсь церемониться. Я хочу живым вернуться на Землю и увидеть свою статую в Мемориале…
Второй пилот оказался прав. В корнях кустарника, в гнездах-норах, сидели довольно уже большие птенцы. Они высовывали головы из песка, широко открывали клювы и громко кричали. А возле нор лежали белые высушенные солнцем кости…
Стерлинг выстрелил из пушки по кустарнику. Огненный мяч голубоватой плазмы бесшумно взорвался и мгновенно песок закипел, густым сиропом потек между холмами. Взорвался второй заряд, третий…
Наконец вездеход рванулся вперед, и проклятые холмы остались позади. Янг включил микрофон:
– Парнелл, у нас несчастье – ранен Баррет. Пусть Кейси готовится к операции на голове… Вы меня слышите? Отвечайте!
Но динамик молчал.
– Рация исправна? – спросил командор.
– У нас да, – второй пилот показал на зеленый огонек индикатора связи. – Мы будем там через полчаса.
Несколько минут они ехали молча, и вдруг раздался резкий звонок вызова.
– Это Парнелл, наконец-то! – обрадовался Янг, но динамик молчал.
Стерлинг дал полную скорость, пронзительно засвистели моторы, вездеход качнуло над какой-то ямой, и Баррет во сне тихо застонал.
Они промчались так несколько километров, и вдруг динамик взорвался – отчаянный голос Парнелла даже заглушил свист моторов:
– Янг! Янг! Скорее! Скорее!
Вездеход остановился, командор медленно, чуть ли не по слогам, спрашивал:
– Это я. Джеймс, что случилось? Что?
Но Парнелл не слышал его, в динамике хрипел прерывающийся голос.
– Скорее! Они ломают дверь рубки! Я уже разбил стекло красной кнопки!
– Он же взорвет корабль! – не удержался Ивановский.
Янг сжал ладонями голову, закрыл уши, чтобы не слышать. Да, сейчас Парнелл нажмет красную кнопку самоуничтожения. Все верно в чужие руки не должны попасть звездные карты, секретная плазменная пушка и многое другое. Но ведь это его корабль, его дом, вся его жизнь…
Грохот взрыва ударил внезапно. И заполнил всю кабину. Янг, бывший командор бывшего космического крейсера первого класса, протянул руку и выключил рацию.
8
Вот перед ними наконец-то появился серебряный шар «Геракла». Стерлинг выскочил первым, потом Ивановский помог выйти Янгу. За последние полчаса командор постарел на добрый десяток лет, даже стал меньше ростом.
С пистолетами в руках они медленно приблизились к кораблю, и первое, что увидели, была кровь на траве возле широко распахнутого люка,
– Пустим туда сначала робота? – предложил Стерлинг, но Янг не согласился. Он первым шел по узкому кольцевому коридору, пахло пожаром, горелой пластмассой и еще чем-то едким. И было тихо, совсем и безнадежно тихо.
Изуродованная дверь главной рубки болталась на одной петле. Янг замер перед ней – сейчас на полу увидит тела Кейси и Парнелла…
Но их там не было. Экраны зияли разбитыми глазницами, оба компьютера уничтожены полностью. С тихим шорохом вдруг открылась покореженная стальная дверь шкафа-сейфа, и на пол посыпался черный пепел – все, что осталось от звездных карт.
Стерлинг в гневе ударил кулаком по обгоревшим клавишам покосившегося пульта управления:
– Но как они попали сюда? Ведь люк не взломан, а открыт!
– Не надо кричать… – Янг тяжело опустился на кресло. – Осмотрите корабль, а вы, стажер, спуститесь к двигателям…
По узкой лесенке Ивановский осторожно пробрался в машинное отделение. Он приготовился к самому худшему, и не ошибся: двигатели были полностью разрушены; потом быстро поднялся в боевую рубку – от плазменной пушки вообще ничего не осталось.
Стерлинг уже вернулся и в ответ на немой вопрос только пожал плечами.
– Все, конечно, разбито, – доложил Ивановский Янгу. – Ремонт будет очень трудным.
Командор поднял голову:
– Ремонт возможен?
– У нас просто нет другого выхода.
Янг с трудом встал.
– Сейчас главное – Баррет. Что будем делать?
– Наверное, придется оперировать мне. Меня учили, есть небольшая практика…
– Вы делали операции на голове? – удивился второй пилот.
