Мангуп
Совет архонтов замер, но через некоторое время зал зашумел, архонты заспорили, поднялся крик, и дело чуть не дошло до рукоприкладства. Наконец, вперёд вышел представитель иудейской общины.
– Хочу сразу сказать, что я не обсуждаю законность или незаконность вокняжения князя Александра. Действительно, Совет архонтов не вправе обсуждать верховную власть. Если князь Александр имеет право на престол отца, то пусть он и захватил его, свергнув князя Тихона, это его право. Я хочу сказать о другом. Всем известно, что турки вполне терпимо относятся к вере своих подданных. В Константинополе до сих пор над христианами стоит христианский патриарх, люди ходят в церковь и молятся Христу. Там же в Константинополе работают еврейские синагоги, и евреи молятся нашему богу. Зачем нам умирать? Еврейский бог не такой кровожадный, чтобы желать смерти своему любимому народу.
Следом вышел представитель сельской общины архонт Онасиогло Евстафий.
– Как мы сумеем противостоять силе, с которой не в состоянии справиться вся Европа? Сколько мы можем выставить воинов? В княжестве 30 тысяч дворов, до 200-250 тысяч человек. Значит, самая большая армия, которую мы можем собрать – это не более двадцати процентов от общего числа населения, то есть сорок тысяч человек. И большинство из них – виноградари, скотоводы, горшечники, хлеборобы, которые копья никогда в руках не держали. В сельской местности население во многом перемешано с татарами, многие семьи наполовину мусульманские. Они не станут воевать со своими единоверцами. Реально мы можем выставить не более двадцати – тридцати тысяч воинов, из них только около 5 тысяч обученные профессионалы. А ещё, как правильно сказал предыдущий выступающий, турки не угрожают нашей религии.
Его поддержал представитель армянской диаспоры. Он сказал:
– Вот мы говорим, что османы угрожают нашей вере, что через девширме султан будет отбирать наших детей и обращать их в мусульманскую веру. Вопрос: а в какую, собственно, веру обращают янычар? Веру ортодоксальных суннитов? Шиитов? Вовсе нет! В веру одной из сект: бекташи. Это нечто среднее между шиитским учением, буддизмом, язычеством и христианством, даже со своей троицей: Бог, пророк Мухаммед и халиф Али. Главное отличие учения бекташи от суннитов – их вера в то, что ни одна религия не является истинной. Дервиши-проповедники часто даже утверждают, что христиане и евреи вовсе не являются неверными. Янычары, обращённые в ислам, продолжают носить в качестве амулетов цитаты из Евангелия. Это делает веру бекташи популярной среди балканских христиан. Поэтому, далеко не всегда девширме производится насильственно: многие семьи сами отдают детей, освобождаясь от лишних ртов. Их детям в Османской империи открыта дорога к самым высшим государственным должностям. В какой ещё государственной религии считается допустимым обращение высших чиновников и главное ядро войск не в государственную религию, а в сектантскую веру?
Александр наклонился к Теодорику и сказал:
– Помнишь, ты рассказывал о падении Константинополя? Кажется, и там звучал голос народа: «Лучше турецкий тюрбан, чем папская тиара!». Для простого народа важнее всего его вера, а не Родина. Впрочем, когда-то я тебе это уже говорил.
С места раздался крик:
– Наши предки девять лет держали оборону Отчей Горы, пока Тимур не убрался восвояси, продержимся и мы!
– Это миф. Не надо фальсифицировать историю. Тамерлан, брат хана Тохтамыша, после длительной осады измором взял Мангуп в 1396 году от рождества Христова и обезлюдил его. Всё нынешнее население Мангупа – вовсе не наследники тех славных мужей, которые дрались здесь с полками Тамерлана. После этого поражения наши мудрые деды стали союзниками татарских ханов. Князь Димитрий был союзником Крымского хана в битве при Синих Водах против литовского князя Ольгерда. Тогда мы потерпели поражение, но это лишь укрепило наши взаимоотношения. На одной из дочерей хана Тохтамыша был женат мой прадед. Тохтамыш помог сотнику Тзитсу в строительстве одной из оборонительных башен, и каждый может убедиться в этом, прочитав надпись на мраморной плите. А теперь мы одни: наш друг Менгли-Гирей практически потерял власть. Эминека поддержали все татарские мурзы, – сказал Спаи Илья.
