Остров надежды

Пока командир и Софи с инспекторским видом плавали по станции, Жан, привязавшись и подогнав тяжи, бойко засеменил по дорожке. Как хорошо двигаться после вынужденного бездействия, разогнать кровь… Он тут же почувствовал в голове необычные толчки, но пересиливая себя и выказывая характер, не остановился и то бежал, то подпрыгивал. Ему очень хотелось вот так, по-спортивному встретить Сергея и Софи, когда они вернуться.

Во время прыжков Жану даже показалось, что он теперь одно целое со станцией: комплекс пришёл в движение, заходил, заколебался. Словно на качелях, Жан вкладывал усилие и получал отдачу. Внезапно он услышал противный скрежещущий звук, таким в фильмах ужасов сопровождается опасность. Ему вдруг сделалось дурно, и он потерял сознание.

Что же предписывалось инструкцией при посещении станции? Сначала беглый осмотр, обзор приборной доски и других постов, расконсервация системы обеспечения газового состава, прокладка воздуховодов, но прежде всего по-житейски, как водится, всё обежать.

Передвигаться по модулям приходилось в полумраке. Свет все-таки попадал через иллюминаторы. Да, и ночная сторона не выглядела кромешной тьмой. Вспышки молний на Земле (а их оказалось немало) освещали интерьер.

Попривыкнув глаза обходились этим случайным светом. Молнии освещали и через облака; тогда они выглядели световыми пятнами на облачном экране и ширились дрожа. Местами формой своей они напоминали первые дождевые капли, упавшие на сухой тротуар, местами сливались в пляшущее море огня. И оказалось, на земном шаре – немало гроз, и эта природная случайность – постоянный источник света для летящих по орбите, на её ночной стороне.

Скрежет разнёсся по всем модулям сразу. Передавался он по металлу, по металлическому корпусу и трудно было понять – откуда звук? Сергей вернулся в рабочий отсек. Так его называли с тех пор, когда он собственно и представлял станцию. Потом с прибытием модулей его стали называть жилым или базовым блоком. Он тотчас нажал клавиши КСУ[11 - КСУ – контрольно-сигнальное устройство.] и окликнул Жанa. Но безрезультатно. Молчало холодное КСУ, и в станции было темно, лишь молнии подсвечивали через визир, и Жан молчал. Вплыла Софи и обнаружила обмякшее тело Жана.

Глава 9

Темно было в станции, но вот, наконец, комплекс вышел на свет. Засветился визир космонавта и в нем с удивлением Мотин увидел «Союз».

«Откуда корабль? Что за чертовщина?»

И тут же он с ужасом осознал, что это – их «Союз», отстыковавшийся от станции, хотя он не мог даже представить себе причину случившегося. Беда, как водится, не приходит одна. В отсеке снова стало темно, хотя станция двигалась теперь по освещённой части орбиты. Комплекс отвернулся от Солнца, и в визир смотрело звёздное небо, куда более тёмное, чем ночная сторона 3емли. Но вот засветилось «окошко» первой каюты. Софи отдёрнула занавеску. Лицо Жанa, которого поместили в каюту, было совсем не белым, как при обычном обмороке, а красным – кровь прилила к голове.

Наконец Жан слабо зашевелился, спросил:

– Что со мной?

– Лежи, – сказала Софи. И это прозвучало странно. Стоял теперь Жан в каюте, лежал или висел – теперь это вряд ли кто-нибудь бы определил.

– Нет, не лежи, – возразил Сергей, – а непременно маши перед собой рукой. Вот сделаем веер тебе, а пока так маши возле лица, иначе задохнёшься.

И Софи чувствовала – не хватает воздуха. Она принялась махать, словно разгоняла дым. Вентиляторы не работали, отсутствовало перемешивание, и вокруг каждого возникал удушающий мешок выдохнутой углекислоты.

Перемещая Жана в каюту они зацепили кабель, который вёл себя, как живой. Он вился, путался, образовывал немыслимые петли, и поведение его было непредсказуемым.

Силы всех уже были на пределе. Их неуклонно тянуло ко сну. Но заснуть теперь было равносильно самоубийству. В чем же причина? Отчего станция непослушна? Не проходила ни одна из простых или важных команд. Что-то творилось с кабельной сетью. Она составляла десятки километров. Всё запанельное пространство было забито жгутами проводов, а ведь была ещё скрытая проводка. И копаться в них – было то же самое, что искать в организме тромб. Мотин стал действовать самым примитивным способом – соединять напрямую источник и потребителя.

Дождавшись тени, когда солнечные батареи были обесточены, он протянул кабель к паре вентиляторов, светильникам и СТР. При этом он знал, помнил, что время сеанса связи приближается, и главное в их теперешнем положении – наладить связь.