Михаил криво улыбнулся, покачал головой.
– К сожалению, нет, дальше аппендицита дело не пошло. Если бы я конечно только знал…
Они вышли из корабля. Робот по-прежнему стоял на страже возле люка. Стерлинг остановился.
– Робби, ты можешь поискать Парнелла и Кейси?
– Конечно, во мне заложены структуры запаха каждого, я сейчас, спокойно ответил робот и, не дожидаясь команды, словно собака-ищейка, бросился сначала к люку, затем в лес.
Ивановский и Стерлинг осторожно высадили спящего Баррета из вездехода, лицо у него было бледным, рот полуоткрыт, а на повязке расплылось большое кровавое пятно.
И тут они увидели Робби – тот быстро бежал и нес на руках человека в таком знакомом светло-сером комбинезоне. Космонавты кинулись навстречу, сорвали с головы мешок и увидели испуганное лицо Кейси.
Доктор рассказал немного: сидел в кают-компании, смотрел видео, и вдруг ударили по голове. Очнулся только тогда, когда робот вытащил его из глубокой ямы. А Парнелл исчез, Робби не смог его найти.
Стерлинг и Кейси унесли Баррета в корабль на носилках, Янг медленно пошел следом. Ивановский догнал, сказал нарочито бодро:
– Все будет хорошо. Баррет выздоровеет. Парнелла найдем, корабль отремонтируем и вернемся домой. Как же иначе, ведь вы же везунчик, Янг!
Командор не остановился. Ответил совсем тихо:
– Спасибо, стажер, но, похоже, моему везению пришел конец…
Михаил не нашелся, что возразить, только мысленно чертыхнулся – таким Янг ему совсем не нравился.
Следующая неделя была самой мучительной и длинной из-за вынужденного безделья и томительной неизвестности. Терряне не показывались, а ехать до выздоровления Баррета было нельзя.
Занят был только Кейси – не отходил от кибернетика. На Янга навалилась тяжелая депрессия, и он подолгу лежал в темноте в своей каюте, слушая фуги Баха. Стерлинг часто брал вездеход и уезжал просто так, без всякой цели, гнал машину на огромной скорости. Ивановский приводил в порядок свои записи, их скопилось немало.
Наконец Баррет впервые пришел на завтрак – это был праздник для всех. Он был бледен и слаб, но пытался улыбаться. На коротком совещании решили немедленно ехать в город – выходить на контакт, несмотря ни на что.
Глава третья
1
Руут со всех ног бежала к лесу. Скорее, скорее! А вдруг эти неизвестно откуда появившиеся чудные люди снова поймают ее и посадят возле говорящего ящика.
Она была очень довольна: будет что рассказать всем в деревне про большой железный шар, даже принесет подарок – банку с рисунком такого красивого и сильного мужчины.
Девушка вышла из леса и сразу упала на землю, начала пристально вглядываться в серые холмы – нет ли страшных смерть-птиц.
До своей деревни Руут добралась под утро – дети-звезды пошли отдыхать, а на горизонте заалела заря, отец-солнце поднималось на небо. Седобородый старейшина, как всегда, уже сидел на скамейке возле дома. Она подошла к нему и рассказала все, старик знал многое и уже ничему не удивлялся.
– А вдруг эти люди придут сюда? – спросила Руут. – Они не сделают нам плохо?
Старик прикрыл глаза, помолчал, ответил негромко:
– Незнакомое еще не значит плохое. Пусть будет что будет.
Руут сразу успокоилась и быстрыми упругими шагами пошла-побежала по улице. Старик грустно смотрел ей вслед – счастливая, еще не понимает, хуже быть не может. В деревне осталось совсем мало людей, а детей рождается все меньше и меньше. А если нет детей, то нет и будущего…
Из-за угла вышел один из немногих оставшихся мужчин. Низкорослый, сонный, медленно прошел мимо, волоча ноги, даже не заметив старика. И вот такого Руут должна любить? Должна родить от него ребенка? Бедная, бедная девочка, проклятая жизнь, проклятая судьба…
Прошло немало дней, и о рассказах Руут все забыли, да и она сама вспоминала о случившемся как о давнем сказочном сне. Но вот однажды по улице промчался железное чудовище…
– Господи! Да это деревня! – воскликнул Стерлинг. – И нищая совсем, развалюха на развалюхе…
Вездеход остановился на небольшой площади. Космонавты удивленно осматривались – почерневшие от дряхлости дома, никого нет. Конечно, они и не ждали встречи с оркестром, но все-таки…
Со скрипом открылась дверь дома, и вышел старик. Высокий, с длинной седой бородой, он без страха смотрел на прибывших – все давно в подземных убежищах, а ему нечего бояться.