– Мы не одни, а с генуэзцами, которых лишь в одной Каффе 70 тысяч,– раздался тот же голос.
– Латинян, так называемых «генуэзских граждан», в Каффе лишь небольшое количество, включая смешанные семьи, которые только пользуются правами генуэзцев. Большинство же – «негенуэзцы». Только состоятельные люди считаются – «гражданами Каффы». Остальные – это так называемые «обитатели» – греки, армяне, татары, грузины, русские, готы, иудеи. В Каффе профессиональных наемных солдат всего 150 человек, согласно последнему требованию Банка святого Георгия,– невозмутимо возразил Онасиогло.
– Сейчас не время для этого разговора,– поднялся с места Александр. – Я предлагаю сегодня поддержать меня, вашего князя, потом я разберусь с ситуацией, учту все ваши сомнения, и на новом Совете мы совместно обсудим наши действия в связи с интервенцией османов.
Зал приступил к голосованию, и вскоре абсолютным большинством голосов было принято решение о поддержке действий и намерений князя Александра.
Александр выступил с заключительным словом.
– Спасибо за доверие! Голосование подтвердило, что курс на противодействие турецкой агрессии верен и отвечает мнению подавляющего числа жителей Феодоро. Никто не знает, как оно будет, куда турки повернут своё оружие после войны с генуэзцами. Поэтому, необходимо начать готовиться к войне уже сегодня. Приказываю подготовить Фуну – родовое княжеское гнездо, Каламиту, Благословенную Пойку, другие города и крепости княжества Феодоро к долговременной осаде, прекратить экспорт продовольствия, вина, леса, всего того, что может понадобиться на войне. Довооружить флот. Закончить постройку находящихся на стапеле судов и военных кораблей. Все торговые суда оснастить оружием и переоборудовать в военные корабли. Особенное внимание уделить нашей столице. Будет жива столица, выживет и вся страна. Укрепить стены, заготовить сено, другой фураж, заготовить продовольствие, приготовить скот для переброски на плато, свезти со всей округи камни, ковать наконечники стрел, мечи, доспехи. Заготовить древесину для стрел, луков. Кузнецов, литейщиков и других оружейных дел мастеров, а также каменотёсов, специалистов по кладке стен из долин перевести на Мангуп. Начать отливку пушек, тесание каменных ядер. Ответственным за подготовку княжества к войне назначаю боярина Георгия Мораки. Боярину Теодорику Вельцу, Временному Главнокомандующему вооружёнными силами Феодоро, начать формирование и обучение ополчения, обеспечить его оружием, доспехами. Штатные военные формирования перевести на казарменное положение.
Через два дня в огромном старинном соборе – базилике святых Константина и Елены митрополит Феодоро и Поморья венчал Александра на княжество. Торжественно под пение хоров он возложил княжескую шапку на чело Александра, а в руки князю дал щит с умбоном – золотым сердечником в центре и хоругвь – символы княжеской власти.
Все три нефа и обе галереи базилики были заполнены народом. В центральном нефе позади княжеской семьи стояли архонты, сановники, независимые бароны. Среди гостей были представители татар, генуэзцев, различных национальных обществ Таврики. Всё шло по установленному порядку. София любовалась блеском и великолепием собора. Она с изумлением осматривала дивную мозаику пола, колонны, отделанные мрамором, искусные фрески, выполненные Феофаном Греком на высоких стенах.
Многие тысячи подданных князя заполнили улицы и площади города. А вечером, когда лучи солнца запутались в колоннах базилики и окрасили оранжевым светом каменные стены двухэтажных особняков верхнего города, начался пир. Из княжеских подвалов, из запасов знатных бояр слуги выкатывали бочки вина, тут же выбивали у них днища и разливали вино всем желающим. На улицах народ кричал здравицы в честь князя, в честь его молодой жены.
Ночью, при свете тысяч зажжённых свечей, пир во дворце был в самом разгаре. Все поздравляли князя и его жену, поднимая заполненные вином бокалы из венецианского цветного стекла, лишь княжич Тихон, освобождённый из тюрьмы, сидел за столом, молча уткнувшись в тарелку. Александр с Софией, улучив момент, поднялись наверх, в башню, чтобы отдохнуть от шумного застолья, сверху взглянуть на город.