Свободные кабели были использованы. Но Мотин знал, что для работы в открытом космосе был заготовлен специальный двадцатиметровый фал и другие короткие, которые следует наращивать.

В модуле дооснащения Мотин приметил автономный аккумуляторный блок. Его было некогда проверять, разыскав тестер, его нужно было просто доставить сюда и подключить в темноте. И это тоже было проблемой. Но это не всё. Люди есть люди. Софи вот-вот понадобится корабль. Но как объяснить, что корабля нет, и им предстоит долгий путь, который, возможно, и не приведёт к Земле.

Слабость Жана прошла, но ему было невдомёк, отчего в станции темно и всхлипывала Софи.

– Сергей, – сказала Софи.

Ответа не было. Тогда она повторила.

– Командир.

Он снова ей не ответил, и она заплакала. Жан притворился не слышащим. В темноте это было нетрудно. Он понимал, что Софи в темноте чувствовала себя ужасно одиноко. Но он не умел сочувствовать и молчал, а она всхлипывала, продолжая махать рукой. Вдруг разом посветлело в иллюминаторах, и из люка, толкая ящик перед собой, словно сам плыл за ним на буксире, появился Сергей. Вспыхнул дежурный свет, и всё сделалось обыденным. Свет высветил испуганное лицо Софи, любопытное Жана и озабоченное Сергея.

Мотин возился подле тренажёра, подключая буферный блок, затем исчез и вновь появился с большим вентилятором. Вскоре в отсеке зашелестел спасительный ветерок, и можно было не махать руками, а дышать и действовать. На свету аккумуляторы подключили на подзарядку от солнечных батарей. Временами за панелями слышался слабый треск. Отыскав в поясном патронташе отвёртку, Сергей начал отворачивать винты панелей.

Он взялся было по-зимнему, вставил отвёртку в шлиц винта, но сам провернулся вокруг него. И ничего не понял. Повернувшись, он оказался в новом положении и не сразу сообразил: где и что с ним? Их дальнейшие действия со стороны напоминали сказку про «Репку»: «дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку…» Они держали друг друга, а последний с отвёрткой вывинчивал винт. Так они сняли панель и обнаружили ужасную картину.

Всё запанельное пространство было целиком заполнено: блоки, разъёмы, множество кабелей. Должно быть когда-то из этих свободных мест сделали склад. Пустоты между кабелями забили до отказа приборами. Местами теперь здесь сверкали искорки. И непосвящённому было ясно, что кабели коротят и самое лучшее поскорее их отключить. Однако в станции всё – электрическое и зависит от питания.

Они приволокли в рабочий отсек все автономные аккумуляторные батареи, собирая их по модулям, Мотин соединил их с разъёмами солнечных батарей, делая их буфером и пытаясь запитать необходимое. Солнечные генераторы работали плохо. Батарея по третьей плоскости оказалась не вращающейся, у других привод не работал, и по отношению к Солнцу они занимали случайное положение. Однако и это было уже кое-что. Самодельный кабельный «паук» теперь вёл к СТР, светильникам, вентиляторам и к свободной розетке.

Софи, разумеется, понимала, что что-то произошло. Но что? В космосе всё возможно. Недаром ее пугали: «русская техника на верёвочках».

Она как-то видела забавный мультипликационный фильм. Сначала взрывы «Авангарда», затем на опушку леса в фильме выехала лошадь с телегой. В телеге русский в косоворотке и с балалайкой. Остановились, он начал городить друг на друга привезённые банки, вот чиркнул спичкой, поджёг. Баночное сооружение дрожит и медленно отрывается от земли. Поползла вверх баночная пирамида. Зависла. Работник её озабоченно осмотрел: оказывается, зацепилась за веточку. Он оборвал веточку, и пошло-поехало. Выше и выше. И вот над миром, над Землёй: «бип-бип-бип» – сигналит первый советский спутник.

Она потом всерьёз спрашивала: примитивна ли русская техника?

Ей отвечали: нет, она – надёжна, а иногда предельно упрощена, и это тоже служит надёжности. Теперь ей нужно было вернуться в корабль, но ей было страшно, очень страшно. Софи вспомнилось охватывающая теснота и волны страха от сдвигающихся стен, накрывающие её с головой. Люк «Кванта», ведущий к кораблю, был закрыт, должно быть для проверки герметичности. И об этом никто её не спросил: закрыли и все. «Не реагируй на мелочи, – приказала себе Софи, как советовали правила аутогенной тренировки. – Проведи урок и считай часы до того, когда всё это закончится».

Глава 10

Жан смотрел в иллюминатор. Но что за галлюцинации? К иллюминатору подходил корабль. Странный, без стыковочного штыря. Подошёл, ткнулся в иллюминатор, отскочил, снова ткнулся, словно телёнок в брюхо матери.