Космонавты внимательно разглядывали старика – узкое высохшее лицо, желтая кожа, глубоко впавшие глаза, да, не таким они представляли контакт…
Стерлинг шагнул вперед.
– Мы пришли к вам с миром… – он с трудом выговаривал непривычные звуки чужого языка.
Старик кивнул:
– Мир и вам. Заходите в дом, – и широко открыл дверь.
Внутри было бедно, простой некрашеный стол, грубые стулья, что-то вроде дивана и в углу не то сундук, не то приземистый шкаф.
Янг увидел маленького котенка и осторожно взял в руки пушистый комочек. На ладони у него сидел диковинный зверь – большие выпуклые глаза, ушей нет, хвост короткий, словно обрезанный. Командор осторожно погладил теплое тельце, и «глазастик» лизнул его пальцы длинным розовым язычком. Янг закрыл глаза и вспомнил все то же – жаркий летний день, девочка с котенком, имя ее он так и не спросил…
Старик улыбнулся бесцветными губами, сказал тихо:
– Это добрый дух дома, когда его гладишь, можно вылечиться от многих болезней. Он не всякому лижет пальцы, только кого полюбит…
Несколько женщин принесли глиняные горшки и тарелки с едой. Обед оказался скудным – овощной суп, тушеные овощи с молоком, но после надоевших концентратов все поели с удовольствием.
– Мы хотим попасть в город, в большой город, – снова начал разговор второй пилот. – Это далеко?
– Далеко, – тихо повторил старик, он словно боялся говорить громко. – Туда вообще нельзя попасть. Пустыня, большая пустыня. Через нее не пройти. Отец-Солнце сжигает все.
Баррет спросил тоже тихо, осторожно:
– Скажите, а вы всегда жили так?
Старик не спешил с ответом. Его бесцветные глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь почерневшие стены дома.
– Раньше, очень давно, все было по-другому. Мне рассказывал отец моего отца. Тогда не было пустыни и в город можно было ехать на железной повозке, как ваша,..
Космонавты переглянулись – значит, пустыня появилась не так давно?
– Я покажу вам то, что отец оставил мне, – старик вытащил из шкафа-сундука сверток, осторожно развернул. И земляне увидели… газетный листок! Старый, пожелтевший, с россыпью угловатых букв и главное – с фотографиями!
Газету расстелили на столе и начали рассматривать. Какой-то человек на трибуне с жаром говорил, размахивая руками. Рядом висела карта с изображением океанов и большого материка. Это была Терра. Ивановский удивленно воскликнул:
– Смотрите! На полюсах белые пятна – ледники. А ведь из космоса мы не видели их! Неужели они растаяли?
На следующей фотографии из высоких труб валил черный дым, на другой – потрескавшаяся земля…
Баррет грустно сказал:
– Здесь все, как и у нас дома. Если не хуже, – он повернулся к старику. – Вы можете прочесть?
– Нет, забыл. Когда-то мог, меня немного учил отец, но это было так давно…
– Тогда расскажите хоть что-нибудь.
– Что я могу рассказать? – старик помолчал, подумал. – С каждым годом жить все хуже. Отец-солнце выжигает наши поля и огороды. Лес сохнет, пустыня надвигается на деревню. И болезни – все больше людей болеет. Надо уходить, но куда? И сил нет…
Космонавты молчали, было ясно – деревня обречена. Наконец Стерлинг встал.
– Надо быстрее ехать в город. Переоборудуем вездеход, усилим систему охлаждения моторов. Начнем бросок вечером и за ночь прорвемся, – он повернулся к старику. – Мы пробудем тут несколько дней, нам нужен дом.
Старик кивнул:
– Возьмите любой пустой, их очень много.
2
Руут сидела на скамейке, она не скучала и не гадала, чем занимаются гости в доме старика. Просто ждала, люди из железной коробки все равно выйдут, среди них будет и тот молодой, очень добрый.
Но когда космонавты появились, девушка на минуту замешкалась, хотела говорить только с молодым, а он шел не один, с тем, который все время молчал.
