Зверь-из-Ущелья. Каменное древо
Искатель стиснул кулаки так, что руки задрожали.
– Поклянись, что не тронешь ее. Поклянись, что уберешься отсюда сейчас же!
– Я не раздаю клятв кому попало, а ты слишком много на себя берешь, – я сделал размашистый шаг вперед, заставив юнца попятиться. – Рамоне я не причиню зла. Но причиню его тем, кто будет лезть не в свое дело.
– Это было единственное и последнее предупреждение, Зверь-из-Ущелья, – оскалился юный искатель, которому гнев застилал рассудок. – Если по твоей вине с Рамоной что-то случится, я загоню тебя в могилу, не сомневайся, – обдав меня презреньем, как помоями из ведра, он шагнул под дождь и вскоре нырнул обратно в тепло постоялого двора.
Кажется, Орвин действительно дорожит сестрой и вряд ли проболтается. Но внутри все равно погано, будто я поступаю неправильно. Что если действительно стоило успокоить искателя, пообещав, что не буду приближаться к его сестре? Что если и правда нужно убраться отсюда скорее, пока самообладание не треснуло, как сухая скорлупа?
Ты в опасности, Ренн.
Этой ночью я собираюсь стать твоей.
Я уселся на пустой бочонок, вытянув ноги вперед. Дождь припустил еще сильней, а я до рези в глазах смотрел на желтые квадраты окон – одно, самое нужное, больше не горело.
Время шло, и эта длинная дождливая ночь выпотрошила меня совсем. Внутри тлели уголья нерастраченного гнева, ворочалась звериная, какая-то волчья тоска. И тянуло, безумно тянуло в тепло и под крышу.
Стиснув зубы, я в два прыжка очутился возле Эдовой берлоги. Обошел по периметру, держа путь к черному входу – дверь оказалась не заперта. Впрочем, замки и засовы никогда меня не останавливали. Оставляя мокрые следы, прошел по коридору. Все веселились в зале, никто меня не видел.
У подножья лестницы я замер, вгляделся в узкий коридор, освещенный колеблющимся светом одинокой свечи. Ноги сами понесли вверх по ступеням. Старуха-лестница, истоптанная тысячью сапог, не скрипнула ни разу, словно одобряла мой замысел.
Как вор, я бесшумно прошел вдоль стены и остановился у одной из похожих друг на друга дверей. Прислушался. Снизу доносились взрывы хохота под перестук глиняных кружек, фальшивили музыканты. А за дверью – тишина. Наверное, Рамона спит, меня не дождалась.
Это к лучшему.
Показалось, что витая ручка жжет ладонь. Дверь была заперта и, чувствуя себя самым настоящим проходимцем, я выудил из кармана связку отмычек – негромко щелкнул язычок замка, впуская меня внутрь.
Глава 14. Стать твоей
Реннейр
В комнате оглушительно пахло осенью и царила почти непроглядная тьма, нарушали которую лишь отблески далеких молний. Я прошел вперед, радуясь, что половицы не скрипят. Ветер трепал легкую занавеску, словно парус попавшего в шторм корабля. В распахнутое окно сыпали мелкие дождевые капли.
Некоторое время я стоял, сжимая пальцы в кулак, а потом повернулся к кровати и…
Из груди вырвали все жилы.
Полог остался не задернутым, и там, в глубине алькова, белела хрупкая девичья фигурка. Толстое одеяло наполовину стекло на пол, оставив открытыми тонкие руки, плечи, изящную лодыжку и стопу с маленькими пальчиками. Ночная сорочка без рукавов скрывала наготу, но в распахнутом вороте виднелась темная ложбинка между мягкими полушариями груди. Волосы Рамоны, расплетенные и тяжелые, разметались вокруг головы темным ореолом.