Стояла глубокая ночь, но многочисленные факелы, костры, лампы, освещали огромное плато. Люд Феодоро толпами гулял по улицам, а всегда строгая стража, обычно не позволявшая горожанам появляться на улицах после захода солнца, на это раз не мешала народу веселиться. Внизу в долинах тоже горели костры, доносилась музыка, смех, и мелькали тени веселящихся людей.
– Я, как и все твои подданные, поздравляю тебя, князь, владетель Феодоро и Поморья,– сказала София, нежно целуя Александра в губы.
Они опять легли на так понравившуюся им постель, и никогда ещё их страсть не была столь сладкой, а ласки такими ненасытными.
– Обещай любить меня всю жизнь! – прошептала София.
– Обещаю, если ты пообещаешь всегда оставаться такой же молодой и прекрасной,– ответил Александр.
София посмотрела на него изумлённо, а потом рассмеялась.
– Ну, вот и договорились! На ближайшие лет десять.
Глава 13. Каффа и Солхат
На следующий день празднование продолжалось, но Александр не принимал в нём участия, а занимался изучением внутреннего и внешнего положения княжества. Он вызывал по очереди всех чиновников, отвечавших за разведку, внешние сношения, торговлю, внутреннее положение, сбор налогов, экономическое положение и внимательно выслушивал их доклады, задавал вопросы, Потом он выслушал военных, отвечавших за вооружённые силы, капитана – ответственного за арсенал, топотиритов – комендантов городов и крепостей княжества: Мангупа, Старой крепости, Фуллы, Каламиты, Бойки.
Вечером Александр пришёл в комнату к Николаю.
– Сегодня я весь день слушал доклады бояр о положении в Феодоро и вокруг него. В том числе, положение в Каффе, куда собираюсь отправиться уже завтра для переговоров по случаю надвигающейся турецкой агрессии. Мне известны факты, но нет у меня чёткой картины, что там происходит. Ты, как старейший и мудрейший член нашей семьи, непосредственно занимавшийся внешней политикой, объясни мне ситуацию.
– Это хорошо, что ты сразу занялся безопасностью Феодоро. Каффа – наш естественный союзник против османов, с которым князь Исаак заключил мирный договор о взаимопомощи, переживает сейчас не лучшие времена. Так как проливы закрыты турками, и вся торговля генуэзских колоний идёт через Молдавию, произошло резкое падение доходов, экономический упадок, грозящий перейти в физический развал. Население фактории недовольно генуэзцами и все ждут, когда падёт власть латинян. Вот только не все понимают, что вместе с латинянами погибнут и они сами. Среди колонистов растёт дух анархии, пренебрежения законами. Купцы отказываются платить налоги, хозяева учиняют произвол по отношению к наёмным рабочим, растут безнаказанные грабежи и убийства прямо на улицах Каффы. Каждый обогащается, как может. Генуэзцы расплодили полномасштабную коррупцию. Судьи, казначеи, секретари, квартальные начальники продают свои услуги каждому встречному. Коррупции способствует и политика правительства, которое не платит чиновникам, а вынуждает их самих зарабатывать себе на жизнь. Так, латиняне платят военному начальнику Каффы лишь 100 аспров в месяц, которых едва хватает на содержание его коня. Себе на жизнь он зарабатывает поборами с каждой лавки по 1 аспру, штрафами, платой за исполнение наказаний. Базарный пристав кормится от каждого воза. Полицейские приставы, судьи – от преступников. Побочный доход всех – захват чужой собственности, что поощряется правительством, которое узаконивает награбленное. Правительство поощряет и пиратский промысел, где половина захваченного имущества идёт шкиперу, а половина в казну общины. Недавно от Ивана Третьего из Москвы пришло письмо в Каффу с жалобой на ограбление русских купцов. Таких случаев десятки. Сильные и наглые феодалы вообще не подчиняются Кафе. Они захватили прилежащие к их крепостям посёлки, превратив крестьян в крепостных, ввели у себя суды, сами сажают людей в тюрьму и казнят на площадях, прикрываясь лозунгом борьбы с ворами и бандитами. Преступники, заплатив судьям и полиции, свободно разгуливают по улицам. Ещё до падения Константинополя многие генуэзские граждане покинули Каффу, а после 1453 года и первого нападения турок под руководством Демир-Кяхьи совместно с татарами Хаджи Гирея на город, бегство из фактории стало массовым. Тогда Каффа почти вымерла. Генуэзцам удалось деньгами ослабить турецкую блокаду, привести на ханский престол дружественного Каффе хана Менгли Гирея, но ошибки во внутренней политике, коррупция и мздоимство делают Каффу лёгкой добычей Турции.