Стерлинг, Кейси и Баррет прошли вперед, Янг и Ивановский немного отстали, тут-то Руут и шагнула к ним:
– Вы приехали… Хотите, я покажу вам деревню?
Ивановский обернулся к командору:
– Давайте посмотрим, это интересно.
Янг кивнул, ему было все равно.
Улица, по которой они шли, густо заросла темно-зеленой травой, почерневшие дома смотрели пустыми глазницами выбитых рам. Между домов еще кое-где сохранились заборы – черные редкие доски торчали, словно последние зубы во рту старика. И нигде не было видно ни единой живой души.
– Почему так много пустых домов? – спросил Ивановский. – Куда девались люди?
– Как куда? – удивилась Руут. – Одни умирают, другие пропадают в лесу. А больных мы сами выгоняем, они уходят и не возвращаются.
– Каких больных? Чем они болеют?
– У них чернеет и опухает кожа, кто прикоснется-заразится. Никакие Травы не помогают. Кто же их будет кормить? И зачем?
Они молча прошли еще несколько улиц – Михаил ничего не нашелся сказать, а Янг, возможно, и не слышал ее слов.
Девушка остановилась возле большого дома:
– Тут живут наши коровы.
Когда-то это был обычный дом, сейчас он стал хлевом. Коров было три, очень похожих на земных.
– Это все, что у нас осталось, – тихо произнесла Руут. – Вчера пропала моя самая любимая Красавка. Ее съели мыши. Она ушла в лес и не вернулась.
– Какие мыши? – не понял Ивановский.
Девушка испуганно округлила глаза:
– Они живут в лесу. Их там много-много, нападают на всех, не спастись никому…
Янг вышел, от запаха навоза вдруг закружилась голова. Руут проводила его удивленным взглядом:
– Он здоров? Все время молчит… У меня есть лечебные травы, остались от мамы.
– Командор просто устал, он очень хороший человек, очень… – Михаил помолчал, спросил: – А что случилось с ней?
– Тоже вся кожа почернела, страшная болезнь. Уже два года прошло… – Руут вдруг взяла руку Михаила, заглянула ему в глаза. – Пойдем ко мне в дом. Я спою тебе песню об отце-солнце и его детях-звездах. У меня есть сладкое вино из крепких красных цветов… – она положила его руку себе на грудь. – Я хочу, чтобы мой сын был таким же здоровым и сильным, как ты…
Грудь у Руут была твердой, как молодое яблоко, Ивановский осторожно отвел руку.
– Я не могу пойти к тебе…
– Почему? Ты больной?
– Там, далеко, у меня есть девушка…
Руут кивнула:
– Я понимаю. Она красивее меня?
Ивановский уклонился от ответа:
– А почему ты не выйдешь замуж?
Она смахнула капельки слез с ресниц:
– В деревне мало мужчин, и все они больные…
За всю обратную дорогу никто не произнес ни слова. Они проводили Руут до дома, потом пошли к вездеходу. Возле него на траве в тени сидел Баррет, Михаил рассказал ему и Янгу обо всем.
Кибернетик сокрушенно покачал головой:
– Я уже обратил внимание, что детей очень мало. Это страшно. Какая-то болезнь? У многих тут рак кожи.
– Вряд ли от этого, – Ивановский задумался. – Обратите внимание, тут резко возросла солнечная радиация. И старик говорил, что прежде пустыни не было и ледники на полюсах растаяли.
– Но какова же причина? – спросил Янг.
Ему никто не ответил. Космонавты смотрели, как солнце садилось за дальний лес и горизонт постепенно заливало огромное багровое зарево. А на небе уже загорелись звезды, сотни, тысячи ярких звезд.
– Все это можно объяснить просто, – сказал Баррет. – Потепление – результат «парникового эффекта», терряне давно нарушили экологическое равновесие. Кстати, и у нас на Земле тоже идет к этому – количество углекислого газа в атмосфере постоянно растет. На Терре процесс начался раньше, и вот результат.
Янг обернулся к нему:
– Вы хотите сказать, что Терра – это будущее Земли?
Кибернетик пожал плечами.
– Может быть и другое объяснение – что-то случилось с этим солнцем, резко возросла его активность. Но не думаю – космические катастрофы – штука чрезвычайно редкая.
