Змеям слова не давали, или Попаданка на тропе еды

– Вы пришли к нам в таверну отобедать? – улыбаюсь, делая первое предположение, которое приходит мне в голову. – У нас сегодня сырный суп.

Дворф после моих слов скептически осматривает наш общий зал, видя покосившиеся стулья, сломанные столы, а затем поджимает губы. Видно, что его эта идея не прельщает, но как такового вида не подает. Вот что значит, выдержка.

– Нет, я, собственно, по другому вопросу, – все же изрекает и смотрит на нас троих подозрительным взглядом, щуря при этом свои глаза.

И ощущение такое, будто знает о нас нечто большее, чем даже мы сами.

– Так вот, как я уже говорил вашему… – осекается, глядит на Тиля, затрудняясь дать ему определение, но все же продолжает, найдя соответствующие слова: – Помощнику, а теперь повторюсь вам. Мне с трудом удалось уговорить господина, так что надеюсь на мирное урегулирование данного вопроса, точнее, возникшей проблемы. Огласка столь неприятного инцидента нам ни к чему…

Он все продолжает ходить вокруг да около, а я с каждым его словом смурнею все больше, уж больно сильная тревога витает в воздухе. А уж его взгляд и вовсе сулит нам серьезные неприятности, ежели мы не уладим его вопрос мирно. Знать бы еще, с какой целью он пришел, а то все титьки мнет, да у порога топчется.

С одной стороны, страхово, все же я здесь ничего не знаю, а вот с другой… Подбочениваюсь и принимаю воинственную позу, уперев руки в бока, не люблю вот такие пустые наезды ни о чем. так что лучше бы его претензиям быть обоснованными, а не липой какой ради собственной выгоды. И с таким вот в жизни сталкиваться тоже приходилось. Выпячиваю грудь вперед, пытаясь задавить его морально и своим весом, и ростом, вот только добиваюсь совершенно другого эффекта. Эй, ты куда это пялишься, гном?

В этот момент сзади раздаются шаркающие шаги. Это Тиль встает за моей спиной. А моя душенька впервые удовлетворена, войдя в свойственную ей колею постоянной борьбы. Да и пацану не мешало бы знать, кто здесь главный. Да и Дворфу не мешало бы понять, что я тут не какая-то сирота, которую каждый лорд обидеть норовит, а Ленка Миронова, хозяйка сети ресторанов, управлявшая ей твердой ручищей!

– Дела, – изрекает удовлетворенным тоном белка, видимо, приняв мой настрой и полностью его поддержав.

Уж не знаю, что там надумал себе этот гном, но из-за всяких государственных проверок за годы моего предпринимательства, я привыкла, что все те, кто приходит со своими вопросами, только и думают на самом деле, как бы отжать у тебя бизнес, деньги, настроение, да и в целом использовать твои ресурсы. Так что сейчас, вспомнив все эти случаи, включаю режим “защита равно нападение” на полную мощность. Но как назло все мои примененные техники подавления чужого личного пространства не возымели нужного эффекта. Видимо, работая с этим змеелордом неприятным, мужик настолько привык, что все собеседники выше и крупнее, что ни моя разгневанная моська, ни даже недовольная морда Зинки, нервно бьющей меня хвостом по плечу, вообще не пугают этого гнома. Он смотрит на нас со скепсисом и тщательно скрываемым ехидством.

– Ну что? Вы поняли? – вдруг говорит он, и только в этот момент я понимаю, что, углубившись в свои мысли, полностью прослушала суть его претензий.

Ну как, не его, а змеелорда, но не суть.

– Что? – переспрашиваю с таким лицом, что мужик закатывает глаза, словно не удивлен.