– Совместно с Каффой, Ханством, Россией, мы можем дать достойный отпор туркам. Я слышал, Московский князь вёл переговоры с Исааком о какой-то свадьбе? Тогда, появляется надежда, что и Москва нам поможет.
– В прошлом году к нам из Москвы приезжал дьякон Никита Беклемишев с просьбой к князю Исааку отдать его дочь замуж за сына князя московского. Наверно, Ивану Третьему пришлась по душе София Палеолог, которую он взял в жёны при нашем непосредственном участии. Теперь русские имеют полное право считать себя наследниками Византийской империи. Исаак дал согласие на брак своей дочери с сыном Ивана третьего, но умер. Как оно будет дальше – не знаю. Возможно, Ивана возмутил поступок Исаака, который разрешил продать через Авлиту тысячи захваченных татарами в плен русских мальчиков.
– Зачем он это сделал?
– Деньги. Трудно отказаться от хорошего заработка, если на тебе лежит ответственность за всё княжество.
– Пусть этот антихристианский поступок останется на совести Исаака, мир праху его! Нашим послам в Москве следует извиниться за поступок князя. Дай соответствующее распоряжение,– сказал Александр.
– Хорошо. Но бедных родителей проданных детей этим не утешишь.
– Если князь Московский всё же решится на брак своего сына с нашей княжной, у нас появится новый сильный союзник. А как обстоят дела с ханством?
– На татар надежд мало. Постоянная борьба за царский престол между братьями Нур Девлетом и Менгли Гиреем длится уже не один год с переменным успехом. Нур Девлета поддерживает хан Большой Орды Ахмат, а Менгли Гирея – местная татарская знать. До сих пор у власти был Менгли, но сколько это продлится, никто не знает. Говорят, ордынский хан Ахмат уже стоит у ворот Тавриды. Недавно в ханстве разразились один за другим два скандала. Первый связан с неудачной попыткой покушения Менгли-Гирея на жизнь его брата и конкурента на престол Нур Девлета. Другой – смещение с должности тудуна – управляющего татарским населением южного побережья, мурзы Эминека – брата умершего тудуна Мамаки, которому тот по закону Востока как старшему в семье завещал свою должность, и назначением на неё сына Мамаки, Сейтака, не имеющего авторитета у татар. По слухам, Сейтака получил этот пост в результате подкупа властей Каффы его матерью, вдовой умершего мурзы Мамаки, действовавшей через продажного генуэзца Константино Пиетраросса. Менгли-Гирей уступил давлению чиновников Каффы. Возможно, в решении Менгли Гирея сыграл свою роль тот фактор, что в руках генуэзцев оказалась судьба принцев семьи Гиреев с предпочтительными правами на ханский трон. Их арестовали соединёнными силами Эминека, Менгли Гирея и генуэзцев по просьбе хана, и теперь царевичи содержатся в башне Святого Ильи в Сольдае. Хан самостоятельно арестовал ещё одного своего брата Мулькана и направил его в генуэзскую крепость Чембало. Поступки Менгли Гирея не понравились татарам. Сейчас царство бурлит, и неизвестно, сможет ли хан усмирить своих подданных. За всеми этими событиями стоит обиженный мурза Эминек. Я сам не могу понять, кто сейчас обладает реальной властью в ханстве: Менгли Гирей или Эминек. Если Эминек, то нас ждут большие неприятности.
– Я знаю Эминека, и обязательно поговорю с ним. Татары никогда не повернут оружие против Феодоро,– сказал князь.
– У нас крепкие родственные связи между ханской и княжеской семьёй, ведь в твоих жилах течёт и татарская кровь, а твой отец князь Телемах воспитывался в Кырыме – Солхате, в семье хана. Много родственных связей между феодоритами и татарами среди простого народа, не говоря уж о том, что большая часть татов – покорённых татарами местных жителей – готской крови. Но в политике нет друзей, нет родственников, а есть политические интересы, поэтому, просчитывать надо все варианты. Татары, скорее всего, не будут воевать против нас, но они не будут воевать и против своих единоверцев османов в союзе с нами. А одни мы, даже вместе с генуэзцами, противостоять туркам не сможем,– сказал Николай.