Кончики пальцев запекло от желания снова ощутить их мягкость. Захотелось отбросить проклятое одеяло и оказаться в ее постели прямо сейчас. Сорвать промокшую и разогретую жаром тела одежду, припасть к губам и пить, пить, пить ее дыхание, пока хмель не унесет остатки разума. Не давая опомниться, заласкать всю, заклеймить поцелуями, ладонями скользить по гладким бедрам, сминать пальцами нежную кожу.
Внутренности скрутило от болезненного желания, и я хрипло выдохнул. Надавил пальцами на закрытые веки, пытаясь успокоиться.
Дышать. Просто дышать.
Ты мог выбрать любую из ваших девушек, но захотел мою сестру.
Да, захотел!
Но должно ведь быть в жизни хоть что-то святое? Зачем идти на поводу у самых низменных и темных инстинктов, неужели непонятно, к чему это приведет?
Но тогда зачем, зачем я притащился сюда среди ночи? Так хотелось узнать, что Рамона собиралась сказать? Или полюбоваться на то, как она спит? Запомнить ее всю – хрупкую, звонкую, беззащитную, такую… свою.
Нет, это просто какое-то наваждение, словно мне опять шестнадцать. Но сейчас-то надо себя контролировать!
Я повернулся спиной к кровати и, костеря себя, на чем свет стоит, подошел к окну. Тяжело привалившись плечом, выглянул на улицу: снаружи по-прежнему бушевала стихия, превращая двор в грязевое море. За пеленой дождя смутно мерцали огоньки в редких окнах, вдали изломанными змеями вились молнии.
Я пожалел, что не напился сегодня вдрызг. Может, еще не поздно? Может, надо спуститься, отыскать Варди, если тот не успел затащить в койку ту бойкую девицу… как там ее…
Внезапно раздался скрип половицы. Я обернулся рывком – она стояла босая, еще не отошедшая от сна и немного растерянная. С голыми руками, прижатыми к груди, с разметанными по плечам волосами.
– Ренн? – жрица смотрела на меня круглыми, как плошки, глазами, и в них плясали ночные огни. – Ты все-таки пришел…
* * *Рамона
– Куда бы я от тебя делся? – Ренн усмехнулся, а на мне сорочка вспыхнула, когда он скользнул взглядом – от головы и до пальцев босых ступней. Обласкал глазами, как сделал бы это руками.
Пришел, потому что хотел узнать, какая опасность ему грозит?
Или взять то, что я ему пообещала?
За дверью послышался шум, и мы замерли. Прислушались. Но вскоре все звуки стихли, я снова смогла дышать, а сердце запустило сумасшедший бег. Остатки сна слетели, как дым, и я, наконец, вспомнив о приличиях, стянула с кресла шаль и накинула на плечи.
– Ты хотела поговорить?
От этого низкого мужественного голоса меня ударило в жар, и по рукам побежали мурашки. Все слова разом выветрились из головы, будто подхваченные ворвавшимся в окно ветром. Показались неважными, кощунственными, пошлыми. Как во сне я потянулась к нему и прижалась щекой к широкой груди, покрытой кожаной безрукавкой.
Реннейр вздрогнул, как будто я сделала ему больно, а потом заключил в кольцо рук.
Лестриец пах осенью. Влажным предрассветным лесом, терпким вином со специями и горькой полынью. А еще мужчиной. Опьяненная, я впилась пальцами в ткань его вымокшей под дождем рубашки и зажмурилась сильно-сильно, не зная, как начать разговор. И молясь, чтобы этот волшебный момент тянулся как можно дольше.
– Рамона… – выдохнул мне в ухо, а потом быстрым и точным жестом отстегнул меч, бросил на столик у окна. Подхватил меня под колени и сел в кресло.
Я спрятала озябшие ноги под подолом сорочки, а лестриец гладил мои волосы, зарывался в них пальцами, посылая по всему телу сладкие волны. В этом было что-то глубоко личное, более интимное, чем поцелуи – здесь нежность плелась кончиками пальцев и дрожала, как паутина или капельки росы.
Я должна сказать ему, должна… сейчас… еще немного подожду, иначе этот миг перестанет казаться таким прекрасным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