Он вздергивает бровь, а затем, вздохнув, достает из-за пазухи пергамент-письмо и начинает зачитывать:

“Елинария Безетерами, урожденная дочь Мильда Безетерами, владелица таверны “У Безетерами”, обвиняется в краже фамильного брачного кольца его высочества наследного принца Шшариана аль Мин Шихарра. Дабы избежать огласки и отправки на каменоломни, надлежит в течение суток вернуть кольцо хозяину, а также заплатить за моральный ущерб сто золотых”.

Я в этот момент выпадаю в осадок, а Дворф скручивает пергамент, а затем прокашливается и говорит мне уже более сочувствующим тоном:

– В таком случае мой лорд не подаст на вас в суд, а там уж, сами понимаете, – гном даже руки раскрывает, указывая на масштаб предполагаемых в будущем у меня проблем.

Я стону, поджимая губы. От стыда и злости мое лицо краснеет. Еще никогда меня не обвиняли в воровстве! Да это не слыхано просто! И тут, не успеваю я накинуться с ответными претензиями, как вдруг происходит то, что заставляет меня провалиться сквозь землю. Дверь нагло открывается шире, являя нашему взору нового члена этого спектакля.

– О, наконец-то ты, девка, гони давай мои пять золотых, ик, – заваливается внутрь пьяное тело.

Я отскакиваю, когда неприятное помойное амбре ударяет мне в нос. Ввалившийся и еле стоящий на ногах мужик пытается выпрямиться и выражается некультурными словами на всю округу. В таверне воцаряется полная тишина. Все находятся в шоке: и я, и Тиль, и Зинка, и уж тем более Дворф, помощник наследного принца. Только мужик, в котором я с трудом узнаю дядьку, которого видела издалека, пока наблюдала, как он отжимает золото у Тиля, хмельным голосом снова икает. Я беспомощно смотрю на Зинку, которая в этот момент в шоке глядит в мои глаза в ответ.

– А вы, неуважаемый, собственно говоря, кто? – нарушает тишину гном, надменным взглядом окидывая человека, похожего сейчас больше на бомжа.

– Я?! – тут же напрягается это тело, а после заваливается набок, отчего Тиль отскакивает поближе ко мне. – Да я… Да я! Да я хозяин, понял, ик?

Дворф морщится, а затем ехидничает:

– Что ж, значица, и долг в сто золотых с вас спрашивать мне?

Смысл его слов, видимо, отчетливо доходит до ушей лорда Девина, хотя тот сейчас на знать ну совсем не похож. Надобно и этот вопрос у Тиля затем уточнить.

– Слышь ты, недомерок, иди отседова подобру-поздорову, ик, – шатается, а все туда же, машет кулачищами, намекая Дворфу, что отделает его на раз-два. – Гони мне сто золотых!

– Но это мы господину должны, а не он нам, – подает вдруг голос до этого молчавший Тиль и тут же попадает под обстрел взгляда дядьки.

– Неуважаемый, – громко произносит Дворф, возвращая к себе все наше внимание. – Вы когда сюда шли, кхм, простите, ползли, внимания на герб кареты совсем не обратили?

И вопрос задан таким тоном, что даже почти ничего не соображающий Девин, шатаясь, отталкивает гнома и вываливается наружу. Мы тянем шеи следом, желая рассмотреть, что там, но из-за его спины ничего не разглядеть. Но увиденное явно впечатлило дядьку, что он аж почти протрезвел.

– Простите, ик! – бухается на колени, а затем тянет грязные лапищи к пиджаку гнома. – Я ж не знал! Не рубите голову, ик! Хотите, забирайте таверну, только пощадите!

Он так голосит, что у меня аж уши закладывает, прочищаю мизинцем и продолжаю наблюдать за представлением. Даже Тиль выходит из-за моей спиной и посмеивается в кулачок.

– Таверна принадлежит Елинарии Безетерами, все честь по чести в соответствующей земельной и кадастровой инспекции оформлено, а вы, собственно говоря, кто? Уж больно чужим имуществом горазды распоряжаться, – ничего не слушая, делает стойку Дворф. – И напомните-ка, что за долг в пять золотых? С час назад был в главном банке, никакой задолженности за Елинарией не числилось.