– Если турки высадятся у стен Каффы, выдержит ли город осаду?
– Думаю, что нет. И не столько из-за слабости стен и недостатка запасов вооружения, провианта, а из-за внутренних раздоров, отсутствия единства между латинянами и другими жителями колонии. Армянская католическая община расколота. Когда умер епископ армянской церкви, то на его место был законно избран и высшими церковными иерархами утверждён священник Тер-Карабет. Но пронырливый Тер-Ованес умудрился сместить Тер-Карабета с кафедры и занять его место. Прихожане возмутились, но на сторону самозванца стал его родственник банкир Каиярес, сын Котул-бея. Он создал группу сторонников из числа родственников, друзей, должников. Патриарх в Генуе утвердил Тер-Карабета, но вскоре умер, а исполняющий обязанности утвердил Тер-Ованеса. Дело дошло до того, что консул вынужден был послать письмо к Протекторам Банка с просьбой помочь решить этот вопрос, ссылаясь на то, что ему самому запрещено вмешиваться в религиозные дела этнических общин. Армяне подозревают Антониотто Кабеллу в сговоре с одной из сторон. Но консул доказал свою честность: в присутствии советников и провизоров Франческо Фиески и Оберто Скварчиафико он отверг 200 червонцев, которые ему прислал Кайярес. Учитывая недовольство и волнения среди татар, можно сказать, что дни Каффы сочтены. Потом наступит наша очередь.
– Это понятно. Но выбор у нас не велик: или турецкое рабство или достойная гибель. Что думаешь лично ты на этот счёт?
– То же, что и ты, Александр. Нет у нас выбора. Рабство – это не выбор. Мы слишком маленькая страна, чтобы сохранить при владычестве османов хоть какие-то права, хоть какую-то видимость самостоятельности. Османы отберут у нас порт Авлиту, отберут право самостоятельной внешней торговли, а без этого мы обречены на нищенское существование овцеводов и козопасов, даже если нас самих и нашу веру они не тронут, в чём я лично глубоко сомневаюсь. Остаётся слабая надежда на неприступность Мангупа. Может, и продержимся год, другой, но не сможем мы сидеть на горе вечно. Уйдут ли турки, не взяв Мангупа – вот в чём вопрос! Если они не уйдут, то княжество обречено.
– Я согласен с тобой. Мы можем рассчитывать лишь на чудо: вмешательство Большой Орды, помощь со стороны Молдовы, Польши, Венгрии, России, Папы Римского. Ты всегда занимался внешней политикой, займись ею и на этот раз. Отошли наших послов во все эти страны, пусть послы приложат все усилия, чтобы убедить правителей в необходимости объединиться и остановить турецкую агрессию. Хотя, как мне кажется, всё бесполезно. Молдова слишком ослаблена недавним турецким нашествием, а прочие страны больше заняты междоусобицами, договорами с Турцией, нежеланием ссориться с могущественной Портой. А значит, нам надо укреплять стены и готовиться к осаде.
– Рассчитывать на чудо?
– Больше нам рассчитывать, по большому счёту, не на что.
– Народ рассчитывает на тебя, Александр. Твоё славное имя вдохновляет феодоритов. Так, албанский князь великий воин Георгий Кастриоти, которого турки прозвали Скандером – Александром, в честь славного героя Александра Македонского, возглавил албанское сопротивление османам, и под его руководством албанцы нанесли ряд серьезных поражений армии Мехмеда. Князю удалось сплотить страну, сформировать из вчерашних пастухов и крестьян непобедимое войско. Только его смерть от малярии семь лет назад позволила Мехмеду взять под свой контроль всю Албанию.
Александр задумался. Он смотрел в окно, где солнце уже закатилось за край моря. Половина неба была залита кровью. Кровь сочилась по стенам, стекала к мраморным плитам пола, лежала на коленях Александра. Кровь, кровь, много-много крови! Неужели, вся его жизнь – лишь пролитие крови, и никогда этому не будет конца?
– Завтра я собираюсь отправиться на галере в Каффу. На обратном пути загляну в Солхат. Побудь за меня. Теодорик пусть занимается подготовкой вооружённых сил, а Георгий подготовкой городских стен и всего города к осаде,– сказал Александр и пошёл к себе.
Солнце село. В комнате князя ждала София. Поужинали вдвоём, рано легли спать.
Утром Александр попрощался с Софией и под охраной отобранных Теодориком вестиаритов выехал в Каламиту, где его уже ждала подготовленная галера.
Прозвучала команда: «вёсла на воду!». Галера вышла из Большой Херсонской бухты, на берегах которой стояли гарнизоны феодоритов. Когда-то все берега заливы были покрыты густыми лесами, но огромный город Херсон сжёг эти леса в топках печей, вырубил для мачт и корпусов кораблей, а потом херсонцы распахали земли, засадили их виноградниками. Но погиб Херсон, засохли без ухода виноградники, и лишь кое-где на обезлюдевших безлесных берегах ещё зеленел виноград и стояли низкие, сложенные из необработанного камня хижины виноградарей и рыбаков.
Юго-западный ветер наполнил паруса. Когда солнце уже клонилось к Западу, впереди в распадке крутых гор показался маленький посёлок Ялта. Ночью плыть вдоль берега было опасно, и заночевали на рейде Ялты.
Утром галера поплыла дальше мимо малых рыбацких посёлков с редкими оборонительными башнями на холмах. Наконец, впереди, на высокой горе показались стены генуэзской крепости Сольдаи. Её цитадель нависала над крутым обрывом.
Александр смотрел на крепость и думал о судьбе древнего торгового города, руины которого лежали вдоль широкой лунообразной бухты. В разные времена здесь жили сугды – аланы, при которых город назывался Сугдеей, русские готы, при которых город носил название Сурож. Этот город был центром торговли всего моря Сурожского – Русского. Тавры уничтожили город. Он превратился в деревню, но и тогда там останавливались русские купцы. А море стало греческим Понтом Эвксинским. При хазарах здесь находилась резиденция хазарского наместника – тархана. Генуэзцы, захватив город и вытеснив венецианцев, возвели крепость на месте древней русской крепости, но вернуть былое величие Сурожу, в котором когда-то насчитывалось свыше ста церковных храмов, не смогли. Место Сурожа заняла Каффа.
Вечерело, когда перед глазами Александра раскинулся обширный порт, в котором, словно обнажённый бурей лес, торчали мачты судов со всего мира. Двухмачтовые когги, трёхмачтовые двухпалубные каракки, новые быстроходные трёхмачтовые каравеллы, доски обшивки которых пригонялись вплотную по способу «карвель», а не внахлёст, как обычно, стояли рядами, словно телеги на рынке.
Вдоль побережья лежал опоясанный стеной город. Сверкали купола множества храмов. Из порта длинной цепочкой тянулись суда. Отплыв от порта на достаточное расстояние, они убирали вёсла, ставили паруса, и, подгоняемые ветром, рассыпались в разные стороны. Одни брали курс на венецианскую Тану, расположенную в устье Дона, другие уходили вдоль побережья Готфии на Мокастро, третьи – в открытое море по направлению к Турции.
– Бегут купцы из Каффы, чуют крысы несчастье,– сказал капитан.
Галера с флагом Феодоро на реях прошла мимо ворот дока – широкого арочного проёма в куртине морского фасада внешней крепости, примыкающего на линии уреза к башне Джустиниани – угловому оборонительному сооружению Цитадели.
Ворота дока были открыты, и по рукотворному каналу с облицованными камнем берегами, как раз выходила новая спущенная на воду фуста. В боковых пилонах ворот были прорезаны щелевидные бойницы, обращённые как внутрь канала, так и к морскому фронту.
Пришвартовались к длинному правительственному причалу. Скоро от консула прибыл человек вместе с послом Феодоро, дальним родственником Гаврасов.
По деревянным трапам свели вниз коней. Александр в сопровождении собственного посла и генуэзца отправился на встречу с правительством колонии.
Въехав в цитадель через высокие ворота, всадники миновали торговую площадь, красивый латинский храм святой Агнессы, ратушу, и подъехали к дворцу консулов.
У входа их поджидал сам Антониотто Кабелла. После тёплых приветствий консул проводил Александра в широкий зал, где представил ему высших чиновников Каффы.
Там были: ближайшие помощники консула масары – финансисты Оберто Скварчиафико и Франческо Фиески, главный чиновник по делам Кампании Николо Торрилья, член совета по управлению колонией Григорио Россо, чиновник фактории Барталомео-ди-Сант-Амброджио и другие, имена которых Александр не запомнил.