Сергей продолжал возиться с аккумулятором и был чем-то недоволен. Он только буркнул на вопрос: перестыковываемся, не герметично состыковались в первый раз. Светильники он отключил, и в эту тень в отсеке была темнота. То, что Жану казалось необъяснимо странным, Сергею было очевидно с первого взгляда. Корабль оторвался со стыковочным фланцем станции. Из-за усталостных трещин он видно стал слабым местом комплекса, а Жан прыжками на дорожке скорее всего вогнал систему корабль-станция в резонанс, и расползлась усталостная трещина. Фланец разорвался. Корабль стал самостоятельным. От бездонного космоса их теперь отделял всего лишь люк «Кванта». А «Союз», не получив относительной скорости, болтался вблизи. Но если даже и получил, то поперёк плоскости движения и будет вынужден дважды на витке возвращаться к станции.

В суете и неразберихе и из-за неопытности они только часть вещей перенесли в станцию, остальные были теперь безвозвратно потеряны с кораблём. Впервые станция оказалась с экипажем и без транспортного корабля, и как следствие этого – без возможности вернуться на 3емлю.

Связь с Землёй ожидалась с минуты на минуту. О ней заботился командир. Избыточность связных возможностей (УКВ, дециметровый и сантиметровый диапазоны, каналы телевидения) практически исключали отказ, к сеансу связи оставалось лишь подвести питание, да убедиться в наличии самих приёмно-передающих устройств. Все это он успеет сделать в оставшиеся полтора часа, но помимо этого следует решить и психологическую задачу – объясниться с пассажирами, сказать им ужасную правду или выдумать что-нибудь правдоподобное.

Сергей помнил, что со станцией в своё время была проблема, когда её поднимали на консервирующую орбиту. Тогда с ней изрядно помучились. Сбои объясняли эффектом активного Солнца и преждевременным старением. Время от времени с кораблём пробовали проводить сеансы, подавали серии включающих команд, но станция быстро глохла, и на неё махнули рукой.

Сергей был типичным продуктом существующей системы. Из соображений секретности его инструктировали – видеть только своё и не обращая внимания на чужое, лежащее рядом, зачастую на соседнем столе. Как правило, он так и поступал, а теперь от знания этого «рядом» зависела их жизнь. Связь с Землёй превратилась в условие их реального существования.

Метаморфозы с исчезающим контактом он объяснил тотальным замыканием, то исчезающим, то самовосстанавливающимся. Он понимал, что необходимо напрямую подвести питание. Но к чему и как подключить передающий борт? Схем под рукой на станции не было. Где их искать? Кроме того, запанельные пространства представляли собой забитую кладовку. Все побывавшие на станции экипажи (около полусотни человек) пытались многое сохранить для себя, не отправляя в пиропереработку с очередным отходящим грузовиком, пожалеть совершеннейший научный прибор, оборудование, с которым сроднился в долгом полёте и которое выбросить не поднималась рука. И поэтому многое отправлялось до лучших времён в запанельные пространства, наслаивалось в его нишах и неровностях. Это делало невозможным доступ к проводке даже в случае полнейшей схемной ясности.

Инструкцию по расконсервации они обнаружили сразу, как вошли в станцию. Привязанная на самом видном месте, она распушилась «аккордеоном» в невесомости. Но где остальная документация? Её следовало искать.

– Разлетаемся по модулям, – командовал Сергей. – Kаждый берёт светильник с удлинителем. Цель поиска – инструкция в красной обложке: «Ремонтные и профилактические работы».

Бортовую библиотеку оказалось было найти не сложно. Обнаружили её в технологическом модуле.

– Открываем «Средства связи»: замена радиопередатчика. Жан, читай, а я буду действовать. Погоди, кабель подведу…

Что здесь можно прочесть? Квадратики, крестики, а если встретятся слова, то на птичьем языке. Жан и Софи были озадачены. Они гордились знанием русского языка. Для них знание языка было предварительным условием. Но то, с чем встретились они в бортжурнале, поставило их в тупик, однако не смутило Сергея.

– Читайте, как есть, – весело командовал он. – Ничего особенного. Это полётный язык. Записано экономно и коротко. «Вкл.» означает включить, «Откл.» – выключить. Поначалу писали «Выкл», но по связи путали, неясно получалось. Читайте, как есть, я разберусь.

Во всем имелись свои проблемы. Многоштырьковые разъёмы подходили лишь каждый к подобному, но им повезло и к сеансу связи всё-таки удалось соединить блоки связи с источником питания, и теперь осталось дождаться этих волнующих минут.

Глава 11

– Заря, как слышите? Это – «Близнецы».