3
Янг проснулся рано с тяжелой головой. Несколько минут лежал неподвижно, старясь усилием воли прогнать боль, но бесполезно. Он не выспался. Душной ночью лежал без сна, вспоминалось все одно и то же: разрушенная рубка и кровь на полу. Ах, Парнелл, Парнелл, он был таким молодым, так любил космос…
После затемненной комнаты солнце показалось ослепительным, Янг зажмурился. Душно, как в бане, а что будет дальше… Баррет в больших черных очках сидел возле ворот, перед ним на высокочастотной плитке стояла огромная глиняная кастрюля.
– Доброе утро, Стивен. Что это вы варите, да так много?
– Кашу для них из наших мясных концентратов. Здесь не хватает белков – вспомните вчерашний обед.
Скоро улица стала напоминать столовую. Наверное, все население деревни собралось тут с мисками в руках. Детей было немного, они сидели впереди, и у командора защемило сердце – короткие кривые ноги, вздувшиеся животы и, главное, усталые глаза стариков.
Вода в кастрюле закипела, Баррет бросил несколько пачек концентрата, и сразу запахло мясом, по рядам ожидавших прошло движение, все словно подвинулись к кастрюле.
Командор хотел уйти, смотреть на все это у него не было сил, но вдруг заметил Руут. Девушка поймала его взгляд и широко улыбнулась. Неожиданно для себя Янг тоже улыбнулся в ответ. А после завтрака к нему подошел Ивановский:
– Руут просит помочь. Недалеко есть брошенная деревня, там могут сохраниться коровы. Поедем, если привезем хоть одну, дети будут получать больше молока.
– Почему я? – удивился Янг. – Поезжайте вдвоем.
– Она просила позвать вас, к вечеру вернемся. К тому же один я немного опасаюсь, – Ивановский, конечно, хитрил, ему просто очень хотелось расшевелить Янга, вывести из депрессии. – Поедемте, командор, к вечеру вернемся. Посмотрим новую деревню. С ребятами я договорился – они будут монтировать систему охлаждения, и вездеход им сегодня не нужен.
Янг хотел отказаться, но почему-то кивнул, согласился.
4
Вездеход медленно плыл над лесной дорогой. Точнее говоря, никакой дороги и не было – за много лет она полностью заросла густым кустарником и даже редкими деревьями. Янг осторожно вел машину, не слушая Руут, та все время болтала без передышки. Ивановский дремал на заднем сидении.
На большой поляне они вышли из машины. Под тенью деревьев было не так жарко. Сухие иглы и даже целые отпавшие ветки хрустели под ногами. Неожиданно девушка испуганно вскрикнула – на тропинке лежал совершенно целый скелет маленького зверька:
– Тут мыши! Мыши! Я их чувствую!
Ивановский удивился:
– Опять ты про каких-то мышей. С нами не бойся.
Руут ничего не ответила, замерла, стояла, полуприкрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и вдруг закричала:
– Скорее! Скорее! Залезайте на дерево! Они близко! – и кинулась к большой сосне, ловко подтянулась, мгновенно оказалась на высоком суку.
Ивановский поправил кобуру лазера, обернулся к Янгу:
– Какие-то мыши… Смешно!
Девушка снова закричала, с отчаянием, со слезами в голосе:
– Залезайте скорее! Вы не знаете, не знаете!
Она заплакала, поняв свое бессилие уговорить космонавтов.
Янг поморщился – женские слезы…
– Стажер, за мной, – и первым полез на соседнюю сосну.
И очень вовремя. С диким криком-мычанием на поляну выскочила корова, за ней тянулся шлейф серого дыма, туловище животного тоже окутывали клубы дыма. Вдруг она покачнулась, упала, забилась в судорогах, и командор понял – серый «дым» был множеством мелких мышей. Сверху было хорошо видно, как они, словно мухи, облепили сплошь бьющееся тело, рвали его тысячами острых зубов.
Вспыхнул луч лазера – выстрелил Ивановский. Запахло паленым, и все. Руут громко рыдала, Янг посмотрел на нее – только бы не упала…
– Держись крепче, – крикнул он. – Им нас не достать.
Через несколько минут все было кончено – от коровы остался дочиста обглоданный скелет, на солнце блестели отполированные кости. Теперь мыши выедали траву, политую кровью, и та казалась живым ковром, тихо шевелилась.