Удивленно присвистываю, поражаясь хватке этого Дворфа. Ой не зря этот Шшариан его при себе держит. И сколь бы ни был мне неприятен этот змеелорд, должна отметить его смекалку: такими кадрами, действительно, не разбрасываются.

– Я? – тут же теряется дядька и бегает глазками из стороны в стороны, вот только не забывает кидать гневные и обещающие кары в нас троих, стоящих за помощником его высочества. – Дык я это, пьяница местный, ик, выпить в таверне решил, ик, белочка у меня, ик, вот я и попутал. Пойду я?

И смотрит умоляюще на гнома. Тот, судя по виду, не верит ни единому слову дядьки, но кивает, кидая ему напоследок в удаляющуюся спину:

– Но имейте в виду, на данный момент Елинария – наша должница, так что… – не договаривает, позволяя дядьке продумать остальное за него.

Я уж было чувствую облегчение и триумф, но только до тех пор, пока Дворф не поворачивается снова к нам.

– В общем, так, – холодный тон, равнодушный взгляд, протянутая визитка: – Принесете все до заката следующего дня по этому адресу, стражники предупреждены, скажете, что ко мне, а там все честь по чести оформим. До свидания!

И произнеся эту речь, поворачивается и уходит в сторону кареты. Садится молча на привычное место и, понукая этих ящероподобных ездовых существ, начинает удаляться от нас.

– А это что за звери, Тиль? – киваю на ящеров, пока они не убежали.

– Заны, госпожа, – открыв рот, провожает он взглядом нашего бывшего нежеланного гостя Дворфа.

Я же, кивнув, задумчиво, буравлю взглядом визитку. Во дела! И что делать?

– А блестяшка-то дорогая, – вдруг виноватым голосом говорит Зинка.

Я же подбираюсь вся и с подозрением смотрю на эту клептоманку. Так-так-так… И во что она, спрашивается, нас втянула?!

Глава 6

Вспыхиваю, догадываясь, что без этой неугомонной белки и здесь не обошлось. Чувствую, как краснеет от злости и негодования лицо, и хватаю Зинку за шкирку.

– Эй, беспредел, ты чего творишь? – начинает она голосить, аж уши закладывает от ее громких попискиваний. – Слышь, я жаловаться буду!

Будь ее воля, она сейчас своим кулачком явно не воздух сотрясала бы, а скорее уж по моей голове стучала. Но я хмурюсь, поджимаю губы и быстрым шагом продолжаю направляться в кладовую. А уж когда мы оказываемся там, оглядываюсь по сторонам и не вижу за нами хвоста в виде Тиля. Вот его сейчас нам здесь совершенно не нужно. Так что, только после того как убеждаюсь, что поблизости нет мальчишки, с чистой совестью и ощущением злорадства скидываю эту бедовую мымру на мешок муки. Зинка плюхается на него, поднимая легкий белый клубок пыли, и смешно чихает, а моя злость тем временем все набирает обороты. Я демонстративно складываю руки на груди и вздергиваю вопросительно левую бровь. А после сразу же, не давая ей опомниться после жесткого приземления, пока она не придумала заготовленных оправданий, приступаю к не менее твердому допросу.

– Скажи-ка мне, дорогуша, помощница моя ненаглядная, незаменимая… Кольцо у тебя? – поднимаю подбородок и обвожу ее взглядом с явно нездоровой головушки до кончика хвоста, который так и норовит найти на свое основание неприятных приключений.

Зинка в этот момент опускает глаза долу, из них сразу же уходит возмущение. Ага! Чувствует-то вину свою, негодница, небось! Но вопреки моим ожиданиям она не стала сразу же каяться, а просто отряхнула свой пушистый красненький хвостик, шоркнула задней лапой и как-то понуро свесила голову, будто пытаясь вжать ту в свои мохнатые плечи.