Ивановский не выдержал – выстрелил еще раз, и вдруг серая масса словно по команде бросилась к их деревьям. У Янга перехватило горло – уже было понятно, какая это страшная неодолимая сила.
Но, к счастью, мыши-убийцы еще не научились залезать на деревья, им лишь удавалось немного подняться по коре и они срывались. Срывались и снова карабкались, и опять падали в траву.
Только почти через два часа мыши внезапно бросились прочь и исчезли, а космонавты и Руут получили возможность вернуться к вездеходу.
5
Еще через час дорога привела их на плоскую возвышенность, тут уже не было ни кустика, ни деревца – только сухая потрескавшаяся земля. Пыль висела в воздухе, словно дым, ничего не было видно в трех шагах.
Небо буквально на глазах темнело, голубизна горизонта сменилась густой синевой, а потом начала угрожающе чернеть. Но по-прежнему было тихо, ни малейшего ветерка, и эта тишина казалась особенно тревожной.
Ивановский остановил машину в небольшом углублении, Янг пристегнул ремнем Руут и пристегнулся сам. Было хорошо видно, как уже все небо заполонили темные тучи, они клубились совсем низко и постоянно меняли очертания, словно были живыми.
И вот среди них возникли сами собой огромные, бешено вращающиеся воронки смерчей. Их было много, они медленно двигались справа налево. Верхняя широкая часть воронок пряталась в тучах, изогнутые горловины ползли по земле.
Воронок было тринадцать – Янг поморщился, он был суеверен, – одни черные, даже темнее неба, другие – светло-серые. То в одной, то в другой постоянно вспыхивали оранжевые длинные молнии и зигзагом исчезали внизу.
Неожиданно раздался грохот, словно рядом на полной скорости пронесся поезд. За окошками мгновенно потемнело, и пулеметной очередью по ним ударили камни. И сразу же могучая сила закрутила вездеход, как спичечный коробок, подняла в воздух и швырнула о землю. Они не успели еще по-настоящему испугаться, как услышали – жалобно застонала стальная машина. И все стихло.
Через минуту Ивановский осторожно тронул тумблер – выдержали моторы удар или нет?
Выдержали – и ответили тугим гудением, Михаил медленно двинул машину, затем включил воздушную подушку. Вездеход понесся вперед, приминая кустарник. Голубое небо, яркое солнце – словно и не было только что черных воронок смерча.
Сразу было видно – деревня давно брошена, дома разрушены, заборы упали. Они нашли хлев с остатками сена, но коров нигде не оказалось. Руут потащила их в лес – искать коров там, Ивановский отказался – вездеход нельзя было оставить без присмотра.
В березовой роще Янг увидел совсем свежий навоз, даже показалось, что вдали за деревьями мелькнуло что-то коричневое, но тут Руут схватила его за руку.
– Надо скорее прятаться, сейчас будет сильный ветер!
Янг не стал спорить, хотел идти назад, к вездеходу, но девушка остановила:
– Не успеем, сюда!
Возле старого дуба образовалась небольшая яма, в земле видны были толстые узловатые корни. Они легли туда, прижались к земле, к этим корням.
И тут ударил ветер. Он был так силен, что люди почувствовали, как неведомая сила поднимает их. Старый дуб только жалобно трещал, соседнее толстое дерево с оглушительным треском переломилось, и верхушка куда-то унеслась.
Но скоро все стихло, и командор приподнял голову. Страшные разрушения ураган причинил лесу! Половина деревьев была или повалена, или сломана, уцелели лишь такие великаны, как их дуб.
Руут села, лицо было бледным и грязным от слез, она тяжело дышала:
– Ветер сейчас вернется, я знаю, я чувствую…
Тут вокруг все потемнело, сразу, вдруг. Янг бросился на землю, накрыл Руут телом и вцепился в корни дуба. На лес стремительно налетела огромная туча – сразу по ним что-то хлестнуло, словно тысячи игл укололи руки и лица. Стало тяжело дышать, запершило в горле. Девушка уже не кричала, а только кашляла, задыхалась, рвалась куда-то, Янг едва ее удержал.
Скоро немного посветлело вокруг, и Янг встал. Рот и нос были забиты мельчайшим песком – туча оказалась песчаной, он закашлялся, слюна была густая и черно-желтая. Потом помог подняться Руут, почистил ее одежду – волосы девушки стали черными и грубыми, как проволока. Она плакала и повторяла одно и то же:
